Ключ к убийству - Урса Алекс
Вот и теперь, благополучно пропустив завтрак, Франсуа ехал на другой конец Парижа, чтобы допросить вдову Ксавье Седу и его сына, которых, по словам Альберта Долана, продюсер совершенно по-скотски бросил много лет назад. По счастью, законы трафика теперь были на его стороне: большинство машин двигались в сторону центра города, поэтому до места назначения Франсуа добрался без проблем. К его огромному удивлению, неугомонный напарник, вчера опять слинявший самым наглым образом, что-то весело себе насвистывая под нос, был уже там. И через несколько минут Франсуа ерзал в глубоком и неудобном кресле, пытаясь устроиться покомфортнее. Он вежливо сделал глоток остывшего кофе из красивой фарфоровой чашки и посмотрел на Баселя, который скучал чуть поодаль. Оба следователя чувствовали себя слегка неуютно под внимательным взглядом немолодой женщины, которая сидела напротив них и молчала.
У Беатрис Азуле были большие печальные глаза и ярко выраженные носогубные складки. Франсуа попытался вспомнить, а сколько, собственно, лет было самому Седу, и мысленно задал себе вопрос, почему мужчины могут стареть красиво и достойно, а для женщин подкрадывающаяся старость почти неизменно несет с собой увядание и разрушения во внешности.
Квартира, в которой они сидели, была простой, но чистой. В ней не было антиквариата, в отличие от квартиры продюсера на бульваре Сен-Жермен, или особых предметов роскоши. Здесь жили достаточно скромно. Скорее всего, Седу не баловал свою бывшую семью.
– Всегда боялась, что Ксавье уйдет от меня к другой женщине, – прервала тишину бывшая супруга продюсера и грустно улыбнулась, – зря боялась, кстати. – Она помолчала и объяснила очевидное: – К женщине он не ушел. Он ушел просто так. Это во сто крат хуже.
– Вы тяжело перенесли разрыв? – принялся задавать вопросы Басель, пытаясь нащупать больные места и скрытые мотивы, а Франсуа весь обратился в слух. Женщина задумчиво кивнула:
– Да, мне это тяжело далось. Я очень злилась на Ксавье. Особенно поначалу, – она сжала в тонких, покрытых коричневыми пигментными пятнами пальцах платочек, – но потом, когда прошло время, я поняла, что это было неизбежно.
– Почему? – подался вперед Басель, выражая готовность слушать. Как показывала практика, женщины типа мадам Азуле охотно рассказывают о своих проблемах, стоит им увидеть хоть мало-мальски заинтересованного слушателя. Сейчас такой слушатель был.
– В сущности, нас в очень молодом возрасте поженили родители. Тогда мы многого не понимали и многое не знали друг о друге. Как, собственно, и о том, как должна складываться наша жизнь. Но прошли годы, и стало ясно, что мы с Ксавье очень разные. Он всегда кипел от идей, у него были воистину наполеоновские замыслы, а я была очень спокойной и домашней. Мне не нужно было много. После рождения Андре я с удовольствием ушла в декрет, да так из него и не вышла – малыш рос болезненным. Мне, откровенно говоря, и не хотелось обратно на работу. Жизнь домохозяйки нравилась мне гораздо больше. Ксавье постоянно пытался меня куда-то вытащить, увлечь, но мне это было не очень интересно. В конце концов я ему наскучила. – Женщина подняла на мужчин глаза, словно искала сочувствия. – Я чувствовала, что он меняется. Чувствовала, что ему нужно что-то большее, что я не могла ему дать. И все же, когда он ушел, для меня это стало ударом.
– Он вам объяснил, почему уходит? – спросил Басель.
– Нет, – помотала головой мадам Азуле, – просто заявил, что хочет пожить отдельно. И, скажу я вам, это было то еще унижение. – Она комкала в руках кружевной платочек. Эти воспоминания явно не доставляли ей радости. – В глаза мне, конечно, никто ничего не говорил, но я постоянно слышала за спиной шуточки, что довела его до того, что он теперь и смотреть на женщин не может.
– А что вы почувствовали, когда узнали, что Седу больше нет? – продолжил Басель. Мадам Азуле подумала, пожала плечами и подняла на него сухие и какие-то выцветшие глаза.
– Ничего, – тихо призналась она и снова опустила взгляд, – я понимаю, это ужасно звучит. Но я ничего особенного не почувствовала. Нет, – спохватилась вдова, – то есть, естественно, у меня был шок. Как у любого человека, которому рассказали ужасную новость о близком родственнике. Но, как ни ужасно в этом признаваться, я не испытала чувство утраты. Наверное, потому что смирилась с уходом Ксавье давным-давно. Я уже свое отплакала.
– Седу продолжал общаться с вами и сыном после развода? – задал Басель следующий вопрос. Мадам Азуле помолчала немного. Видно было, как тяжело дается ей этот разговор, наконец она собралась с духом и продолжила:
– Нет, – она прочистила горло и тяжело вздохнула, – он однажды вечером собрал чемодан и ушел, ничего мне толком не объяснив. Андре тогда было всего пять лет. Он ничего не помнит. Может, это и к лучшему. Одно время я надеялась, что Ксавье станет так называемым воскресным папой, но и этому не суждено было сбыться. Он навсегда испарился из нашей жизни. Иногда посылал деньги, но их было очень мало, – она покачала головой, – мне пришлось вернуться на работу. Правда, со временем, когда стал успешным продюсером, он сообщил, что будет оплачивать хорошую частную школу для Андре. Но этим все и исчерпывалось. Развод мы оформили через год, и даже тогда я его не увидела. Бумаги мне пришли по почте.
– Вы сменили фамилию на свою девичью. Себе и сыну. Теперь вы оба Азуле, – продолжил Басель. – Зачем вы это сделали?
– Ну, во‑первых, как уже говорила, я была очень зла на Ксавье. – Мадам Азуле задумчиво посмотрела в окно. – А во‑вторых, так гораздо удобнее. Да и помогает избежать глупых вопросов про моего бывшего мужа.
– А как чувствовал себя ваш сын? – включился в разговор Франсуа.
– Андре было гораздо тяжелее, чем мне. – В этот момент глаза мадам Азуле заволокло настоящей печалью. Стало ясно, что сын, единственная настоящая забота этой немолодой женщины. – Как ни старалась, я не смогла заменить ребенку отца. Это оказалось невозможно. А когда воспитываешь мальчика, это может превратиться в катастрофу. Мальчикам особенно сильно нужны отцы. Именно отец может воспитать сына настоящим мужчиной. А Андре всю жизнь чувствовал свою ущемленность и ущербность. Вот и в школе у него были проблемы. Одно время он чуть не превратился в изгоя.
– Почему? – заинтересовался Франсуа. – Была причина?
– Как я уже сказала, Ксавье оплачивал Андре очень дорогую частную школу. Но дело в том, что в заведении подобного рода одной оплатой обучения дело не заканчивается. Дети там одеваются дорого, приносят в школу эксклюзивные мобильные телефоны и прочую ерунду. Вечером их разбирают по домам на роскошных машинах. У нас с Андре ничего такого не было, и сын очень комплексовал. Я пыталась поговорить с Ксавье, но он и слушать ничего не хотел. Я даже просила его перевести сына в школу попроще, но он вбил себе в голову, что эта ситуация должна воспитать из мальчика мужчину. Что Андре обязан переломить себя, противопоставить себя системе или найти подработку. Но как-то справиться с проблемой. Подозреваю, Ксавье сделал это специально. В этом есть определенный смысл. Но мой бывший муж не учел одного. У Андре не было характера отца и его силы воли. В результате он не смог вынести правильный урок из этой ситуации и только озлобился.
– Андре пытался контактировать с отцом? – снова взял беседу на себя Басель.
– Пока учился в школе – нет, – принялась объяснять мадам Азуле, – но, когда обучение окончилось и пришел момент выбирать профессию, случилась одна неприятная история. Я поговорила с Ксавье, и он обещал оплатить сыну колледж, но Андре долго не мог определиться с будущей профессией. Потом он вбил себе в голову, что может стать певцом. Он считал, отцу ничего не стоит ему помочь, но тому категорически не понравилась такая идея, – женщина вздохнула, – тут я с ним согласна, честно говоря, таланта к пению у Андре не было. Но сын не послушался и сам, без приглашения, явился на кастинг. Ксавье пришел в ярость. Произошел скандал. Андре вывели с охраной. Он был ужасно подавлен и на долгое время прекратил попытки общаться с отцом. – Мадам Азуле замолчала, словно раздумывая, следует ли рассказывать дальше, но все же решилась: – Но некоторое время назад он все же обратился к отцу за помощью.
