Максим Шаттам - Теория Гайи

Возможно, столкновения между неандертальцами и Homo sapiens происходили, но свидетельств этого не обнаружено. Еще более удивительно то, что не найдено ни одного места, где неандертальцы убивали друг друга. Однако известно множество мест, где происходили побоища между представителями нашего вида.

Все говорит о том, что наш дальний родственник не обладал инстинктом убийцы. Он охотился, чтобы прокормиться и одеться, но крайняя степень жестокости — убийство себе подобных — была ему несвойственна.

Его геном отличается от нашего, и я имею все основания утверждать, что «доброжелательность» неандертальца стоила ему жизни, а мы стали цивилизованными людьми, беседующими в этом зале, не только благодаря способности эволюционировать, приспосабливаться к среде обитания, но и благодаря знакомству со вкусом крови. Несмотря на то что многие живые существа, обитающие на нашей планете, опасны и сильны, Homo sapiens удалось подняться на вершину цепи питания именно благодаря своей агрессивности.

39

Грэм впился зубами в яблоко. Белый сок брызнул на его рыжую бороду.

— Я сделал такое длинное вступление, — сказал он, работая челюстями, — чтобы показать, куда мы, люди, себя загнали. Насколько мы теперь неспособны защитить себя.

Петер все еще не понимал, куда клонит Грэм:

— Защитить от чего?

— От того, что происходит на наших глазах! От атавизма. Я думаю, вы согласитесь, что успех эволюции Homo sapiens лишь отчасти объясняется удачным стечением обстоятельств. Наш вид выжил и господствует на планете благодаря своей невероятной способности приспосабливаться. Но в самом начале пути было кое-что еще. Повышенная жестокость и умение охотиться на других, вложившие в руки человека оружие — ради продолжения жизни, ради того, чтобы такое хрупкое существо смогло уничтожить другие, более опасные виды. Нельзя отрицать, хищничество привело нас туда, где мы теперь находимся, и этот инстинкт настолько силен, что мы никогда не перестанем убивать друг друга. В наших генах изначально спрятан убийца. Со временем жизнь в обществе, цивилизация принудила нас направить этот инстинкт в другое русло, заглушить его, заставить исчезнуть. У нас осталась только его тень.

Грэм снова захрустел яблоком. Петер и Бен молчали.

— Однажды у меня был опоясывающий лишай, — вновь заговорил Грэм. — Это крайне неприятно. Заболевание передается тем же вирусом, что и ветряная оспа. Вам кажется, что вы уже избавились от ветрянки, а на самом деле она прячется в нервных окончаниях, готовая проявиться вновь, когда организм уже истощен. Эта чертова оспа превращается в лишай, который терзает вас с интенсивностью в тысячу единиц зуда. Если высыпания от ветрянки просто чешутся, то лишай заставляет вас выть от боли.

Петер наклонился к Грэму:

— То есть вы хотите доказать, что социоэкономическая мутация, о которой вы только что говорили, способствует возникновению инстинкта убийцы, который восходит к доисторическим временам…

— Как известно, это называется атавизмом, и даже генетики не отрицают его существования.

— Но не в такой форме! То, о чем вы говорите, — это регресс! — возмутился Петер.

— Да, если не рассматривать его как заложенную самой природой программу, которая ждет своего часа, чтобы заработать, — сказал Грэм, слабо улыбнувшись.

— Что вы хотите этим сказать?

— Природа так изобретательна!.. В ней все совершенно, расставлено по местам, спланировано. Обезьяна, от которой мы произошли, эволюционировала очень быстро. У нее были шерсть для защиты от холода, зубы, подходящие для любого корма, она стала всеядной, выжила и приспособилась к любой среде обитания, ко всем типам пищи. Мы с самого начала были машиной для выживания. Природа так предусмотрительна, она ничего не делает просто так! Она создала существо, которое стало безраздельно властвовать на земле… и даже более того — подчинило себе саму природу.

— Вы считаете, что в основе эволюции лежал чей-то замысел? Вы наделяете эволюцию сознанием? — возмутился Петер.

— Нет, я утверждаю, что волшебство природы объясняется чем-то большим, чем «постоянное везение»… Это выражение так любят специалисты, когда говорят о самой потрясающей супертехнологии — жизни, появившейся на нашей планете! Я говорю, что осталась последняя неисследованная область механики жизни — интеллект молекулы. Вот это и есть «Теория Гайи». Это форма сознания, которую мы не способны понять, первичная и в то же время всеобъемлющая. Этот интеллект работает только на одну-единственную цель: жить, выживать, существовать. Разумеется, это сознание не имеет языка и способности рефлексивно мыслить. Это скорее некая логика, которая заставляет кипеть бульон, в котором зародилась жизнь. Именно это — источник нашего знаменитого инстинкта выживания. Оно заставляет каждую бактерию, каждую клетку развиваться, жить! Эволюция — не только химический коктейль, смешанный его величеством случаем, это еще и энергия! Гайя!

— Если я правильно понял, — подхватил Петер, — это сознание, или логика, позволило человеку стать настолько сильным, что у него не осталось конкурентов?

— Да. В ходе эволюции Гайя снабдила человека солидным арсеналом для завоевания Земли. И человек превратился в бомбу замедленного действия. Это заложено в наших генах. Чтобы господствовать, мы готовы на любую жестокость, а она не может бесконечно спать в наших генах. Она просыпается, чтобы уничтожить нас. Нельзя представить себе более совершенное оружие, чем самоуничтожение, заложенное в наших собственных генах.

— Что? — воскликнул Бен, внезапно уловив мысль. — Значит, в ближайшие годы агрессивность резко возрастет? Насилие, серийные убийцы… А дальше мы все начнем убивать друг друга? Это нонсенс! Если ваша теория верна, то форма сознания, о которой вы говорили, работает на продолжение жизни. Тогда почему же вы утверждаете, что мы изначально запрограммированы на самоуничтожение?

— Вы не поняли. Гайя распространяет жизнь — это ее единственная цель. Мы возникли только для того, чтобы осуществить это ее стремление. И мы сделали это! Более того, мы распространяем жизнь и за пределами Земли. Наши бактерии путешествуют в зондах, спутниках… Однажды, пусть даже пять миллионов лет спустя, они попадут на другие луны, астероиды или планеты. И жизнь возобновится. Робко, смиренно, но она продолжит свое распространение. Выживание.

Петер скрестил руки на груди:

— Моя жена с удовольствием напомнила бы вам, что человек не первый живой вид, завоевавший мир, а потом внезапно исчезнувший. Самые известные виды, жившие до нас, — это динозавры, однако палеоантропологи обнаружили доказательства пяти больших вымираний!

Грэм вновь продолжил:

— После каждого такого вымирания происходило перераспределение ролей, и очень скоро мы оказались на авансцене! Жизнь словно проводила эксперименты до тех пор, пока не появились мы — последние актеры, вышедшие на сцену, чтобы с успехом произнести положенный текст. А теперь пора выходить на поклоны, пока, опьяненные кратким успехом, мы ненароком не разгромили театр.

Петер собирался ответить, но тут распахнулась дверь и в комнату ворвался Жерлан с бутербродами в руках.

— Он что, с вами разговаривает? — сказал он, указывая на Грэма, словно на животное в клетке.

— Доктор Грэм прочитал нам лекцию об искусстве скуки, — объяснил Петер. — Мы ждали вас.

Жерлан недоверчиво посмотрел на него.

— Можно вас на два слова? — спросил Бен, чтобы отвлечь его внимание от Грэма.

— Да, разумеется.

Жерлан отвел их в сторону, и Петер объяснил ему, что теперь они уверены в том, что Грэм занимался генетическими экспериментами, результаты которых пока не обнаружены. Он ни словом не обмолвился о серийных убийцах, побегах из тюрем и похищениях. Пока они говорили, ноутбук со спутниковой связью стал издавать сигналы.

— Вы очень медленно продвигаетесь, — посетовал Жерлан. — Я пришлю вам одного из моих людей. Он просмотрит досье и покажет то, на что следует обратить внимание.

— Думаю, не стоит этого делать, — отказался Петер. — У нас свой ритм работы, а новый человек может его нарушить. Он будет только отвлекать нас.

— Как хотите, но постарайтесь работать быстрее. Нужно подумать, что делать дальше, когда эта проклятая погода наладится. И не забудьте передать мне записку, где сказано, что Грэм — полковник. Если за всем этим стоит армия, хотелось бы не тянуть время. Я приехал сюда с обычной проверкой, а тут, оказывается, играют по-крупному.

— А связь? Что с телефонами?

— Ничего нового. Связь пока восстановить невозможно.

Раздраженный монотонными сигналами, Жерлан обернулся и застыл, обнаружив, что сигнал исходит от ноутбука со спутниковой связью. Он нажал кнопку, по экрану пробежали цифры и вдруг стало проступать зеленое изображение. К камере приблизилось лицо.