Дин Кунц - Предсказание

— Папашка Панчинелло.

В изумлении я протянул руку, сдернул с его головы шерстяную шапочку.

— Не очень-то он похож на Конрада Бизо…

— Прошло двадцать четыре года плюс пластическая хирургия, — объяснила она.

Замерзшими пальцами я коснулся его шеи, чтобы прощупать пульс. Сердце билось медленно и ровно.

— Что он тут делает? — спросил я.

— Собирает пожертвования для ЮНИСЕФ[51]: кроме того, ему потребовался наш ребенок.

Сердце у меня упало, желудок поднялся, мочевой пузырь перекрутило: внутренние органы вдруг решили принять новые позиции.

— Наш ребенок?

— Джимми, об этом я расскажу тебе потом. Схватки не учащаются, но становятся более болезненными, я замерзла.

Ее слова напугали меня больше, чем автоматная стрельба. С Бизо удалось разобраться, а вот от родильного отделения больницы мы были очень и очень далеко.

— Я свяжу его буксировочным тросом и положу на нее сиденье.

— Сможем мы уехать отсюда?

— Не уверен.

— Я тоже. Но мы попытаемся, не так ли?

— Да.

Скорее всего, ей бы не удалось добраться до шоссе о своих двоих. Слишком далеко, слишком крутой клон. В ее состоянии, если б она поскользнулась и неудачно упала, могло начаться кровотечение.

— Если мы поедем, я не хочу, чтобы он оставался с нами.

— Он же будет связан.

— Если и будет, то недолго. Он же не обычный маньяк. Будь он обычным маньяком, я бы посадила его на колени и кормила леденцами. Но он — великий Конрад Бизо. Мне он в машине не нужен.

Я ее понимал.

— Ладно, привяжу его к дереву.

— Хорошо.

— И как только мы доберемся до больницы, сообщу в полицию, и они за ним приедут. Но сейчас ужасно холодно, у него, возможно, сотрясение мозга, так что он может и не выжить.

Лорри бросила на Бизо полный злобы взгляд.

— Будь у меня молоток и гвозди, я бы распяла его на дереве и никому об этом не сказала.

Что ж, это важный урок для злодеев, которые надеются долго и безнаказанно нарушать закон. Нельзя угрожать беременной матери похищением ее еще не родившегося ребенка, особенно если она — дочь женщины, которая разводит змей.

Я взял винтовку, обошел «Эксплорер» сзади, открыл заднюю дверцу, положил винтовку в багажное отделение.

Из ящика для инструмента достал бухту буксировочного троса. Каждый конец был снабжен защелкой и контровочной втулкой.

— Джимми! — нервно позвала меня Лорри. — Он приходит в себя!

Поспешив к распахнутой водительской дверце, я обнаружил, что Бизо стонет и мотает головой.

— Вивасементе, — пробормотал он.

Раньше, прощупывая ему пульс, я положил булыжник рядом с ним. Теперь поднял и хватил безумного клоуна по лбу.

— Сифилитический хорек, свинья из свиней…

С первым ударом я сдерживался, второй раз ударил от души. Он вновь потерял сознание.

Четырьмя годами раньше Панчинелло уже подвиг меня на насилие, и тот факт, что я могу ударить человека, меня не удивил. Сюрпризом стало другое: мне понравилось. От чувства глубокого удовлетворения к лицу прилила кровь, и я врезал Бизо еще раз, хотя необходимости в этом не было.

Я, конечно, человек мирный, и христианские ценности для меня — закон, но какая-то часть меня верит, что сдержанность в реакции на зло аморальна. Справедливость и месть разделены линией, такой же тонкой, как натянутая над манежем проволока, по которой должен пройти воздушный гимнаст. И если ты не удержишь равновесие, тогда ты обречен… независимо от того, упадешь ты вправо или влево от проволоки.

Я выволок Конрада Бизо из кабины «Эксплорера» и подтащил к ближайшей сосне. Далось мне это нелегко, но, полагаю, будь он в сознании, я бы просто с ним не справился.

Усадив его спиной к дереву, я расстегнул дубленку, просунул один конец троса в левый рукав, второй в правый, расправил на груди, после чего застегнул дубленку на все пуговицы. Оба конца троса затащил за дерево, натянул как мог, закрепил с помощью защелок и контровочных втулок.

Люфт оставался минимальным. Руки Бизо охватывали дерево, так что он никак не мог добраться до пуговиц дубленки. Последняя, по существу, превратилась в смирительную рубашку, которая давно по нему плакала.

Я вновь проверил пульс на шее. Сердце Бизо билось сильно и ровно.

Вернувшись к «Эксплореру», я надел кожаные перчатки. Смел с сиденья крошки стекла, сел за руль, захлопнул дверцу.

На пассажирском сиденье Лорри обхватила руками низ живота, попеременно втягивала воздух сквозь стиснутые зубы и стонала.

— Хуже? — спросил я.

— Помнишь сцену в «Чужом», когда он вылезал из груди?

На приборном щитке лежал кожаный пенал с двумя шприцами.

— Он хотел вколоть мне эту дрянь, чтобы я во всем его слушалась, — пояснила она.

Ярость вспыхнула во мне белым пламенем, но не имело смысла позволить ей превратиться в лесной пожар.

Я осторожно уложил заполненный янтарной жидкостью шприц в соответствующую выемку, закрыл крышку, застегнул все три «молнии», положил вещественную улику в бардачок.

— Это же незаменимая вещь в семейной жизни. Почему я раньше об этом не подумал? Мне нужна послушная жена.

— Если бы тебе требовалась послушная жена, ты бы на мне не женился.

Я чмокнул ее в щеку.

— Это точно.

— В этот вечер я бы хотела обойтись без новых приключений. Пожалуйста, отвези меня в тихое, безопасное место.

Взявшись за ключ зажигания, я боялся, что двигатель не заведется, что зажавшие «Эксплорер» деревья не выпустят его.

— Бизо собирался сделать обвязку из ремней безопасности и затащить меня наверх точно так же, как затаскивают охотники убитых оленей.

Я хотел выйти из машины и убить его. И молился, чтобы нам не пришлось реализовывать его план.

Глава 36

Со второй попытки двигатель завелся. Я включил фары, а Лорри — обогреватель, чтобы хоть как-то нейтрализовать холодный воздух, который врывался в кабину через разбитое стекло.

Зазор между большущими соснами был достаточно мал, чтобы не позволить внедорожнику скатиться ниже по склону. Но я надеялся, что стволы не зажали борта слишком уж сильно и мощный двигатель «Эксплорера» сможет нас вытащить.

Я придавил педаль газа, и двигатель натужно заурчал. Колеса проворачивались, металл возмущенно скрипел: деревья держали его крепко.

Я добавил газа, двигатель взвыл. Скрип усилился, к нему прибавилось дребезжание, причина которого оставалась для меня тайной.

«Эксплорер» начал дрожать, как перепуганная лошадь, нога которой провалилась в кроличью норку.

Металл уже не скрипел, а трещал. И звук этот мне совершенно не нравился.

Когда я отпустил педаль газа, «Эксплорер» подался назад на пару дюймов. Я даже не заметил, что внедорожнику удалось-таки сдвинуться с места.

Теперь я то придавливал педаль газа, то отпускал. И «Эксплорер» качался взад-вперед, сдирая со стволов кору.

Легкий поворот руля вправо ничего не дал. А вот когда я повернул руль влево, мы сдвинулись вперед на четыре или пять дюймов, прежде чем снова застрять.

Я опять повернул руль влево, надавил на педаль газа, что-то громко звякнуло, и мы освободились из плена.

— Я надеюсь, что ребенок выйдет из меня так же легко, — прокомментировала Лорри.

— Если что-то изменится, сразу же скажи мне.

— Изменится?

— К примеру, отойдут воды.

— Сладенький, если у меня отойдут воды, ты узнаешь об этом безо всяких слов. Они зальют всю кабину.

Учитывая высоту над уровнем моря, я сомневался, что «Эксплореру» удастся осилить крутой склон, ведущий к шоссе. Однако мне не оставалось ничего другого, как попытаться подняться по нему.

Поначалу угол подъема был невелик, и мы ехали практически прямо, отклоняясь в сторону лишь для того, чтобы огибать деревья да торчащие из земли большие валуны. Проехали с сотню ярдов, прежде чем подъем стал круче, а двигатель начал кашлять.

Вот тут я решил подниматься зигзагом, чтобы снизить нагрузку на двигатель, да и на весь автомобиль. Продвижение по направлению юг-север грозило самоубийством: склон становился все более крутым, так что внедорожник мог опрокинуться в любой момент. А вот перемещаясь влево-вправо под небольшим углом, мы не могли ни застрять, ни перевернуться и пусть медленно, но верно приближались бы к цели.

Эта стратегия требовала осторожности и предельной концентрации. На каждой «полочке» зигзага приводилось рассчитывать угол подъема, с тем чтобы при наименьшем риске продвинуться как можно выше.

Неровности почвы приводили к тому, что «Эксплорер» вдруг начинало раскачивать из стороны в сторону, да так резко, что казалось, еще чуть-чуть и мы перевернемся. Однако, снижая скорость, мне всякий раз удавалось удержать внедорожник на всех четырех колесах. Случалось, я останавливался, испуганный тем, что рулевое колесо грозило вырваться у меня из рук. Внимательно изучал землю под колесами, освещенную фарами, вносил в курс необходимые коррективы.