Александр Новиков - Башня
Было очень тихо, только пламя гудело. Седой встал в круг бойцов, начал говорить:
– Этому обряду тысячи лет, его совершали наши предки… Посмотрите на огонь. На его завораживающее движение. На его насыщенный цвет… Попытайтесь проникнуть взглядом в глубь пламени, в сердце его, в душу его… Огонь – это символ жизни, символ борьбы, символ очищения. Недаром огонь такого же цвета, как и кровь. И так же горяч… Издревле огонь почитался нашими пращурами. Наши предки приносили жертвы огню… Огонь – вечен. Смотрите на пламя, наслаждайтесь им, его цветом, его бесконечными переменами… Тысячи лет человек смотрит на пламя. Так же, как смотрим на него мы сейчас. И наши глаза – это глаза сотен поколений наших предков – северных охотников, землепашцев и воинов. Все они стоят за нашей спиной. Они – наши отцы и деды – всегда стоят там.
Трещало пламя, искры взлетали в бледное небо, дрожал раскаленный воздух. Вокруг огня стояли девять мужчин с оружием. На многие километры вокруг лежала вода – древнее славянское озеро-море Нево. Спокойно и уверенно звучал голос Седого:
– А за спинами наших дедов стоят прадеды… А за их спинами – предыдущее поколение. И нет им конца. Все они стоят у нас за спиной. Всегда. От нашего рождения и до смерти. Если мы прислушаемся, то сможем услышать их голоса, ощутить их дыхание. Веками, тысячелетиями защищали они нашу землю. И доверили ее нам. Ради этого стоит жить. А если ты знаешь, ради чего стоит жить, то знаешь, ради чего стоит умереть… Вместе с Родиной наши предки передали нам частицу своей скорби и знания. И часть силы своей передали они нам… Это великая сила. Это самая великая сила на земле… Смотрите на огонь – огонь вечный, закаляющий и укрепляющий. Вы видите в пламени лица своих предков – мужественные и строгие. Лица воинов. Лица героев. Стойких в бою, бесстрашных и беспощадных… А теперь закройте глаза и положите руки на плечи друг другу. Замкните круг. Таким образом вы объединяете свою силу с силой предков. Их волю со своей волей. Их судьбу со своею судьбою. Вы делаетесь все сильней и сильней, вы уже сделались сильны невероятно, потому что в вас перетекла сила всех поколений наших предков. Нет такой меры, которой можно было бы измерить эту фантастическую мощь. А вместе с силой вы принимаете ответственность. За нашу землю и друг за друга… Смотрите на огонь! Заряжайтесь его энергией. Смотрите, как поднимаются в небо искры. Они парят на столбе горячего воздуха. Этот столб – порождение пламени и продолжение его. Он поднимается к небесам.
Искры поднимались вверх, растворялись в синеве и превращались в бледные на бледном небе звезды. Иван смотрел на столб горячего воздуха и тоже поднимался вверх… вверх… вверх…
* * *Иван, Братишка и Грач сидели внутри фургончика «тойота-хайэйс». Когда полтора часа назад его поставили на позицию, он был в тени. Но за полтора часа солнце передвинулось, фургон оказался на солнцепеке. Всего за четверть часа темно-синяя коробка фургона нагрелась так, что внутри стало нечем дышать. Если в тени был тридцать один градус, то в фургоне все сорок. «Нерпы» сидели мокрые и не имели права хотя бы чуть-чуть приоткрыть дверцу… Время тянулось медленно. Они ждали, когда заверещит рация и Доктор скажет: едет! – но рация молчала. Иван поглядывал в щель. Видел сонную товарную станцию – пакгаузы, пути с пустыми вагонами, свору бродячих собак и бредущую вдоль путей пьяную бабку…
– Костя, – позвал Братишка.
– Чего? – отозвался Грач.
– Ты как насчет пивка холодненького?
Грач покосился на Братишку и сказал: тьфу!.. Братишка покачал головой:
– Зря отказываешься, брат. Право слово, зря… Вот представь себе: достаем из холодильника бутылку пива. Она, блин, запотевшая, тяжелая… Холодная! И вот мы берем эту бутылку и срываем с нее крышку. Бутылка говорит: оп! Губами своими говорит она: оп! И – начинают подниматься из темной глубины ее пузырьки…
– Братишка! – позвал Иван.
Братишка даже головы не повернул, ответил:
– Не мешай, командир, не перебивай… Никто, командир, не обещал, что будет легко… из таинственной глубины ее начинают подниматься пузырьки. И – пена. Плотная, благородная пена…
– Братишка, – сказал Иван, – помилосердствуй!
– …пена поднимается в горлышке и…
Запела рация. И все посмотрели на невзрачную серую коробку. Она издавала негромкий звук, на панели мигал светодиод. Иван взял рацию в руки, нажал тангенту: менеджер по связям с общественностью.
Рация ответила голосом Доктора: менеджер отдела отгрузки. Продукцию отгрузил. Встречайте.
Это означало, что автозак выехал из ворот изолятора. Минут через пятнадцать будет на станции.
Серый «Форд» с синими полицейскими номерами и мигалкой на крыше выехал из-за угла пакгауза. Следом катил автозак. Лобовое стекло автозака бликовало. Трое мужчин в чреве фургона почти синхронно щелкнули затворами.
«Форд» остановился у путей, из него вышли трое. Один был в штатском, двое в форме, в бронежилетах и с автоматами. До них было метров тридцать пять.
Братишка взял с пола бутылку с водой, отвернул колпачок и сделал глоток. Грач протянул руку: дай-ка мне… Братишка, не глядя, сунул ему бутылку…
Мужчина в штатском посмотрел на часы, поднес к губам коробочку рации.
– И мне дайте, – попросил Иван. Грач передал ему бутылку. Иван лил в себя теплую воду, не отрывая глаз от щели.
Мужчина в штатском раздраженно говорил что-то в рацию… Лохматый кобель с рваным ухом мочился на стрелку… По путям катил маневровый тепловозик, толкал перед собой вагон…
Иван оторвался от бутылки, вытер рот тыльной стороной руки с зажатым в ней «стечкиным» и сказал:
– Пошли, что ли?
Он нажал кнопку на рации, левой рукой нажал защелку замка задней двери и распахнул ее… Трое у «Форда» обернулись. Братишка и Грач с ходу открыли огонь. Один из конвойных упал сразу, второй сделал несколько неуверенных шагов и тоже рухнул. Человек в штатском стремительно присел, укрылся за капотом «Форда».
Водитель автозака пытался завести дигатель. Но двигатель старого «газона» был с характером, а водила «на измене». Ничего у него не получалось… Третий конвойный сорвал с плеча автомат. Грач дал очередь.
Человек в штатском кричал в рацию: нападение! Нападение на конвой, блядь!
Третий конвойный упал на капот «Форда». Из простреленного горла толчками вытекала кровь…
Водитель автозака запустил наконец двигатель…
В торце вагона, что толкал локомотив, открылась дверь. В проеме появился конвойный с автоматом. Иван догадался, что это и есть «столыпин», который должен был принять арестантов… Конвойный встал на колено и стал стрелять. Через три секунды его снял снайпер. Он сидел в сотне метров от «театра боевых действий», страховал. Конвойный выпал из двери и повис на сцепке. В проеме появился второй. Его расстрелял Братишка.
Из кабины автозака выскочил еще один конвойный с автоматом. Тоже начал стрелять. Во рту он держал пирожок…
Иван ответил выстрелом. Конвойный с простреленным черепом опрокинулся назад… Водитель автозака со скрежетом включил заднюю передачу, начал «пятиться». Из-за пакгауза выехала «Газель», перекрыла дорогу. Из «Газели» выскочили Чингачгук и Тоник, бросились к автозаку.
Человек в штатском вытащил из оперативной кобуры «глок», открыл огонь по Ивану. Видимо, понял, что «рулит» именно Иван. Он дважды выстрелил. Второй выстрел сделал дырку в дверце в десяти сантиметрах от Ивановой головы. Иван соскочил на бетон, кувырком ушел влево-вниз…
Двигаясь задом, автозак врезался в «Газель», остановился. Чингачгук и Тоник с двух сторон подскочили к кабине автозака.
– Руки, сука! – бешено заорал Тоник, наводя на водилу короткий ствол «бизона». – Из кабины!
Иван распластался на потрескавшемся бетоне. Бетон был горячий. Под днищем «Форда» была видна нога мужика в штатском – он стоял на колене. Иван прицелился… нажал на спуск… «Стечкин» выплюнул короткую очередь. Мужик в штатском закричал… вскочил… и тут же рухнул на бетон – с простреленной ногой не убежишь. Иван дал еще одну очередь. В голову.
Затем поднялся и подошел к автозаку. Водителя вытащили из кабины, приставили к голове ствол: как, сука, открывается «коробка»? Перепуганный водила объяснил: чтобы отпереть дверь автозака, нужно ввести код. Но, во-первых, код меняется каждый день и он, водитель, кода не знает. Код знал Серега.
– Кто такой Серега?
– Старшой. Вы его… того…
Водила покосился на труп «старшого». Он по-прежнему держал во рту пирожок…
– А во-вторых, код должен продублировать конвоир, что едет с зэками внутри автозака…
Иван подумал: на ферме в десяти минутах езды от станции ждут Доктор и Пух. У Пуха есть аппарат для газорезки. Так стоит ли мудрить?.. Стоит. Чем быстрее мы вытащим ребят из коробки, тем спокойнее…
В кабине автозака, на «торпеде», висела телефонная трубка. Старая, из серой пластмассы, с витым серым шнуром – таких давно не делают. Иван спросил:
