Алексей Зубко - Сначала было весело
Завернутый в простыню Призрак неспешно следует мимо, оставляя за собой мокрые следы.
Сглотнув, я прикасаюсь к рукаву Вольдемара.
– Как ты думаешь, вдвоем мы поместимся в душевой?
– Зачем?
– Не для того, чтобы помыться, – прозрачно намекаю я.
– Кому мыться?
Стараясь не выказывать раздражения, шепчу, стараясь дышать грудью. Мне бы Нинкины формы, точно не устоял бы…
– Я сниму халат… вода и гель сделают кожу упругой и скользкой.
– А потом? – В глазах Вольдемара зажигается интерес.
– Потом я буду медленно танцевать под струями воды, а ты касаться меня… везде. Хочешь?
– Да. А потом? – Глазки блестят, рука скользит по ширинке.
– Ты тоже войдешь в кабинку.
– Но тогда я весь намокну.
– Значит, я сперва сниму с тебя одежду…
– Нет! – резко отвечает парень, сбросив мою руку, поглаживающую ворот фрака.
Несколько обескураженная подобным переходом из одного настроения к другому, я решаю вернуться к тому моменту, который ему нравился.
– Хорошо. Тебе не нужно раздеваться.
– Да, не буду. Не хочу. Не буду раздеваться.
– Как пожелаешь. Так ты хочешь увидеть, как я буду танцевать для тебя в душе?
– Да. А потом?
– А чего бы ты, Вольдемар, хотел?
– Потрогать.
– О, это будет так приятно, – имитируя возбуждение, говорю с придыханием.
– А потом хочу, чтобы мы сделали это, – облизывается парень.
– Я тоже, – вру, душа чувства. Мерзко, тошно, но необходимо. Я прекрасно осознаю, что ради выживания мне придется совершить множество пакостных поступков, но выбора нет.
– Начинай.
Если сейчас вернется проверять работу карлик…
Но, снявши голову, по волосам не плачут.
Впрочем, с заданием я справилась. Полы вымыты, белье постирано. А за потакание капризам «наследного принца» он не решится открыто наказывать.
Решившись, возвращаюсь в помещение банно-прачечного комплекса.
Вольдемар следует за мной. Глаза блестят, на подбородке собирается слюна.
Навыков стриптиза у меня нет, да и на танцы в детстве я не ходила. Три года занималась в музыкальной школе по классу фортепиано, но сейчас это мало пригодится.
В голове удручающе пусто, все мысли разом куда-то разлетелись.
Повернувшись к Вольдемару спиной, бросаю на него взгляд через одно плечо, затем через второе. Взъерошив волосы, покачиваю бедрами. Подозреваю, что в фильмах это выглядит куда как эротичнее. Ну, так и зритель у меня неискушенный. Смотрит. Глазки блестят, рука в расстегнутой ширинке в непрерывном движении.
Не отводя от парня взгляда, оголяю плечо, вытянув губы, целую.
Шаг вперед. Очередь второго плеча.
Еще шаг.
Я уже у самой кабинки.
Смотрит, то и дело облизывая губы.
Приоткрыв дверь из толстого стекла, прижимаюсь к торцу. Отбросив полу халата, трусь об нее коленом.
– Продолжать? – томно выдыхаю я.
– Да.
Забравшись в кабину, прикрываю дверь. По направляющим она движется туго, и мне приходится прилагать усилия. Вот так заклинит, сломается кран, когда вода бежит, и все. Аквариум в духе творчества Вольдемара готов.
Под ногами мокро и холодно. Очень быстро остыло. На стекле клочья пены.
Прижавшись телом к двери, посылаю воздушный поцелуй.
Смотрит, облизывается.
Извиваясь по мере сил, все сильнее и сильнее распахиваю халат. Вот уже напрягшиеся соски скользят по стеклу, подавшись вперед, расплющиваю их. Обнажился живот, треугольник волос ниже.
Буквально влипнув в стекло, глажу влажную поверхность ладонями. Опускаю руки, халат соскальзывает на пол.
Приоткрыв дверь, ногой выбрасываю его из кабинки.
– Нравится?
– Дальше.
Вольдемар делает шаг ко мне.
Навалившись на ручку, закрываю дверь. Пускаю воду.
Холодные струи бьют в спину.
Выпучив глаза и до боли сжав кулаки, сдерживаю крик и инстинктивное желание выскочить прочь.
Постепенно вода становится теплее.
Тугие струи бьют в затылок, обрушиваются на плечи.
Глажу волосы, заставляя их струиться то по лицу, то по плечам. Вторая рука тем временем скользит по груди, сжимает один холмик, потом второй, скользит ниже.
Вольдемар подходит вплотную и, прижавшись носом к стеклу, смотрит. По подбородку стекает и капает на пол слюна.
Взяв флакон с гелем, немного выжимаю на ладонь, тру голову.
– О, – застонав, касаюсь пальцем стекла в том месте, где об него расплющен нос парня.
Вода все горячее, еще немного, и польется кипяток. А регулятора не видно. Вероятно, установлен автомат.
Закрыв воду, тяну в сторону дверь.
Парень подается назад.
Холодный воздух подземелья касается кожи, она вмиг покрывается пупырышками.
Спрашиваю:
– Продолжать?
– Да.
Опускаюсь перед ним на колени.
Вольдемар с силой сжимает грудь, тянет вверх, заставляя встать.
Подаюсь к нему, но не прикасаюсь.
Второй рукой парень лезет между ног.
Не сопротивляясь, глажу его бедра, забираюсь под фрак.
Проведя языком вдоль ключицы, Вольдемар кусает кожу на плече.
Терпя боль, пробую расстегнуть пуговицу на рубашке. Он бешено орет и машет руками. От оплеух голова болтается из стороны в сторону.
– Не смей, слышь, никогда не смей делать этого!
– Как скажешь, – поспешно киваю я, не понимая происходящего. «Чего не делать?» – Прости, прости…
– Не будешь?
– Нет.
Успокоившись, Вольдемар расстегивает ширинку и произносит:
– Можешь достать.
«Ну, спасибо», – мелькает мысль. В ней столько горького сарказма, что горло перехватывает от жалости к себе.
Зубы впиваются в грудь.
Ору от боли.
– О… – стонет Вольдемар, возбуждаясь прямо на глазах. Ладонь ощущает толчки.
Слизнув кровь с ранки, парень целует ее.
– Да, да, – шепчу я, с трудом сдерживая слезы. Противно, сил нет.
Прикусив сосок, Вольдемар сжимает зубы и треплет его, словно щенок резиновую игрушку.
Вою от нестерпимой боли.
Схватив меня за голову, парень с силой толкает вниз.
Падаю на колени. Словно раскаленная игла пронзает тело.
От смрада перехватывает дыхание.
Пальцы сжимаются на волосах, безжалостно выдирая их.
– Ты хочешь? – визжит он.
– Да-а…
Оборвав реплику, горячее тело врывается в меня.
Зажмуриваюсь.
Толчок.
Задерживаю дыхание.
Еще толчок.
Пытаюсь отстраниться, но Вольдемар, задрожав, с силой подается вперед.
Затылок бьется о стекло. В глазах темнеет…
Уже в следующее мгновение парень отталкивает меня и принимается отряхивать с ладоней вырванные волосы.
Повалившись на бок, захожусь кашлем. Перед глазами кружатся в хороводе разноцветные светлячки. По щекам катятся слезы, к губам прилипло слизкое нечто. Вытираюсь ладонью.
– Браво, – раздается от двери.
Кровь приливает к щекам.
Я поднимаю полные слез глаза на звук.
Все плывет перед взором, но низкую фигуру трудно спутать с кем-то. Есть у этого мелкого гада умение появляться в самый неподходящий момент.
– Чего тебе надо? – поспешно застегивая ширинку, интересуется Вольдемар.
– Ничего. Думал проверить, как тут дела, а тут вот какие дела. Оставили кота сметану стеречь.
Дотянувшись до халата, надеваю его.
– Пошли, – приказывает Вольдемар.
Послушно следую за ним. Уши и щеки пылают так, что, кажется, еще немного, и кровь брызнет из пор струйками пара.
Посторонившись, карлик провожает нас насмешливым взглядом.
В комнате Вольдемар первым делом спрашивает:
– Хочешь мою черепашку посмотреть?
– Конечно, – отвечаю, а самой хочется забиться в самый темный угол этого жестокого мира и сдохнуть.
Достав из кармана мученицу, парень протягивает ее мне.
– Ночью меня посетила муза вдохновения.
На панцире выжжена болотная кочка, окруженная редкими побегами молодого камыша. В центре этой кочки сидит жаба с некоторыми чертами женщины. Вполне себе человеческие груди четвертого размера, красивые глаза, отчего-то косички с бантиками, остальное лягушачье. И вот это нереальное создание держит в пасти оторванную человеческую руку с зажатым в пальцах луком. Стрела торчит из жабьей ляжки.
– Нравится? – не выдерживает Вольдемар. Его творческая натура жаждет оваций.
Спохватившись, я часто киваю. Китайский болванчик и только.
– Да. Я просто потрясена. Это так… так талантливо.
– Правда?
– Несомненно, Вольдемар.
– Это я сделал, – излишне поясняет парень.
– Даже на миг не усомнилась. Здесь виден настоящий талант, больше такое никому не под силу.
Довольно ухмыляясь, Вольдемар бросает черепашку в аквариум и растягивается на кровати.
Опустившись на ковер у его ног, терпеливо жду.
Жду минуту, пять, десять…
Наконец храп показывает, что ожидание грозит растянуться надолго.
Возникает искушение поискать карту подземелья, но риск слишком велик, и я остаюсь на месте. Вариант слежки отклонять не стоит, нет ко мне еще доверия, особенно учитывая происшедшее в Санатории. Это Екатеринин сынок не силен в напряжении извилин, а вот Господин Кнут далеко не так прост.
