Йен Фишер - Ночной консьерж
– Так часто бывает. Всякие глупости лезут в голову, когда занимаешься чем-то серьезным. Сосредоточься. Не время углублять образование.
– Это не так-то просто. Ты выше пояса весь в синяках. Попал под автобус?
– Под два автобуса. Одного зовут Али, другого – Кри…
– Ты не доверяешь своему другу? – быстро перебила Кристина.
– Какому? – Серж вздрогнул.
– Управляющему гостиницы.
– А-а-а, Диме… Он мне не друг. Бывший босс, с которым во время работы сложились приятельские отношения. Правда, расставались мы слегка напряженно. Но потом сгладилось – перезванивались, поздравляли друг друга с праздниками.
– Поэтому он метнул в тебя дротик?
– Его переполнили чувства. С нами, русскими, часто бывает.
– Так ты доверяешь ему?
– Ты очень любопытна.
– Имею право. Ведь я теперь твой клиент, и ты, позволь напомнить, работаешь на меня. – Кристина пробежалась пальцами по кровоподтекам на правой лопатке, слегка задев свежую царапину ногтем. – Сам напросился.
– Хорошо. Я доверяю ему до тех пор, пока за него не возьмутся.
– Как можно доверять отчасти? – Пальцы Кристины подбирались к багровой гематоме на шее консьержа. По форме она была почти точной копией озера Байкал на географической карте.
– Очень просто. Он не побежит закладывать нас по зову души. Но если к нему придут и надавят, он все расскажет. В пионеры-герои Дима не годится.
– Тогда он действительно не друг тебе.
– У нас нет выбора.
– Почему? Неужели у тебя нет настоящих друзей, способных помочь?
– Ай! – Серж вскрикнул, когда Кристина надавила на шейную отметину.
– Теперь придется потерпеть. Займемся хирургией.
Она залезла в свою сумочку, вытащила пилку для ногтей, пластырь, вату и лосьон. Продезинфицировав пилку, повторила свой вопрос:
– Так неужели у тебя нет настоящих друзей?
Через секунду Серж понял, что болезненный вопрос был отвлекающим маневром. Пока он молча и с грустью подтверждал для себя очевидную истину, Кристина пилкой рассекла кровавую опухоль.
– Терпи! Терпи!
Она выдавила сукровицу, прижгла рану лосьоном и залепила пластырем, пока Серж сквозь зубы тихо матерился, стараясь не вздрагивать.
– Вот! – Кристина бросила на туалетный столик кусок серого пластика площадью не более пары миллиметров.
– Ничего не пропустила?
– Понравилось? Хочешь повторный осмотр?
Серж молча направился в ванную. Спустя минуту вышел с полотенцем на бедрах, неся ком одежды в руках.
– Как называется твоя птица? – спросила Кристина. – Тату под левой лопаткой?
Серж пожал плечами. Это могло означать что угодно: он не помнит, он не знает, он не хочет об этом говорить. Вместо ответа жестами показал Кристине, что ждет, когда она разденется.
– Теперь твоя очередь.
– Ни за что! Сломайся и кусни! Так говорят? – Кристина сложила пальцы в кулак и потрясла перед лицом Сержа.
– Обломись и выкуси! Хотя твоя версия – аппетитней…
– Выкуси!
– Не будь ребенком. Мы попали в очень серьезную историю. И, чтобы не проиграть с первого хода, нужно соблюдать некоторые правила.
– Я не разденусь! – Кристина стиснула зубы и вжалась в кресло.
– Хорошо… Расскажи подробно все, что произошло между тобой и – как ты его назвала? – Бесцветным?
С выражением бесконечного терпения на лице Серж опустился в кресло, жестом предложив Кристине занять место напротив. После ее сбивчивого рассказа он уточнил:
– Вы вступали в физический контакт только один раз? Когда он душил тебя?
– Да.
– Хорошо. Попробуем обойтись без осмотра. Хотя… я бы подстраховался. Это не прихоть, пойми. Мне нет дела до твоих прелестей. Я вообще равнодушен к… – Серж задумался, не соврать ли, что он – гей. Но не стал. – Я равнодушен к сексу без любви. Мы имеем дело как минимум с двумя мощными структурами, которые не спустят нас с крючка. Я говорю «как минимум», потому что понятия не имею, на кого работает твой Бесцветный. Вряд ли на людей Али. Ты им не интересна, иначе из гаража нас бы не выпустили. Если он работает на Романова, то возникает вопрос – как они на тебя вышли? И зачем ты им понадобилась? В любом случае они следят за нами. Следят при помощи очень современных средств, мы даже представить не можем каких. Твой Ганди не делал мне заказ на тебя. Значит, ты никогда не появлялась в моем компьютере. А они встречали тебя в аэропорту от моего имени… Кто встречал? Почему? Насколько ты можешь доверять своему другу? Мы можем?
В этом месте Кристина нахмурилась и протестующе взмахнула рукой, но Серж прервал ее:
– Видишь, сколько вопросов, на которые нужно срочно искать ответы. Чтобы их найти, мы должны быть свободны. Поэтому наша первая задача сейчас – выбраться из-под колпака. Из-под всех колпаков. Я не уверен, что этот маячок, – Серж кивнул на пластиковый прямоугольник, – единственный. Они уже знают, что мы здесь, с этим ничего не поделать. И надо сделать так, чтобы они были уверены, будто мы здесь, когда нас здесь уже не будет. Именно поэтому я выбрал «Хайт». Я работал здесь два года, знаю все трещины и углы с паутиной в этом здании. Мы уйдем отсюда, но мы должны уйти чистыми. Иначе – весь мой план с «Хайтом» не имеет смысла. И они быстро обнаружат нас там, где мы будем, когда нам меньше всего этого захочется.
Кристина пристально взглянула на Сержа. Вздохнула. Молча прошла в ванную. Через полминуты так же молча вышла оттуда, прошла на середину комнаты походкой, которую любая манекенщица сочла бы непрофессиональной, несексуальной, но полной достоинства. Она была абсолютно голой.
Сержа поразило, что при этом Кристина не выглядела раздетой. Ее взгляд не был пристыженным и не был порочным. В нем отсутствовал затаенный блеск, выдающий женскую природную склонность к эксгибиционизму и зависимость от мужских взглядов. Ее взгляд не был смущенным, не был растерянным. Не было в нем и дежурной застенчивости, как на приеме у доктора, когда процесс привычен, социально сертифицирован, но все же…
Кристина смотрела прямо перед собой, и глаза ее были как фары автомобиля, подъехавшего в мастерскую, чтобы механик быстро и беспристрастно перебрал карбюратор, заменил износившийся кардан и напутственно постучал по крылу. Взгляд был бесстрастным.
Все, что находилось ниже, в отсутствии надлежащего взгляда было обесточено, лишено любого намека на сексуальность. Ее молодое, налитое тело матово блестело во флюоресцентном свете, как латы, в которых Жанна д’Арк выходила перед французским войском. Оно теперь было ее одеждой, а не основой грешной первородности, которую принято скрывать.Серж осмотрел Кристину так же быстро, как она его, постаравшись не поддаться неловкости от прикосновений к женскому телу. Ее кожа была белой, гладкой, тонкой и нежной и, кроме шеи, абсолютно чистой, без гематом, нарывов, пятен и ран.
В дверь деликатно постучали. Кристина накинула махровый халат и на всякий случай вышла в соседнюю комнату. Серж открыл. В номер вошел невысокий сутулый паренек с редкими светлыми волосами, выбивавшимися из-под фирменного отельного кепи. Он улыбался чуть смущенной и оттого еще более располагающей улыбкой.
– Я – Коля, здравствуйте. Позвольте сначала сказать, что мне очень приятно оказать услугу лично вам. Вы – в некотором роде – живая легенда среди наших…
– Спасибо, Коля. Легенда сегодня нуждается в твоих услугах… чтобы остаться живой.
– Все что пожелаете.
– Большой чемодан, два форменных костюма обслуживающего персонала отеля… лучше – коридорных. Пять метров хорошей веревки, шесть женских париков – блондинка, брюнетка и рыжая, по два комплекта каждого цвета, но – с разной длиной волос. Игральные карты, клей, ножницы, пара охотничьих ножей. И накладные бороды. Организуешь?
– Без вопросов. Три.
Серж медленно изогнул правую бровь. Коля смутился.
– Извините. Для вас – две с половиной.
Серж вышел в соседнюю комнату и кивнул Кристине. Та отсчитала деньги, он вернулся и передал их консьержу.
– Через час заказ будет в номере.
– Спасибо, Коля.
Когда консьерж вышел, Серж подмигнул Кристине.
– Свою одежду больше не трогаем. До прихода Коли остаемся в халатах. И мобильники – на стол. Без разговоров! Все вещи оставляем здесь.
– А сумочка?
– Все оставляем здесь. И пистолет не забудь, пожалуйста. С собой только наличные и новая одежда.
Через полтора часа Кристина и Серж разглядывали, как на них сидят неброские костюмы коридорных «Хайта».
– Будем клеить бороды? – Кристина произнесла это с той иронией, с какой заслуженный артист больших и малых театров общался бы с участником студенческой самодеятельности.
