Ключ к убийству - Урса Алекс
– А открытое окно? – не сдавался Франсуа.
– На дворе июнь, Цветочек. В квартире было душно. Седу открыл окно. Что тебя смущает? – Видно было, Солюс держится из последних сил, проявляя воистину ангельское терпение. Франсуа замолчал, соображая, что делать дальше.
– Насколько я понимаю, вы успели отработать все основные версии и они не подтвердились, так? – Солюс нарушил молчание первым и подумал, что ему памятник нужно поставить за терпение.
– Не совсем, – мотнул головой Франсуа, – у нас появилась версия с Наоми Мартинес – женой Бертолини. У нее был мотив убийства – она была близка с Бертолини и знала, что Ксавье наживается на нем и создает угрозу его здоровью и жизни. Я не успел встретиться с ней и проверить ее алиби, а между тем в ночь убийства она звонила Седу шестнадцать раз и ни на один из ее звонков Седу не ответил.
Солюс устало сдернул с носа очки и помассировал веки пальцами.
– Франсуа, – сказал он, пока еще терпеливо, но Франсуа чувствовал, это терпение вот-вот лопнет, – Наоми Мартинес могла быть обычной истеричкой. Ну и что, что она звонил Седу? А вдруг она не смогла дозвониться до Бертолини, разволновалась и стала разыскивать его через продюсера? Они же с Бертолини постоянно находились вместе. Да все что угодно. Причин у ее звонков может быть миллион. Ты что думаешь, если этот тщедушный Ангел не смог поднять тяжеленный полэкс и нанести тридцать ударов, то это могла сделать его жена? И потом, как она, по-твоему, проникла в квартиру? – Солюс устало посмотрел на Франсуа.
Франсуа молчал, не желая признавать поражение. Он чувствовал, что его аргументы кончаются.
– Цветочек, – нежно и тихо сказал Солюс, и у Франсуа мурашки побежали по спине от неприятного предчувствия, – у нас есть чистосердечное признание. Ну для чего этому Бертолини признаваться в убийстве, которого он не совершал?
Именно этот вопрос мучил Франсуа больше всего. Признание Анжело стало для него громом среди ясного неба. Он мог ожидать чего угодно, но почему-то именно самый простой и логичный ответ, что Анжело действительно убийца, не приходил ему в голову. Хотя и являлся основной версией. Может быть, ему просто не хотелось признавать поражение и тот факт, что он ошибался и потратил много времени впустую. Или все же нет?
– Он может кого-то покрывать, – ответил Франсуа вслух, оглушенный этой догадкой.
Солюс шумно выдохнул и встал из-за стола. Его терпение наконец лопнуло. Он подошел к Франсуа вплотную и посмотрел ему в глаза. Франсуа окатило ледяной волной отчаяния. Глаза комиссара завораживали и гипнотизировали не хуже змеиного взгляда. Наконец Солюс проговорил тихо и отчетливо:
– Франсуа, ты же не хочешь развалить мне все дело? – Не дождавшись ответа, он вздохнул. – Ты хорошо поработал. Езжай домой. Отоспись. Проведи время с семьей. Завтра можешь не приходить. Я даю тебе выходной. Свободен.
Франсуа помедлил и поплелся к двери, понимая, что шефа не переубедить.
– Цветочек, – позвал Солюс, едва рука Франсуа легла на дверную ручку. Франсуа, чье сердце пропустило один удар, в надежде обернулся. – Конец месяца. Не забудь сдать статистику раскрываемости для моего отчета. У вас с Роммом должок, – напомнил он и снова повторил: – Свободен.
* * *Бар был такой, как надо. Полутемный, немноголюдный и равноудаленно расположенный и от конторы, и от дома. Самое оно, чтобы надраться в одиночестве, ибо нет беспощаднее для человека судьи, чем он сам. Требовалось срочно затопить чувства или отключить голову, а лучше – и то, и другое вместе. Одного только не мог понять Франсуа – как его умудрился найти здесь Басель. Слава богу, у напарника хватило ума не расспрашивать ни о чем. Басель по-хозяйски придвинул к себе свободный стул и оседлал его, скептически рассматривая еле сидящего напротив друга.
– Н-да. Хорош! – вынес он наконец свой вердикт. – Закусывать не пробовал?
Франсуа пьяно ухмыльнулся и жестом подозвал бармена. Тот, не задавая вопросов, поставил перед посетителями две полные рюмки. Басель пригубил свою, пока Франсуа сидел, раздумывая, не блеванет ли он немедленно после еще одной порции. В голове сильно шумело, виски все так же сжимала тупая боль. Телевизор над барной стойкой показывал новости. Вполне ожидаемо мелькали кадры с только что закончившейся пресс-конференции. Солюс, как всегда выглядящий непревзойденно, в мундире с иголочки, сохраняя непроницаемое выражение лица, скупо выдавал информацию. Сквозь бубнеж посетителей бара до Франсуа долетали обрывки фраз: «отработаны несколько версий»… «предъявлено обвинение в убийстве»… «чистосердечное признание»… «блестящая работа группы следователей». Франсуа пьяно усмехнулся и, прицелившись хорошенько, запустил рюмкой в телевизор. Тара, описав траекторию по дуге, промазала буквально пару сантиметров и, впечатавшись в стену, брызнула осколками в разные стороны. Грохот тут же привлек внимание, и в наступившей тишине коренастый мужик – бармен, и по совместительству владелец бара, набычившись, направился к мужчинам.
– Я сейчас полицию вызову, – сурово пригрозил он.
– Спокойно, – Басель одной рукой для верности придержал сползающего на пол напарника, а другой вытащил из внутреннего кармана удостоверение, – полиция уже здесь.
– Выметайтесь отсюда, – сплюнул на пол хозяин и тут же пожалел, вспомнив, что полы мыть тоже ему.
Басель, бросив на стол несколько купюр, подхватил упирающегося приятеля под руки и потащил на свежий воздух. Франсуа, взятый железной хваткой на буксир, все же изловчился на последний бросок и прихватил с барной стойки бутылку какого-то бухла. Дойдя до сквера с парой чахлых деревьев, Басель сгрузил Франсуа на лавочку, где тот незамедлительно свернулся калачиком, уютно подтянув под себя ноги и прижимая к груди бутылку, как плюшевого мишку. Басель сел поодаль, соображая, что делать с другом. Везти его домой не хотелось. Что-то подсказывало ему, что Тамара не обрадуется, увидев супруга в подобном состоянии. Насколько Басель помнил, мадам Морель была хорошей женщиной, да и мужа любила искренне, но все же была обыкновенной бабой и свято верила, что у ее половины не может быть серьезных переживаний, если только они не были связаны с семьей. Да и Франсуа лучше проветриться. В таком виде он мог напугать ребенка.
Басель уже решил буксовать напарника к себе на съемную квартиру, как тот, замычав что-то невнятное, попытался принять вертикальное положение. Получилось с третьей попытки, да и то не без помощи Баселя. Привалившись спиной к лавочке, новоиспеченный алкоголик зашарил по карманам. Басель молча наблюдал за ним. На его памяти не случалось еще такого, чтобы Франсуа не мог двух слов связать. А это значило, что причина у месье Мореля веская. Это же, в свою очередь, автоматически означало, что он – Басель – будет рядом во что бы то ни стало. Еще не хватало Франсуа наломать дров по пьяни. Тем временем, выудив наконец из кармана пальто полупустую пачку сигарет, Франсуа продолжил инспекцию одежды, теперь уже на предмет зажигалки.
– О, да я смотрю, ты пустился во все тяжкие! – усмехнулся Басель, отбирая у Франсуа пачку и доставая две сигареты. Затем, мягко вынув из непослушных пальцев напарника зажигалку, он прикурил сам и помог прикурить Франсуа, прикрыв слабый огонек сложенной ковшиком ладонью. Некоторое время они сидели молча. Франсуа заметно потряхивало. Сигарета прыгала в его пальцах, и Басель боялся, что тот в конце концов выронит ее и прожжет себе брюки. Наконец Франсуа вздохнул.
– Знаешь, почему я пошел работать в полицию? – спросил он, глядя прямо перед собой, и неожиданно икнул.
– Нет, – спокойно ответил Басель, прищуриваясь от дыма, – и, честно говоря, не хочу ничего об этом знать. Вероятней всего, ты пожалеешь о сказанном, едва протрезвеешь.
Но Франсуа его не слушал. Ему нужно было выговориться. Неутихающая боль сидела в нем занозой много долгих лет, отравляя жизнь. Порой ему казалось, что все прошло и он почти забыл. Что осталось совсем чуть-чуть – и прошлое, поблекшее и истончавшее, как долго хранимое в кармане письмо, отпустит его из своих цепких лап. Но надежда на желаемый покой таяла из года в год. Боль распирала его изнутри и требовала выхода. Так почему бы не сейчас?
