Маша из дикого леса - Дмитрий Александрович Видинеев
А больше ничего и не оставалось.
– Мертвец, – позвала тихонько. – Помоги.
Но тот не отозвался, не появился из ниоткуда, как раньше.
Солнце медленно ползло по небосклону, удлинялись тени. Прижавшись к стволу, Маша думала об Аглае. Как бы хорошо сейчас было бы сидеть рядом с ней за столом в Мире Большой Луны, пить чай. Да хотя бы обычную воду, а то во рту слюны уже совсем не осталось. Как жалко, что нельзя по желанию просто взять и попасть в тот мир. Ужасно жалко. Чудовище поглядело бы вверх – а на дереве уже и нет никого… Ох уж эти глупые мечты, от их несбыточности только тоскливей становилось. Можно, конечно, думать о том, что наверняка сбудется – о падении с дерева, когда жажда заставит чувств лишиться, но…
Нет уж, лучше тогда вообще ни о чём не думать.
Чтобы отвлечься, Маша вынула из кармана рубашки камешек и принялась выцарапывать на стволе буквы. Не спеша, старательно, торопиться ведь было некуда. Одна чёрточка, вторая, третья… Немного подумав, процарапала их ещё раз, сделав глубже. Четвёртая чёрточка, две дырочки сверху. Вот и готова первая буква. Аккуратненько получилось.
Вздохнула, прикрыла глаза. Воображение сразу же выдало картинку: лесной ручей. Вода искрилась в солнечных лучах… Маша застонала, распахнула веки и взялась выцарапывать следующую букву, но теперь уже работала остервенело, злясь на свою безвыходную ситуацию.
Когда слово «Ёж» стало частичкой мёртвого дерева, Маша размахнулась, чтобы швырнуть камешек в чудовище, но передумала. Ведь этот камень она нашла возле пруда – там, где над мелководьем склонялись ветви ив, и он был сейчас единственной вещью, что связывала её с живым лесом. Нет уж, пускай камешек останется с ней до конца.
Чудовище внизу лежало, не меняя позы. Тени расползались по лесу. Маша погрузилась в сонное состояние. Мысли в голове ворочались медленно, лениво. Веки подрагивали…
Нет! Нельзя спать!
Она встрепенулась, резко выдохнула. Поглядела на солнце. Скоро закат. Как же долго она на этом дереве сидит. И ничего в лучшую сторону не меняется. Да и с чего бы? Помощи ждать неоткуда. Совсем одна, никому не нужная. На фоне жалости к себе, Маша снова начала клевать носом. Она видела воду – прозрачную, искристую. Много воды – пей, не хочу. Зачерпнула жидкую прохладу в сложенные лодочкой ладони, поднесла к губам…
«Не спать! – вынырнула из дрёмы. – Свалишься же!»
Вокруг уже царствовали сумерки, превращая и без того мрачный лес в территорию абсолютной безнадёги. На небе проявлялись искорки звёзд, гасла бледная полоса заката. В той стороне, где была граница из каменных пирамидок, воздух светился – неярко, чуть заметно. Это свечение тянулось полукругом вдаль.
Маша размяла затёкшие ноги, сгибая и разгибая их в коленях. Затем устроилась поудобней и устремила тоскливый взор к небу. Как же тихо здесь. Безжизненная тишина, не мудрено, что в сон постоянно клонит. Хоть бы птица какая чирикнула…
Но она вдруг услышала другой звук – треск, словно где-то неподалёку сломалось дерево. Затем послышался хриплый грубый смех, который плавно перешёл в писклявое хихиканье.
Глава тринадцатая
Маша оробела, крепко обхватила ствол. Даже про жажду позабыла.
Громкий протяжный стон прокатился по лесу, затем снова смех, но теперь детский, многоголосый, и он не прекращался. Маше хотелось зажать уши ладонями, но она не в силах была отцепить руки от ствола. Ничего более жуткого в жизни не слышала. Эти звуки ледяными иглами проникали под кожу, пробирали до костей. Лучше бы снова наступила та безжизненная тишина, чем такое.
В темноте то тут, то там загорались и гасли зеленоватые огоньки. Их свет выхватывал из ночного пространства коряги, валежник…
И кое-что ещё. Каких-то существ.
Дрожа всем телом, Маша наблюдала, как возле коряги, словно бы из ниоткуда, возникла большая фигура. Чёрный неясный силуэт. Человек? Маша не могла точно определить. Фигура замерцала, исчезла, будто бы растворившись в воздухе, снова появилась. Рядом с оврагом вспыхнул огонёк, он выхватил ещё один силуэт. И дальше, возле пня… Фигуры были повсюду, и они мерцали.
Многоголосый смех, наконец, прекратился. Какое-то время в воздухе, словно бы что-то зрело, набухало, а потом тишину разорвал вибрирующий звук, похожий на тонкий визг. Фигуры задёргались, стали больше, выше, из чёрных тел полезли какие-то угловатые отростки.
«Чудища, – поняла Маша. – Не люди. Я попала в мир чудищ!»
Существа не спеша двинулись в сторону границы из пирамидок. Их движения были степенными, они как будто бы плыли сквозь толщу воды и при этом проходили сквозь деревья, коряги, пни, не замечая их.
Вепрь по-прежнему лежал внизу. Он ни на что не реагировал. Маша даже немного позавидовала ему, ведь он не боялся, не дрожал от страха.
Существа двигались и двигались в сторону границы. Вибрирующий звук не прекращался. Маша глядела на плывущие в темноте фигуры и в голову ей закралась странная мысль: эти твари ни в этом мире и ни в каком-то другом. Они посередине. Словно между сном и явью. Она удивилась, что у неё вообще родилась такая непонятная и в то же время как будто правильная мысль. Немного успокоилась, не ощущая от существ угрозы. Даже пробудилось любопытство: кто они? Из каких миров? Вряд ли из Мира Большой Луны.
Перед её лицом возникло что-то, похожее на большого комара, и Маша едва не вскрикнула от неожиданности. Но то был не комар. Уродливый человечек с крыльями, как у стрекозы. Сморщенная мордочка, красные, точно угольки, глаза и раскрытый полный зубов-игл рот. Маленькое крылатое существо тоже мерцало. Оно исчезало, словно его скрывала невидимая вуаль, и снова проявлялось.
«Какое злое лицо, – подумала Маша, желая, чтобы человечек скорее убрался подальше. – Наверное, он из злого мира!»
Существо взмыло вверх и исчезло. Не успев облегчённо выдохнуть, Маша заметила целую стаю таких же человечков. Множество крыльев сверкало во мраке, отражая свет зелёных огоньков. Стая сделала в воздухе круг, затем стрелой метнулась к одному из чёрных существ внизу. Началась борьба. Впрочем, нет. Маша поняла: это пиршество. Через несколько минут от жертвы крохотных человечков почти ничего не осталось. Стая поднялась высоко над лесом и унеслась вдаль.
Проводив горестным взглядом мелких тварей, Маша рассудила, что впервые не рада наступлению ночи. Даже сияние звёзд ей казалось каким-то зловещим. Словно это были совсем другие звёзды, не те, которыми она любовалась раньше. Поскорей бы уж утро. Тьма рассеется и… И что? Всё останется по-прежнему. Хотя нет – будет хуже, ведь жажда
