Театр кошмаров - Таня Свон
А тем временем голоса парней становились все ближе:
– Я говорю, ей бы мозги вправить.
– Ага. И как же?
– Нормальный парень давно бы это уже сделал!
В ушах гудело. Сердце в груди напоминало бомбу, что готовилась вот-вот разорваться. Он не мог убежать, потому что потратил слишком много времени, зависнув на крыльце. Не мог остаться и дальше стоять у открытой двери, за которой никто не ждал, потому что это странно.
И тогда на эмоциях Дарен сделал очередную глупость, о которой позже наверняка сильно пожалеет. Он вошел внутрь и привалился к двери, закрывая ее.
Голоса на улице теперь звучали так, будто Дарен оказался за пуленепробиваемым стеклом. Дарен вслушивался в них, отсчитывая вместо секунд удары сердца. Через девяносто парни растворились в вечере, просто пройдя мимо.
Дарен облегченно выдохнул и сполз на пол. Ему нужна пара мгновений, чтобы собраться с мыслями и сбежать. Подумать только, потакая своей слабости и трусости, он пробрался в чужой дом! Да, дверь была открыта, но это ничуть не умаляло его поступка.
Надо сваливать. И как можно быстрее.
Дарен поднялся и на миг остановился, чтобы попытаться привести дыхание и сердцебиение в норму. И в этот момент его взгляд зацепился за фотографии, развешанные по стенам.
Фото со свадьбы родителей Каспера, на которых чета Элон счастливо улыбалась. Снимки их семейной жизни, воспоминания о путешествиях. Дарен ждал, что среди многочисленных карточек найдет фото новорожденного или совсем маленького Каспера, но не увидел ни одного. Фотография, на которой Каспер выглядел младше всего, точно была сделана на дне рождения мальчика: он задувал свечку в форме девятки, воткнутую в огромный шоколадный торт.
«Странно», – только и успел подумать Дарен, а затем его мысли прервал шелест шин по асфальту.
Кто-то припарковался у дома.
Глава 14
Этель
Когда Этель и Ви вышли из старого театра, на улице окончательно стемнело. Парк выглядел так, будто чистое звездное небо обрушилось на землю: всюду искры и завораживающий блеск огней. Этель, держа Ви за руку, спустилась по расколотым ступеням и уже хотела направиться в глубь сияющего шумного безумия, но одернула себя.
Ронда была здесь. Возможно, она до сих пор не ушла.
– Пойдем к аллее, – мягко улыбнулась Этель и попятилась, утягивая за собой Ви.
Он кивнул и последовал за девушкой, соблюдая негласные правила игры: сначала он выбрал место. Теперь очередь Этель.
Пока они шли до тенистой аллеи, Этель не отпускала тревога. Она часто озиралась, боясь случайно столкнуться с Рондой, и шагала очень быстро. Длинноногому Ви было все равно, а вот сама Этель едва не бежала.
В груди затаилась обида на саму себя. Ви выбрал место, которое смогло что-то рассказать о нем и его прошлом. Пусть немного, но он приоткрыл завесу тайны, что окутывала его, как густой сигаретный дым. Горькое облако все еще скрывало истинное лицо, но за рассеивающимися клубами уже показался кусочек настоящей души Ви.
Этель не знала, какое место расскажет о ней лучше, чем это сделает она сама. Штаб волонтеров? Площадь перед медицинским университетом? Нет. Скука. А вот ее комната, где в каждом уголке прячутся бумажные журавлики, таящие счастливые воспоминания…
«Рано», – одернула себя Этель и смущенно покосилась на идущего рядом Ви. На секунду она представила, будто парень сумел прочесть ее мысли. Интересно, что бы он ответил на такое приглашение?
У Этель даже догадок не было. Она слишком плохо знала Ви, а потому стыдилась той симпатии, что расцвела так скоро. Нормально ли это – испытывать трепет перед тем, кто лишь недавно узнал твое имя?
Этель никогда не считала себя ветреной и влюбчивой. Погруженная в учебу, подгоняемая чувством вины, она всегда видела лишь свою цель и уверенно шла к ней. У нее даже близких друзей кроме Каспера не было, потому что ни для кого другого Этель не собиралась жертвовать временем. А ради Ви она уже забыла о благоразумии.
Стоило лишь вспомнить, что она пошла за ним в заброшенный театр, шагнула за Ви в абсолютную темноту, кожу усеивали липкие мурашки. И как бы Этель ни куталась в чужую рубашку, прогнать озноб не выходило – страх морозил изнутри.
– Хочешь подойти к пруду? – спросил Ви, когда они уже шагали по мощеной дорожке под переплетением раскидистых крон.
– Нет, я думала посидеть на лавочке. Но если ты хочешь…
Ви мотнул головой. Чуть кудрявые локоны, спадавшие на лоб, качнулись.
– Сейчас ведь твоя очередь выбирать место, – снова этот прямой, пронизывающий душу взгляд. – Просто я успел подумать, что пруд и есть твое место.
В его интонации Этель уловила странную тоску и тень сожаления. Она прикусила губу на короткие секунды, в которые замешкалась. Спросить ли?
– Ты бы этого хотел?
Вопросительный взгляд, что сверкал гранями желтого сапфира даже в сумраке вечера, заставил Этель пояснить:
– Хотел бы, чтобы пруд был моим местом?
Слабый кивок. Угольные пряди снова упали на глаза, пряча в своей тени золотой блеск.
Они остановились в безлюдном и сумрачном закутке напротив пустой скамейки. Ближайший фонарь едва выглядывал из-за густой листвы, за которой никто не ухаживал. Деревья разрослись так буйно, что создалось впечатление, будто это не аллея в парке, а настоящий лес.
– Наверное, – едва слышно произнес Ви. – Наверное, я бы хотел знать, что важное для меня по-своему дорого и тебе.
Снова это чувство. Внутри что-то оборвалось, будто Этель шагнула с огромной высоты. Тревога, переплетенная с трепетом и восхищением.
– Расскажешь?
– Не сегодня, – Ви поймал ладони Этель в свои и осторожно потянул, молчаливо прося опуститься вместе с ним на скамейку. – Сейчас твоя очередь говорить о себе.
Все слова испарились. Этель смотрела на свои пальцы, переплетенные с ледяными пальцами Ви, и ей хотелось смеяться. Она напоминала себе принцессу из старых диснеевских мультфильмов: столкнулась со странным, но милым парнем и почти сразу же согласилась сбежать на встречу с ним. Оба ничего не знают друг о друге, но ведут себя так, будто их любовь может спасти мир.
И все же ей не удалось сдержать нервный смешок. Этель чуть наклонила голову, чтобы за завесой волос спрятать неуместную улыбку, но от внимания Ви ничего не укрылось.
– Я сказал что-то смешное? – Его плечи напряглись, а пальцы крепче стиснули ладони Этель. – Я кажусь тебе нелепым? Старомодным?
– Нет! – торопливо запротестовала она. – Ты кажешься мне…
Не говори!
Не смей!
– Милым, – все же закончила
