Дик Френсис - Риск
Я расплылся в улыбке, сияя от счастья.
– Мы выиграли скачку. Какая теперь разница?
Она покачала головой.
– Это подлая выходка.
Отчаяние порой толкает на чудовищные поступки и затмевает разум тех, кто их совершает: люди не понимают, что творят. Они способны на многое.
Например, обрезать повод. Или похитить врага. Или принести любую жертву, только бы предотвратить катастрофу. Я отогнал мрачные мысли и выпил за победу.
Джосси тоже попыталась атаковать меня, когда чуть позже мы неторопливо шли автомобильной стоянке.
– Мойра права? – потребовала она ответа. – Это все Бинни подстроил, чтобы вы проиграли?
– Скорее всего.
– Она считает, вы обязаны сообщить распорядителям.
– В этом нем необходимости.
– Но почему?
– Он запрограммирован на самоуничтожение до конца сезона.
– Вы подразумеваете самоубийство?
– Вы поняли слишком буквально. Он вылетит в трубу с оглушительным треском, спустив все букмекерам до последнего пенса.
– Вы пьяны.
Я покачал головой, улыбаясь.
– Витаю в облаках от счастья. Это совершенно другое дело. Не хотите составить мне компанию?
– Одно дуновение ветра, и вас унесет.
Глава 15
Джосси отправилась в Лондон, к друзьям на вечеринку или куда-то еще, а я, памятуя о прежних неожиданных изменениях маршрута после скачек, с оглядкой доехал по шоссе до ближайшего телефона-автомата. И убедился, что никто меня не преследовал.
Хилари Маргарет Пинлок ответила на двадцатый звонок, когда я почти уже потерял надежду, и сообщила, что вернулась домой секунду назад. Она ходила играть в теннис.
– Ты занята вечером? – спросил я.
– Ничего важного.
– Можно мне приехать в гости?
– Да. – Она поколебалась мгновение. – Что ты хочешь? Ужин? Постель?
– Ужин, – ответил я. – И, возможно, тарелку тушеных бобов. Только не постель.
– Хорошо, – спокойно сказала она. – Адрес нужен?
Она дала четкие указания, как ее найти, и спустя сорок минут я подъезжал к большому эдвардианскому дому в предместье разраставшегося города Суррея. Хилари, как выяснилось, занимала весь первый этаж: ее жилище состояло из двух больших комнат с высокими потолками, современной кухни, функциональной ванной и уютной старомодной оранжереи с зелеными растениями, плетеными креслами и ступенями, спускавшимися в запущенный сад.
В квартире царил идеальный порядок, жизненное пространство было организовано наилучшим образом, но обстановка была какой-то безликой. Добротные, легкие стулья в блеклых чехлах, плотные шторы из превосходного бархата, но унылого оттенка – нечто среднее между коричневым и зеленым, ковер с узором, сочетание бежевого и оливкового цветов. Обитель энергичного, академического ума, лишенного врожденной способности реагировать на преломленный свет. Мне стало интересно, как долго она проносит алое манто, столь чуждое ей по сути.
Вечернее солнце еще проникало в оранжерею, там мы и устроились в плетеных креслах с рюмочкой шерри в окружении зеленых пальм, лиан и разлапистых монстр.
– Я, так и быть, готова поливать цветы, – сказала Хилари. – Но я терпеть не моту заниматься садоводством. Считается, что верхние жильцы следят за садом, но они этого не делают. – Она с отвращением махнула рукой в сторону раскидистого кустарника, необрезанных роз, заросших сорняками дорожек и высохших стеблей кофейного цвета на нескошенной в прошлом году лужайке.
– Это лучше бетона, – сказал я.
– Я буду рассказывать о тебе притчи детям, – с улыбкой пообещала она.
– То есть?
– Когда дела плохи, ты стойко переносишь беды и благодаришь Бога за то, что не стало хуже.
Я издал протестующий возглас, пораженный ее оценкой.
– Ну, а что еще остается? – беспомощно возразил я.
– Бежать в Службу социального обеспечения и взывать о помощи.
– Чтобы прислали садовника?
– Ты чертовски хорошо понимаешь, о чем я.
– Стойкость сродни налогам, – сказал я. – Глупо платить больше, чем необходимо, но не всегда можно избежать этого.
– И можно ныть и жаловаться, – добавила она, кивнув, – или же терпеть лишения с большим достоинством.
Она хладнокровно допила шерри и предложила перейти к сути дела, ради которого я приехал.
– Попросить сохранить для меня один важный пакет, – объяснил я.
– Ну, разумеется.
– И выслушать довольно длинную историю, чтобы... -Я запнулся. – Я имею в виду, я хочу, чтобы кто-то знал... – Я снова умолк.
– На случай, если ты снова исчезнешь? – прозаически уточнила она.
Я был благодарен Хилари за ее спокойствие.
– Да, – подтвердил я. И рассказал о встрече с Вивиеном Иверсоном на скачках, передав нашу беседу о гарантиях безопасности, обрывах и скалах, падающих на голову.
– Видишь ли, – закончил я, – ты будешь этой самой скалой, если согласишься.
– Можешь рассчитывать, – пообещала она, – я буду тверда, как скала.
– Так вот, – сказал я, – я привез запечатанный пакет с фотокопиями документов. Он в машине.
– Принеси, – распорядилась она. Я вышел на улицу и вынул из багажника толстый конверт. По привычке я заглянул в щель между задним сиденьем и спинками передних кресел и подверг тщательному изучению безобидную улицу.
Насколько я мог судить, никто в машине не прятался и не выслеживал меня. Я был уверен, никто не ехал за мной от ипподрома.
Оглядываться через плечо до конца жизни. Я принес пакет в дом и отдал Хилари вместе с негативами ее фотографий, пояснив, что уже напечатал для себя снимки. Она положила все на стоявший рядом стол, велела мне сесть.
– Сначала я расскажу немного о своей работе, – предупредил я. Тогда ты лучше поймешь. – Я безмерно устал и блаженно расслабился в плетеном кресле; простоватое, волевое лицо Хилари выражало живой интерес и сосредоточенность. Жаль, подумал я, что она носит очки.
– Перед глазами бухгалтера, который долгое время работает на одном месте, особенно таком, как провинциальный город, обычно предстает полная картина местной жизни.
– Понимаю, – сказала она. – Дальше.
– Деловые операции одного клиента, как правило, находят отражение в счетах других. Например, тренер скаковых лошадей покупает корм для лошадей у торговцев фуражом. Я провожу счет-фактуру в ведомости тренера, а затем, поскольку торговец фуражом тоже мой клиент, я провожу накладную еще раз в его отчете. Я вижу, что торговец фуражом заплатил строителю за расширение дома, а позже из ведомости строителя я узнаю, сколько тот заплатил за кирпич и цемент. Я знаю, что жокей заплатил х фунтов за поездку на воздушном такси. Позднее, так как фирма воздушных такси тоже является моим клиентом, я обнаруживаю расписку в получении х фунтов от жокея. Я получаю представление о движении денег в округе... о пересечении интересов... о структуре предпринимательства. Я узнаю имена поставщиков, масштабы бизнеса, и услугами какого рода пользуются люди. Мои знания преумножаются, и в результате у меня в голове складывается некая карта, вроде обширной панорамы, где все названия знакомы и находятся на своих местах.
– Увлекательно, – проронила Хилари.
– Поэтому, – продолжал я, – если вдруг появляются совершенно неизвестные имена и вы не в состоянии найти перекрестную ссылку где-либо еще, то начинаете задавать вопросы. Сначала самому себе, потом другим. Осторожно. Вот таким образом я нарвался на неприятности в лице двух ловких мошенников, которых зовут Глитберг и Онслоу.
– Звучит, как имена комиков из программы мюзик-холла.
– Они забавны, как Черная смерть. – Я удрученно выпил глоток шерри.
– Они работали в городском совете, а составляла отчеты совета и осуществляла аудиторские проверки одна крупная лондонская фирма, которая, естественно, совершенно незнакома с подробностями местной жизни. Онслоу и Глитберг придумали строительную фирму под названием "Нэшнл констракшн (Уессекс) Лимитед", с помощью которой каждый из них прикарманил более миллиона фунтов из денег налогоплательщиков. А у меня был клиент, торговец строительными материалами, получивший несколько чеков от "Нэшнл констракшн (Уессекс)". Я никогда не слышал о "Нэшнл констракшн (Уессекс)" в какой-либо другой связи, и я подробно расспросил своего клиента. Его очевидная паника явилась красноречивым ответом. Глитберга и Онслоу судили, и они отправились в тюрьму, поклявшись отомстить.
– Тебе?
– Мне.
– Отвратительно.
– Спустя несколько недель, – сказал я, – произошла похожая история. Я наткнулся на довольно-таки странные платежи, сделанные директором фирмы электронной техники через компьютерную сеть компании. Его звали Коннат Павис. Он обокрал свою фирму более чем на четверть миллиона и сел в тюрьму, тоже обещая отомстить. Сейчас он снова на свободе, как и Глитберг с Онслоу. С тех пор я стал главной причиной краха еще двух выдающихся растратчиков, и каждый проследовал в камеру, угрожая выпустить мне кишки и перерезать глотку. – Я вздохнул. – К счастью, оба еще отбывают свой срок.
