Мари Аделаид Беллок Лаундз - Жилец
— В субботу я не могу, — с досадой отозвался Чандлер. — У меня дежурство.
— Ну что ж, тогда в воскресенье, — поставил точку Бантинг. Жена смерила его удивленным взглядом: он редко решался столь определенно высказываться в ее присутствии.
— Что скажете, мисс Дейзи? — спросил Чандлер.
— Воскресенье это неплохо, — заявила она с наигранной скромностью. Когда молодой человек взялся за шляпу, а мачеха не пошевелилась, Дейзи осмелилась выйти с ним на минутку в холл. Чандлер закрыл за собой дверь гостиной, так что не расслышал, к счастью для себя, шепота миссис Бантинг:
— Когда я была молоденькой девушкой, воскресенье считалось неподходящим днем для того, чтобы строить куры. Влюбленные пары отправлялись тогда вместе в церковь, как велят приличия…
ГЛАВА XXV
День, когда Дейзи исполнилось восемнадцать лет, начался без событий. Отец вручил дочери подарок, который давно уже сулил к восемнадцатилетию — часы. Это были хорошенькие серебряные часики, которые Бантинг приобрел у старьевщика в последний день, когда чувствовал себя счастливым. Ему казалось, будто с тех пор утекло море воды.
Миссис Бантинг считала серебряные часы совершенно неуместным подарком, но была чересчур несчастна и слишком занята собственными мыслями, чтобы об этом беспокоиться. Кроме того, она имела достаточно здравого смысла, чтобы в таких делах не вставать между отцом и дочерью.
Утром Бантинг вышел, чтобы купить себе табаку. Он никогда прежде не курил так много, как в последние дни, за исключением разве что той недели, которая следовала за его увольнением со службы. Курение трубки обладало тогда в его глазах всей привлекательностью запретного плода.
Теперь же, куря трубку, Бантинг расслаблялся. Табак действовал на него успокаивающе: прогонял страх и помогал думать. Но Бантинг злоупотреблял курением, и "поэтому стал таким дерганым", как сказал он себе, обнаружив, что вздрагивает при каждом звуке, раздавшемся снаружи, и пугается даже, когда с ним неожиданно заговаривает жена.
Эллен и Дейзи спустились в кухню, а Бантингу не нравилось ощущение, что от мистера Слута его отделяют всего два лестничных марша. И он решился, не предупредив Эллен, выскользнуть из дома.
В последние четыре дня Бантинг обходил стороной те места, которые прежде посещал регулярно. Он даже избегал здороваться с соседями и знакомыми. Бантинг боялся — боялся панически, что они заведут разговор о единственном занимавшем его предмете и он при этом выдаст свой секрет — точнее, свои подозрения.
Но в тот день несчастному экс-дворецкому отчаянно хотелось побыть в обществе других людей, не только супруги и дочери.
Жажда разнообразия привела его в конце концов в узкий, но многолюдный переулок, расположенный вблизи Эджуэр-Роуд. Сегодня там толпилось больше народу, чем обычно, потому что соседские домохозяйки делали в субботу закупки на воскресенье. Бывший дворецкий завернул в маленькую старомодную лавочку, где любил покупать табак.
Бантинг обменялся приветствиями с продавцом. Начался бессвязный разговор. К тайной радости и удивлению клиента, продавец не коснулся темы, которую все вокруг по-прежнему горячо обсуждали.
Внезапно, не отойдя еще от прилавка и не успев заплатить за пакет табака, Бантинг увидел сквозь открытую дверь свою жену Эллен. Она стояла напротив, у лавки зеленщика. Бантинг ужаснулся.
Пробормотав извинение, он ринулся через дорогу.
— Эллен! — хрипло крикнул он. — Ты что же — ушла из дома и оставила мою девочку одну с жильцом?
Миссис Бантинг побледнела от страха.
— Я думала, ты дома! Ты ведь был дома! Как ты мог пойти на улицу, не убедившись, что я на месте?
Бантинг молчал. Каждый из супругов, отвечая на растерянный взгляд другого, понимал, что тот все знает.
Они развернулись и помчались по тесной от народа улице.
— Не стоит бежать, — вдруг сказал муж, — быстрым шагом мы поспеем к тому же времени. На нас смотрят, Эллен. Не беги.
Он задыхался, но это объяснялось не столько быстрой ходьбой, сколько страхом и нервным напряжением.
Они добрались до своей калитки, и Бантинг, обойдя жену, ринулся вперед.
В конце концов, Дейзи была его дочка; Эллен не могла понять, что он чувствует.
Дорожку он одолел едва ли не одним прыжком, но завозился, открывая замок.
Широко распахнув дверь, он выкрикнул плаксивым голосом:
— Дейзи! Дейзи, дорогая! Ты где?
— Я здесь, папа. Что случилось?
— С ней все в порядке… — Бантинг обратил к жене бледное как стенка лицо. — С ней все в порядке, Эллен. — Он прислонился к стене в прихожей, чтобы немного передохнуть. — Я чуть с ума не сошел. — И он предусмотрительно добавил: — Не пугай девочку, Эллен.
Дейзи стояла в гостиной перед камином и рассматривала себя в зеркало.
— Папа, — бросила она не оборачиваясь, — а я видела жильца! Он очень милый джентльмен, хотя, правду сказать, вид у него чудной. Он позвонил в колокольчик, но я не хотела подниматься. Тогда он сам сошел вниз, чтобы попросить о чем-то Эллен. Мы с ним немного поболтали — и так приятно! Я сказала, что у меня сегодня день рождения, а он пригласил меня и Эллен сходить с ним днем к мадам Тюссо. — Она усмехнулась не без самодовольства. — Конечно, я сразу поняла, что он с причудами. Вначале он очень забавно спросил, как бы с угрозой: "А ты кто такая?". А я ему: "Я дочь мистера Бантинга, сэр". "Значит, вы очень счастливая девушка, — вот что он сказал, Эллен. — Вам повезло: иметь такую милую мачеху. Поэтому-то и личико у вас невинное и благонравное". И он произнес слова из молитвенника: "Храни невинность". И несколько раз кивнул. Господи! Мне показалось, что я опять у Тетушки!
— Я не хочу, чтобы ты с ним разговаривала. Я тебе запрещаю.
Бантинг говорил глухим злым голосом. Одной рукой он вытирал со лба пот, а второй машинально сжимал пакет табаку, за который (это пришло ему в голову только сейчас) забыл расплатиться.
Дейзи надула губы.
— Ну, папа, мог бы разговаривать и поласковей в мой день рождения! Я ответила, что суббота — не самый удачный день для посещения мадам Тюссо. Так, во всяком случае, говорят. Тогда он сказал, что мы можем выйти пораньше, когда все люди еще обедают. — С восторженной улыбкой она обратилась к мачехе: — Он особенно упирал на то, чтобы и ты тоже пошла. Жилец к тебе удивительно привязался, Эллен; на месте отца я начала бы ревновать!
Не успела она замокнуть, как в дверь комнаты осторожно постучали.
Бантинг и его супруга обменяли тревожными взглядами. Что если они в волнении оставили открытой парадную дверь и в дом пробрался… какой-нибудь безжалостный служитель закона?
Оба были удивительно обрадованы, когда обнаружили в дверях всего лишь мистера Слута. На нем была уличная одежда: цилиндр (который мистер Слут держал в руках, когда впервые явился) и пальто, заменившее инвернесскую накидку.
— Я слышал, что вы вернулись, — нерешительно обратился он к миссис Бантинг высоким, свистящим голосом, — и пришел спросить, не согласитесь ли вы с мисс Бантинг сопроводить меня сейчас к мадам Тюссо. Я ни разу не видел ее знаменитые восковые фигуры, хотя то и дело о них слышал.
Бантинг принудил себя смотреть прямо в лицо жильцу. Внезапно к нему пришло сомнение и он почувствовал, что с его плеч свалился невыносимый груз.
Невозможно было поверить в то, что стоявший перед ним кроткий джентльмен с мягкими манерами — тот свирепый и злокозненный негодяй, каким считал его Бантинг в эти безумные и мучительные четыре дня!
Он отозвался первым:
— Право, сэр, вы очень добры.
Бантинг старался поймать взгляд жены, но та смотрела в сторону, в пустоту. Она, конечно, не успела снять шляпку и пальто. Дейзи уже одевалась.
— Ну как? — спросил мистер Слут. Миссис Бантинг обернулась, и ей почудилась в его глазах угроза. — Ну как?
— Да, сэр. Через минуту мы будем готовы, — ответила она глухо.
ГЛАВА XXVI
Заведение мадам Тюссо было связано у миссис Бантинг с приятными воспоминаниями. Во времена, когда Бантинг за ней ухаживал, они частенько заходили туда вместе.
Дворецкий имел среди персонала знакомого (по фамилии Хопкинс), и тот иногда давал ему бесплатные билеты "для себя и дамы". Но с тех пор, как супруги Бантинг поселились почти что дверь в дверь с этим обширным зданием, миссис Бантинг ни разу еще там не бывала.
К знакомому подъезду они приблизились в молчании. Когда странная троица поднялась по просторной лестнице и достигла первой галереи, мистер Слут внезапно остановился. Курьезные восковые фигуры, своей неподвижностью напоминавшие живых мертвецов, вызвали в нем, казалось, удивление и испуг.
Дейзи быстро воспользовалась замешательством жильца.
— Эллен, — воскликнула она, — давай начнем прямо с комнаты ужасов! Я там еще не бывала. Когда мы с отцом сюда собирались, Тетушка заставила его пообещать, что в комнату ужасов мы не пойдем. Но теперь мне уже восемнадцать, и я могу делать все, что захочу. А кроме того, Тетушка ничего не узнает.
