Джозеф Файндер - Директор
– Не могу сказать, что для меня существует только чужое мнение… – неуверенно пробормотал Ник.
– Бросьте, – загадочно усмехнулась Кэсси. – Я же вижу, что вы очень страдаете, когда вас не любят.
– Извините, но мне пора.
– По-моему, я вас раздражаю, – сказала Кэсси. – И все-таки интересно, зачем такой явно не склонный к сентиментальности человек, как вы, явился сюда лично. Вы что, поувольняли всех рассыльных?
– Не знаю, – покачал головой Ник. – Наверное, я действительно за вас переживаю. У меня ведь тоже в прошлом году погибла жена.
– У вас есть дети? – Кэсси подняла на Ника карие глаза, в которых мелькнуло что-то похожее на боль.
– Двое. Мальчик и девочка.
– Сколько им?
– Джулии десять, а Лукасу шестнадцать.
– Потерять мать в их возрасте ужасно. Неужели чаша боли на пиршестве жизни не минует никого! – закатив глаза, пробормотала Кэсси.
– Мне пора на работу. Извините за беспокойство.
Внезапно у Кэсси подкосились ноги. Она сползла по стене на пол и растянулась бы на нем, если бы вовремя не оперлась на руку.
– О Господи! – простонала она.
– Вам плохо? – Ник наклонился над Кэсси.
Девушка поднесла вторую руку ко лбу и закрыла глаза. Ее полупрозрачная нежная кожа приобрела мертвенный оттенок.
– У меня от головы отлила кровь… Все поплыло перед глазами…
– Чем я могу вам помочь?
– Ничем. Мне просто надо посидеть… – еле заметно покачала головой Кэсси.
– Может, воды? – Ник опустился на колени рядом с девушкой, у которой был такой вид, словно она сейчас окончательно потеряет сознание и рухнет на пол.
– Не надо… – вновь покачала головой Кэсси. – Все в порядке…
– Нет. Сидите так. Сейчас я вам что-нибудь принесу.
– Не волнуйтесь, – прошептала Кэсси, закатив помутневшие глаза. – Со мной ничего не будет…
Однако Ник уже поднялся на ноги и прошел в кухню. Там он обнаружил раковину полную грязной посуды, а на кухонном столе – несколько картонных коробок из китайского ресторана. Оглядевшись по сторонам, Ник обнаружил электрическую плиту с чайником на конфорке. Судя по весу, чайник был пуст. Отодвинув тарелки в раковине, Ник налил в чайник воды. Некоторое время он не мог понять, какая ручка от какой конфорки. Наконец плита стала подавать признаки жизни.
– Вам нравится сычуаньская кухня?[34] – крикнул Ник.
Ответа не последовало.
– Эй, вы живы?
– Сычуаньская кухня довольно грубая, – раздался наконец слабый голос из прихожей. – Но в Фенвике всего пара китайских ресторанов. И оба довольно скверные… В Чикаго в десяти минутах ходьбы от моего дома китайских ресторанов штук шесть.
– Но я вижу, вы не гнушаетесь и нашим китайским рестораном.
– Он ближе всего к моему дому. А готовить мне в последнее время как-то нет настроения…
Кэсси появилась на пороге кухни. Она держалась за дверной косяк. У нее тряслись колени. Наконец она опустилась на хромированный кухонный стул с красным виниловым сиденьем рядом с кухонным столом.
Чайник стал закипать. Ник открыл допотопного вида холодильник, напомнивший ему вечно урчавшего монстра в родительском доме, но почти ничего в нем не обнаружил. Немного молока. Заткнутую пробкой полупустую бутылку австралийского вина. Штук пять яиц.
В самом углу холодильника он обнаружил остатки пармезана и пучок зеленого лука.
– У вас есть терка?
– Есть, если не шутите…
5
Ник поставил на стол перед Кэсси тарелку с омлетом и кружку чая. Он слишком поздно заметил, что кружка украшена старой эмблемой корпорации «Стрэттон».
Тем не менее Кэсси уплетала омлет за обе щеки.
– Когда вы в последний раз ели? – спросил ее Ник.
– Точно не помню, у меня в последнее время нет аппетита.
– Не помните?
– Да. Не помню. Мне недосуг об этом думать… А омлет очень вкусный! Большое спасибо!
– Рад, что он пришелся вам по вкусу.
– Никогда бы не подумала, что вы так хорошо готовите.
– Омлет – венец моих кулинарных способностей.
– Знаете, мне гораздо лучше. А ведь я чуть не потеряла сознание.
– У вас там еще кусочек колбасы в холодильнике, но я не стал его трогать. Откуда мне знать, может, вы вегетарианка?
– Вегетарианцы не едят яиц, – сказала Кэсси. – А вот некоторые разновидности глистов в отсутствии пищи пожирают сами себя.
– Если бы я не приехал, вы последовали бы их примеру?
– Возможно… Но генеральный директор корпорации «Стрэттон» избавил меня от этой участи омлетом. Об этом должны написать в газетах!
– А как вы оказались в Чикаго?
– Это долгая история. Я выросла в Фенвике, но в конце концов мама устала от папиных выходок. Это было еще до того, как ему поставили диагноз шизофрения. Мама переехала в Чикаго, а меня оставила здесь, с папой, но через пару лет я уехала к ней и стала жить с ней и ее вторым мужем… Ну вот, я кажется, не очень радушно принимаю гостей в своем родном доме. Так дело не пойдет!
Кэсси встала, подошла к одному из шкафчиков и открыла нижнюю дверку. Внутри оказалось целое собрание пыльных бутылок: вермут, ликер «Бейлис» и разные другие.
– Наверное, такой человек, как вы, не откажется от шотландского виски?
– Вообще-то мне пора домой, к детям.
– А, ну да… – протянула Кэсси с таким несчастным и одиноким видом, что у Ника защемило сердце. Он сказал Марте, что задержится на час, и уже не видел большой разницы между одним часом и двумя.
– Ну хорошо, налейте немножко.
Кэсси заметно повеселела и выудила из шкафчика бутылку виски.
– «Джеймсонс».[35] Ирландское, не шотландское. Ничего?
– Пойдет.
– Ой! – воскликнула Кэсси, достав из шкафчика пыльный граненый стакан. Стоило ей на него дунуть, как в воздух поднялось облачко пыли. Моя стакан под краном, Кэсси спросила: – Может, хотите со льдом?
– А у вас есть?
– Есть кубики. Ледяные. Для виски должны подойти.
Открыв дверцу морозилки внутри допотопного холодильника, Кэсси вытащила оттуда древнюю ванночку для льда того типа, с которым Ник в последний раз сталкивался лет двадцать назад. Она была оснащена алюминиевым рычажком для извлечения ледяных кубиков из гнезд. Кэсси нажала на рычажок и раздался хруст, напомнивший Нику о далеком детстве. С точно таким же хрустом доставал из ванночки лед его отец, поглощавший виски каждый вечер и в немалых количествах.
Бросив несколько неровных кубиков в стакан, Кэсси налила в него виски и подала стакан Нику. При этом она в первый раз взглянула ему прямо в глаза. У нее были большие, ясные глаза. Взглянув прямо в них, Ник почувствовал прилив желания, но тут же со стыдом одернул себя и взял стакан в руку.
– А вы ничего не хотите? – спросил он.
– Я терпеть не могу виски.
Чайник на плите засвистел. Кэсси сняла его с плиты, нашла в шкафу коробку с пакетиками и заварила себе в кружке чая на травах.
– Ну и как вам в родном доме?
Виски было приятным на вкус и крепким. У Ника сразу же чуть-чуть закружилась голова. Он и сам давно ничего не ел.
– Признаться, ощущения странные, – усевшись за стол, ответила Кэсси. – Сразу нахлынуло много воспоминаний, приятных и не очень. Не знаю, поймете ли вы меня…
– Ну попробуйте, расскажите.
– Представляете ли вы себе, что это такое, когда у одного из родителей психическое заболевание, а вы – слишком малы, чтобы понять, что именно происходит?
– Не очень. И на что же это было похоже?
Кэсси опустила на глаза веки и заговорила с отсутствующим выражением лица:
– Представьте себе, что отец вас очень любит, крепко вас обнимает, вы бодаетесь с ним лбами и чувствуете себя хорошо и спокойно, вы знаете, что вас любят, и весь мир сияет для вас яркими красками. И вот, в один прекрасный день, вашего отца не узнать, а точнее, это он вас не узнает…
– Так на него действовала болезнь?
– Он смотрит на вас и не узнает! Вы больше не его любимая дочка. Может, вы похожи на нее, но он говорит, что его не провести и он знает, что вас подменили. Вам три года, или четыре, или пять лет и вы тянете к отцу ручонки и кричите «Папа!», и ждете, что он возьмет вас на руки. А он в ответ: «Ты кто? Кто ты на самом деле? Уйди! Уйди!» – Кэсси так живо изображала интонации голоса больного человека, что Нику стало не по себе и он начал понимать, через что ей пришлось пройти. – Внезапно вы понимаете, что ваш собственный отец вас боится. Разумеется, ничего подобного вы не ожидали. Никто еще не испытывал по отношению к вам таких чувств. Если вы проказничали, мама и папа на вас просто злились, кричали, ругались. Для ребенка это нормально. Он понимает, что родители, которые кричат на него, потому что он плохо себя ведет, все равно любят его и понимают, кто он такой. Они не принимают его за подменыша, чертенка или маленькую ведьму. Они его не боятся. Если же у отца шизофрения, это совсем другое дело. Когда у него припадок, он не понимает, кто вы. Родная дочь для него постороннее и опасное существо. Обманщица. Совершенно чужой человек, – с этими словами Кэсси печально усмехнулась.
