Франк Тилье - Переломы
Итак, она набирает номер сестры, у нее перехватывает горло. Ответа нет. Она оставляет длинное сообщение на автоответчике, потом возвращает телефон Жюли.
— Я видела вашего кататоника в газетах, которые Люк Грэхем хранит в коробках у себя дома. Не помню ни года, ни названия, но в заголовке упоминалась авария в Нанте, виновником которой стал жандарм. И там была какая-то фамилия, Бланшар…
Жюли как будто ударило током. Бланшар… Имя, которое произнес кататоник. Доротея с серьезным видом ходит взад-вперед.
— Эта история с дорожной аварией — тут слишком много совпадений. Покопайтесь. Авария в Нанте и авария с семьей Люка Грэхема. У меня предчувствие. Очень скверное предчувствие, что тут все может быть как-то связано.
— Что — все?
— Все, что происходило здесь с самого моего детства. Все, чего я никак не могла понять.
— Как мне с вами связаться? Я даже не знаю, как вас зовут.
— Меня зовут Доротея, я сама вам позвоню.
— А одеяло на кататонике? Вы ведь его узнали, правда?
— Уезжайте.
Не дожидаясь ответа, Доротея идет к дому и захлопывает за собой дверь. Недоумевающая Жюли решает, что пора сниматься с якоря. Она смотрит на небо: вот-вот пойдет дождь.
В тот момент, когда она выезжает на автостраду, Клод сворачивает в сторону фермы, рядом с ним лежит букет лилий.
Он улыбается.
46
Алиса открывает глаза. Она уже не на парковке «Ашана» с Люком Грэхемом и Фредом. Нет… Перед ней стоит незнакомый мужчина в маленьких круглых очках и внимательно смотрит на нее. Он промок, с его плаща струится вода.
Она смотрит на землю, ее ноги опущены в какую-то мутную лужу. Наконец она понимает… Она сидит на краю канавы на обочине шоссе. В первую минуту в голову приходит мысль об аварии.
— Что… Что случилось?
Мужчина пожимает плечами:
— Понятия не имею. Шел проливной дождь. Я увидел вашу машину на обочине, решил, что у вас что-то сломалось, и остановился. Когда я вышел, то вначале никого не увидел, а потом заметил вас, вы сидели в этой канаве. Я решил, что… что вам плохо или вы попали в аварию, но… вы просто комкали землю в руках. Наверное, уже давно, судя по тому, какую яму вы тут выкопали. Посмотрите…
Алиса встает. Возле места, где она сидела, трава вырвана с корнем, на земле валяются комья глины.
— Это я сделала?
— А вы сами как думаете? Вы не помните?
— Нет…
— А минуту назад вы еще и пели. И у вас был такой… высокий, тонкий голос. Честно говоря, можно было подумать, что это ребенок поет.
Алиса не знает, что отвечать. Что сказать ему? Что в тот момент она была восьмилетним мальчиком, Николя, и что это он играл с землей?
Она смотрит на свои туфли, на руки, вымазанные землей. Она сама превратилась в кучу грязи. Она противна самой себе, у нее осталось только одно желание: сделать себе больно, измучить это тело, которое так мучит ее.
— Вы… Вам теперь лучше? — спрашивает мужчина. — Хотите, чтобы я вызвал кого-то, может быть, скорую помощь?
— Нет-нет, ни в коем случае. Спасибо, все будет хорошо. Просто скажите мне, где мы?
— На шоссе Д341, в нескольких километрах от Сен-Мартен-Булонь. Но все-таки…
— Уверяю вас, честное слово, все в порядке… Я вернусь домой.
Она благодарно улыбается ему и садится в свою машину, а мужчина бежит к своей. Она чихает, смотрится в зеркало заднего вида. Ей себя жалко. Усталым жестом она снимает очки и протирает стекла бумажным носовым платком.
Потом трогается с места.
Откуда она взялась? Куда ведет ее жизнь? Алиса изнемогает, солнце проглядывает сквозь тучи и склоняется к горизонту, подводя итог дню, который снова обернулся огромной черной дырой.
Если в ней дремлет маленький мальчик, значит, Алиса его ненавидит. Он медленно разрушает ее, ворует ее душу, ее воспоминания. За что он причиняет ей такую боль? Она ненавидит его так сильно, что готова убить.
По пути домой она думает над словами Грэхема: «Сейчас вы опять здесь, со мной, но при этом где-то еще. Ваш разум расколот на мелкие кусочки. Это еще хуже, чем разбитое зеркало».
Он прав. Этими тремя фразами можно отлично описать всю ее жизнь. Вот след, который она оставит на земле. Несуществующий призрак.
«Вас нельзя вылечить… Это невозможно».
Приехав домой, она, стоя перед дверью, пытается найти в кармане ключи, но их там нет. Понятное дело, они могут быть где угодно, она совершенно не помнит, что случилось за последние дни. Какая-то гнусная головоломка, сложить которую она не в состоянии. Не в этот раз. Она сдалась, эту битву ей не выиграть.
Ключи не нужны. Она поворачивает ручку, дверь не заперта, как обычно.
Вот так. Чудовище, состоящее из грязи, из отчаяния, из одиночества, вернулось домой.
Алиса берет на кухне нож для мяса и выходит в центр гостиной. Слезы оставляют светлые дорожки на покрытом грязью лице. Разве в этой квартире, между этими безымянными стенами есть хоть что-то, принадлежащее ей? Ничего. Ничего, за что можно было бы уцепиться, ни одного сувенира, ничего, что носило бы отпечаток ее личности. Даже ни одной семейной фотографии. С грустной улыбкой она листает записную книжку. Она еще помнит, как радовалась, когда покупала ее, думала, что сможет записывать в эту книжку имена своих друзей, новых товарищей по работе, людей, которые заполнили бы пустоту в ее жизни. Но записей почти нет. Две-три фамилии врачей, бывших работодателей, служащих бюро по трудоустройству или банка.
Она думает о Фреде. Она для него — просто обуза. Она так больше не может…
В ванной она кладет нож на край раковины. Лезвие поблескивает под светом лампочек в потолке.
Алиса раздевается. Грязная мокрая одежда кучей падает на кафельный пол.
— Значит, вот так все и должно закончиться?
Она разговаривает сама с собой перед зеркалом, с отвращением рассматривает свои усталые глаза. Разве она виновата в том, что так устроена? Была бы она другой, если бы выросла не на ферме?
Если она и может кого-то винить, то только себя и никого больше.
Кончиками пальцев Алиса осторожно обводит контур своего лица. Ей кажется, что она прикасается к чужому телу, ничем не тронутому, но мучающему ее на протяжении долгих лет. Она заживо горит изнутри, и сегодня боль просто стала слишком сильной. Невозможно так долго терпеть страдания.
В умиротворяющей тишине она садится на пол, зажав в руке нож. Очень медленно подносит лезвие к левому запястью.
Ей уже давно следовало бы так поступить, но ей так хотелось жить, справиться со всем этим. Казаться нормальной.
Она закрывает глаза.
Ну вот, холодное лезвие прикоснулось к руке. Свобода. В конечном счете все так просто.
«Думаю, тебе не следует этого делать, Алиса».
Она подскакивает, нож падает на пол.
Она поворачивается в сторону двери.
— Кто? Кто это сказал?
Слова были произнесены шепотом, но Алиса их действительно слышала. Вот и доказательство — ее тело реагирует, покрывается гусиной кожей. Она в ужасе подбирает нож и встает.
— Кто здесь?
В гостиной никого нет, но входная дверь приоткрыта. Голая Алиса выбегает на лестничную площадку. Там тихо, на лестнице никого не видно. Но откуда же этот голос? Из-за приоткрытой двери? Или… Или ей опять все почудилось?
Но голос звучал так ясно…
На сей раз она запирает задвижку. Вернувшись в комнату, замечает, что на телефоне мигает сигнал автоответчика.
Она машинально нажимает кнопку. Два сообщения. Первое — от Фреда. Фред…
Алиса, это я, Фред. Где ты? Я заходил, никого не было. Я очень волнуюсь. Пожалуйста, позвони мне поскорее. Мне тебя не хватает.
Алиса снимает телефонную трубку, теперь она испытывает необходимость позвонить ему, услышать его голос. Но вначале она решает прослушать второе сообщение. Номер телефона ей незнаком.
Алиса, это Доротея, твоя сестра… Я знаю, между нами все должно было сложиться иначе, но я звоню тебе не затем, чтобы попросить прощения за все те годы, когда ты верила, что я умерла. Это все папины хитрости… Слушай, я не могу долго объясняться, все очень сложно. Знай только, что Люк Грэхем тоже участвует в этой игре, он постоянно препятствовал нашей встрече, скрывал от тебя, что я жива. Потому что он, как мне кажется, замешан в чем-то ужасном, что касается нас обеих, тебя и меня.
Алиса, ничего не видя перед собой, сползает по стене. Сообщение продолжается:
Прежде чем ты обратишься к настоящему психиатру, тебе придется сделать для меня одну вещь. Несколько месяцев назад я отдала Грэхему мой дневник, он пообещал, что это поможет ему тебя вылечить. Я никогда никому не рассказывала об этом дневнике, ни папе, ни тебе. Всегда прятала его на шкафу у себя в комнате, знаешь, над всеми моими тетрадками и пособиями по заочному образованию? Наверное, у меня не будет времени его забрать, ты должна сделать это вместо меня. Он в частном кабинете Грэхема в Бре-Дюн. Войдешь сзади, разобьешь стекло и вернешься. Прочти этот дневник, теперь это необходимо. Прости, что оставляю тебе такое сообщение. Мы с тобой никогда особенно не дружили. Но знай, что я пожертвую жизнью, чтобы защитить тебя. Хочешь верь, хочешь нет, но в этом — единственный смысл моего существования.
