Айдар Павлов - Время Полицая
Упырь уснул вечным сном. Все готовились к Новому Году.
12
..............декабря, 1991.
Брюхо Вадика Романова, должника, проходимца без крыши и обворованного жениха, распирал длинный, широкий кинжал - ему казалось, не меньше того полотна, за которое он держался на пару с Ахмедом.
Вадим замычал, пошевелил указательным пальцам и заставил себя перевернуться на спину.
Оказавшись на спине, он погладил пузо. Снаружи ничего не торчало, следовательно, эта гадость находилась внутри. Он приподнял свинцовые веки и увидел рядом с собой револьвер. Потом - куртку.
- М-м-м-м-м-м-м-м-м…
Он дотянулся до кожанки, сунул руку в карман. Скорее всего, машинально, чтобы достать сигареты. Вместо сигарет на ковер высыпалась какая-то мелочь.
- Настя, засранка, - пробубнил Вадик. - На чай оставила воровка трахнутая! Я ж придушу тя, зараза! M-м-м-м-м-м-м-м… Че мне налила, блин? «Кока-кола», твою мать!
Наконец, он отыскал сигареты, предпринял самоотверженную попытку сесть, и она удалась. Затем подполз на карачках к унитазу, раковине и включил воду.
Минуту, не меньше, он просто пил.
А спустя еще несколько минут портье услышал на лестнице шум. Это постоялец-трудяга из восьмого номера спускался со второго этажа: в его бледных губах висела не прикуренная сигарета, его ноги едва волочились. Чтобы не грохнуться с лестницы, он перебирал руками по стене.
Полагая, что работа над дипломом истощила студента, хозяин гостиницы сочувственно улыбнулся:
- Дело продвигается? - поинтересовался он, однако быстро понял, что здесь не тот случай.
Разбухшее рыло клиента из восьмого номера выглядело ужасно. Кое-как добравшись до фойе. Вадим важно сунул руки в карманы, сделал несколько заплетающихся шагов и свалился под рождественскую елку к радостным гномам из пенопласта.
- Что с вами?! - струхнул портье.
Вместо ответа Вадим громко зевнул.
- ... Я где? - спросил он.
- В гостинице, - прошептал портье. - В Таллинне.
- А какое сегодня число?
- Двадцать второе.
- Декабря? М-м-м-м-м... Мне это нравится: двадцать второе декабря! Мы че, больше не спим, да?
Портье пожал плечами.
- Мне нравится! - повторив Вадик. - Двадцать второе, блин. Декабря, нах... - С мучительным стоном он вылез из-под елки и, отталкиваясь руками от стены, прошелся перед остолбеневшим хозяином гостиницы в обратном направлении. - Будьте добры, завтрак в номер... Да? Я заплачу, нет проблем, доброе утро.
Часть третья
1
23 декабря, 1991.
Поезд Таллинн - Ленинград прибыл по расписанию в половине десятого утра на Балтийский вокзал. Из него вышел недовольный мужик в кожаной куртке, серых брюках и зимних кроссовках. Его никто не встречал, более того, его никто не ждал, кроме, разве что, Кобры, загадочной цыганки, появлявшейся то здесь, то там в самые непредсказуемые моменты. Мужика звали Вадимом. В своей фамилии он уже сомневался. Раньше была Романов. Теперь черт знает что.
В дешевом привокзальном буфете он купил засохший пирожок с творогом, стаканчик прохладного кофе и стал за круглым столиком пережевывать утренний завтрак. Неторопливо разделавшись с несъедобным пирожком, он с напускным удовольствием принялся потягивать матовую муть из стакана.
Кобра подплыла к нему, словно черный лебедь, и села напротив:
- Что за гадость? - спросила она, кивнув на его стакан.
- Я пью - мне нравится, - кивнул Вадик.
- Ты похож на француза с бокалом молодого Божоле.
- А больше я ни на что не похож? - Он повернулся к цыганке в профиль. - А так? Я похож на нормального человека? Зачем тебе это надо? Почему я не подох в Таллинне? Я же за этим туда ехал? Почему я снова здесь? А? Чего тебе еще сделать? Я был в аду, Кобра! Семнадцать дней! Один бес знает, как мне удалось проснуться! Я вернулся оттуда, откуда никто не возвращается. Какого черта?! Что с меня брать? Ну, что?! Ни дома, ни людей!
- Еще есть претензии? - внимательно выслушав, спросила Кобра после паузы.
- Наверно,... наверно, я был гнидой - да? - все делал неправильно. Не знаю... Сколько можно? Что ты от меня хочешь?
- Только то, о чем мы договаривались. Я же предупреждала: перестанешь мне верить - будут крупные неприятности. Верить, а главное, хотеть.
- Пока были силы, я хотел.
- Ну, а потом что случилось?
- Потом меня напоили кока-колой, и я заснул.
- Выспался хоть? Отдохнул?
Вадим наконец засмеялся.
- А я тебе расскажу, какой у нас сегодня курс валюты, - продолжала Кобра. - Между прочим, твои акции за эти семнадцать дней круто подросли.
- Ха-ха-ха! Да что ты? Значит, подросли? Ха-ха-ха! Ну и почем? Почем нынче душонки?
- Твоя стоит сто двадцать семь косых.
- Да брось ты! Ха-ха-ха-ха! Сто двадцать семь! Поднялся! Не верю! Ха-ха-ха!
- Заткни рот, - попросила цыганка. - Ты мне веришь, и прекрасно это знаешь. Прекрати ржать, я сказала!
- А мне наплевать! Ха-ха, ясно? Ржать буду столько, сколько захочу. Мне море по колено.
- Если сейчас же не завянешь, пропоносишь последние штаны, - прошипела Кобра.
И вот, когда базар зашел о последних штанах, он вдруг испугался. Не страшно потерять то, чего нет. Но эти "последние штаны", их до обидного жалко: Вадик почувствовал, как в животе обозначились контуры того самого кинжала, который... Короче, понос дело такое, один-два смешка, и ты - вонючий засранец.
- Э... – Изменившись в лице, Вадим схватился руками за живот.
- Не смешно? - улыбнулась Кобра.
- Только не это... Только не здесь, не сейчас...
- Ладно, живи, - разрешила Кобра.
И отпустило. Переведя дух, Вадим выпрямился.
- Слушай дальше, хохотунчик. Чтобы тебе не прошляпить сто двадцать семь тонн, они побудут у меня. Пока ты летишь как сопля с балкона, тебя могут опустить на каждом углу. Лучше набей карманы мелочью - сэкономишь силы. Твои бабки от тебя не уйдут. Сыграй в "однорукого бандита" – будут деньги на карманные расходы. Рука зажила?
Он предъявил Кобре затянувшийся шрам.
- Видишь, вполне можешь сыграть в "однорукого бандита".
- Хорошо, - согласился он. - Поиграю.
- Потом зайдешь домой...
- А он есть?
- Hу, а как ты думаешь?
- Что-то не верится.
- Верится, верится, - кивнула Кобра.
- Хорошо, зайду, - согласился он.
- Потом навестишь всех, кого знаешь, и докажешь им, что ты есть.
- Каким образом?
- Ну, что-нибудь придумаешь. Может, ты все еще боишься Полицая?
Вадим пожал плечами:
- Да мне как-то пофиг. Чего я боюсь, так это обделать последние штаны.
Кобра улыбнулась:
- Поэтому его больше нет.
- Полицая?!
- Убили шакала. - Кобра постучала по столу зелеными коготками. - Никогда не поверишь кто.
- Кто?
- Миня.
- Это шутка?
- Это партия в "Чапаева". Идет игра на выбывание, хохотунчик. - Она положила на стол пятнадцать копеек и щелкнула по монетке как в детской игре "Чапаев". Пятнашка стремительно полетела к Вадику. С трудом, но он ее поймал. - Не вышибаешь ты - вышибают тебя. Надо только знать правила игры в преисподней: каким местом прикладываться и кого нельзя выбивать. Остальное можно. Проигравших много. Победитель один. У тебя немного времени: день-два и точка. Не подсуетишься - придет новый Полицай, стоимостью в сто двадцать семь кусков, покруче прежнего, - ты опять полетишь с балкона. Настя влипнет в дерьмо с твоей сумкой, и пиши пропало - ее вытащит новый Полицай... Проигравших много, победитель один. Я ненавижу проигравших. Так, даю подачки, и все. Я люблю победителей.
Кобра замолчала. Вдохновленный Вадим пожирал ее божественное темное лицо жадными глазами. Наконец, его рука поднялась и медленно потянулась через стол. Указательный палец дотронулся до щеки цыганки:
- Я хочу тебя, змея, - признался он.
Она отступила назад.
- Я сделаю, что смогу, - пообещал Вадик, убрав руку.
- Больше! - Кобра поднялась из-за стола и отправилась прочь из вокзального буфета. - Человек ничего не может, Чапаев, он как трава. Ты сделаешь больше, чем можешь.
Проводив взглядом цыганку, Вадим покрутил в пальцах пятнадцать копеек, которые она ему оставила. Пятнашка - один телефонный разговор. Позвонить папе и выразить соболезнования по поводу убийства Полицая? Или Насте? Он чувствовал, что с этой монеткой можно дозвониться, куда угодно, хоть Фиделю Кастро.
Он вышел из буфета и направился к телефону-автомату.
Набрал номера отца.
Длинные гудки, и пятнашка Кобры провалилась в таксофон.
- Алло? - ответила секретарша Надя. - ... Я слушаю.
То есть, уже не молокозавод.
- Мне нужен Илья Павлович Романов.
- Вы по какому делу?
- А он на месте?! - обрадовался Вадим.
- Что вы хотели?
- Поговорить о Полицае.
- Минуточку. Соединяю.
Через пять секунд Вадим услышал отца:
