Фредерик Ленуар - Пророчество Луны
Дож отошел, задумчиво поглаживая бороду.
— Я слышал о нем. Блестящий молодой астролог, по-моему, из Флоренции…
— Из Калабрии, но его обучал великий флорентийский ученый, — поправила Елена.
— Из Калабрии, гм… мы установим его личность. Он не только дрался на дуэли, но еще и пытался избежать ареста. Его поймали, когда он возвращался домой, чтобы забрать кое-какие вещи, перед тем как скрыться. Ты знаешь наши законы: он должен предстать перед судом, ведь дуэли строго запрещены. Тем не менее, если повод для дуэли был веским и она проходила в соответствии с правилами, твой приятель отделается несколькими месяцами тюрьмы и изгнанием из города.
— Я хочу… у меня есть две маленькие просьбы.
Старый дож молча посмотрел на Елену.
— Я хочу, чтобы с ним хорошо обращались и не подвергали пытке.
— Лично прослежу за этим.
— Еще мне нужно хоть раз увидеться с ним, хотя бы на короткое время.
— Дитя мое, это невозможно.
— Но почему? Ты ведь дож?
— Дож обязан подчиняться законам города! — воскликнул старик взволнованно. — Особенно когда дело касается членов его собственной семьи. Ты прекрасно знаешь, что Совет десяти пристально наблюдает за мной… и отнюдь не все там мои друзья!
Елена бросилась к ногам прадеда.
— Умоляю! Он поступил так только из-за любви ко мне!
Дож поднял Елену на ноги.
— Чувствую, он для тебя не просто учитель философии…
— Верно, — призналась Елена. — Мы любим друг друга вопреки всем нашим законам.
— Я подумаю над твоей просьбой, но умоляю, успокойся и, главное, никому не говори об истинной природе ваших отношений, даже тем, кто расследует это дело. Поняла?
Елена кивнула. Прадед поцеловал ее в лоб и пообещал, что скоро придет в палаццо Контарини с новостями о Джованни.
Через неделю Андреа Гритти сдержал обещание и пообедал с внучкой и правнучкой. Елена с нетерпением ждала его визита. В Венеции только и было разговоров, что о дуэли, а самые нелепые слухи ходили о причине, ее вызвавшей. Еще говорили, что поединок длился добрых двадцать минут, и Джованни оказался прекрасным фехтовальщиком. Один из секундантов рассказывал, что синьор Да Скола первым ранил противника в ногу и потребовал, чтобы тот извинился за свои слова, порочащие честь девушки. Томмазо, по слухам, ответил с самодовольной усмешкой: «Тебе никогда не взять Елену в жены, потому что ты захудалого рода из какого-то жалкого городишки». Только после этого Джованни нанес ему смертельный удар в горло. Некоторые сочли эту историю выдумкой, другие полагали, что она правдива, учитывая надменный и горячий нрав Томмазо. Многие хвалили чувство чести молодого астролога и его мастерское владение шпагой, о котором никто раньше не знал.
Ужасная история, к которой Елена оказалась причастной, доставила девушке немало огорчений, но больше всего она переживала за Джованни. Елена боялась, что в тюрьме он лишит себя жизни.
Дож весь день провел на ногах, а состояние здоровья уже не позволяло ему бодрствовать допоздна, поэтому хозяева и гость почти сразу приступили к еде. Без долгих предисловий Андреа Гритти заговорил о заключенном.
— Вчера утром я навестил в тюрьме Джованни.
— Как он? — спросила Елена взволнованно.
— С ним хорошо обращаются, и, судя по всему, он не падает духом, хотя и не хочет ни с кем разговаривать.
— Когда его будут судить? — спросила Виенна.
— Скоро, расследование продвигается успешно.
— Что это значит?
Старик откашлялся.
— Это останется между нами?
Женщины согласно кивнули.
Картина происшедшего вполне ясна. Нет никаких сомнений ни по поводу причины дуэли, ни по поводу возмутительного поведения молодого Гримани. Оба секунданта подтвердили, что дуэль проводилась по правилам и что Томмазо отказался взять свои слова обратно даже после того, как соперник приставил ему шпагу к горлу.
— Значит, приговор будет не слишком суров? — обрадовалась Елена.
— Увы, к сожалению, положение ухудшилось, после того как выяснили личность подозреваемого.
Кровь бросилась в Елене в лицо.
— Три дня назад я получил анонимное письмо, в котором было сказано, что этого человека зовут не Да Скола, и он на самом деле простой крестьянин, который четыре года назад пытался обесчестить Елену, когда после нападения пиратов ее корабль, следующий в Венецию, был вынужден пристать к берегам Калабрии.
Дож замолчал, чтобы попробовать кусочек рыбы, запеченной на углях, которую Джулиана положила ему на тарелку.
— Как странно! — удивилась Виенна. — Я слышала об этом случае. Моя невестка Мария была там, да и Джулиана тоже. Того человека судили и приговорили к порке. Так ведь, Джулиана?
Служанка кивнула и снова ушла на кухню.
— Письмо не лгало, — сообщил дож. — Мы нашли рапорт капитана корабля о происшествии, а несколько членов команды признали в Да Сколе того самого крестьянина. Так или иначе, шрамы на его спине говорят сами за себя.
— А… а что сказал Джованни? — спросила Елена, побледнев.
— Доказательства столь неопровержимы, что он счел за благо во всем сознаться. Но, по его словам, приезд в Венецию не имеет никакой связи с тем случаем из прошлого. Лично я сомневаюсь, но это не так важно. Гораздо хуже другое…
Дож осушил большой бокал вина и продолжил:
— Ему дорого обойдется то, что он выдавал себя за дворянина, не являясь таковым. Было нарушено одно из главнейших правил дуэльного кодекса, и потому обвинение против него становится обвинением в убийстве.
Елена прижала ладони ко рту, но не смогла сдержать крик. Она посмотрела в глаза прадеду.
— Что же с ним теперь будет?
Андреа Гритти с глубоким вздохом отвел взгляд.
— В подобных случаях наши законы категоричны, — сказал старый дож Виенне, и его лицо посуровело. — За убийство аристократа простолюдина приговаривают к смерти через сожжение или повешение… по его выбору.
Суд над Джованни Траторе длился два дня. Елену вызывали свидетельницей. Она впервые увидела Джованни после трагедии, влюбленные обменялись долгим взглядом, но не смогли сказать друг другу ни единого слова. Елена так горячо защищала обвиняемого, что сердца судей дрогнули. К сожалению, венецианский закон не принимал во внимание смягчающие обстоятельства, и потому Джованни должны были или признать виновным и приговорить к смерти, или оправдать, что не представлялось возможным. После часового обсуждения трое судей вернулись в зал, чтобы объявить о своем решении, и приказали ввести Джованни. Он шагнул вперед; по сравнению с двумя стражами по бокам юноша казался совсем хрупким. Елена присутствовала в маленьком зале суда вместе с остальными участниками дела. Когда старейший из судей заговорил, в зале воцарилось тяжелое молчание.
— Джованни Траторе, вы признаны виновным в убийстве Томмазо Луиджи Гримани и приговариваетесь к смерти.
Родители Томмазо зааплодировали. Елена сидела с каменным лицом, не отводя глаз от Джованни, который встретил приговор совершенно безучастно. Елена знала, что еще остался последний путь избежать костра или виселицы: помилование дожа. Несмотря на все мольбы девушки, старик ничего не обещал, опасаясь, что подобный поступок не только расценят как покровительство родственникам, но он может привести к разрыву отношений между его семьей и более могущественными Гримани. Елена затаила дыхание.
— Тем не менее, — продолжил судья, — принимая во внимание характер оскорблений, высказанных жертвой в адрес синьорины Елены Контарини, и учитывая хорошую репутацию, которую вы снискали в нашем городе, дож и Верховный суд Венеции решили даровать вам помилование. Смертная казнь заменяется пожизненной ссылкой на галеры. Приговор вступает в силу с завтрашнего дня. Слушание дела закончено.
Гримани запротестовали. Елена упала на грудь Агостино и разрыдалась. Затем бросилась к Джованни, которого выводили из зала суда. Она оттолкнула судью, увернулась от пытавшегося задержать ее стражника и схватила Джованни за рукав. Он обернулся. Прежде чем солдаты успели что-либо сделать, Елена запечатлела на устах юноши страстный поцелуй. Пока стража пыталась оттащить Елену, Джованни сорвал с шеи крохотный ключик, сунул в руку девушки и прошептал:
— У меня в шкафу лежит конверт, его нужно передать Папе лично, это очень важно…
Прежде чем Джованни успел произнести что-либо еще, солдаты выволокли его из зала суда. Елена, которую едва удерживали трое мужчин, прокричала ему вслед:
— Я буду тебя ждать!..
Часть четвертая
Сатурн
Глава 45
«Господи помилуй, Господи помилуй, Господи помилуй!» В церкви стоял запах ладана. Тихие голоса монахов перекликались в разгорающемся свете зари. Все в черном, служители Господа поднимались через равные промежутки времени, чтобы подойти и приложиться к иконам Иисуса Христа и Божьей Матери.
