Стивен Кинг - Темная половина

Чего они никак не могли увидеть, так это третьего глаза внутри его черепной коробки. Этот глаз, тускло мерцающий в темной его половине, на той стороне, что всегда была в тени… Это было подобно Богу, и он был рад тому, что они не могли его видеть. Если бы могли, он полагал, многие из них попытались бы украсть его. Да, украсть, даже если бы для этого нужно было вырезать его из плоти тупым ножом.

Уставившись во тьму, он сосредоточился на своем собственном образе Джорджа Старка — настоящего Джорджа Старка, который не имел ничего общего с фотомоделью, рекламирующей мужские пиджаки. Он искал человека — тень, беззвучно выросшую за годы; он нашел его и стал показывать Алану Пэнгборну.

— Довольно высокий, — начал он, — во всяком случае выше меня. Шесть и три, может быть, в туфлях — шесть и четыре. Волосы светлые, аккуратно и коротко стриженные. Глаза голубые. Дальнее зрение — великолепное. Для близкого пять лет назад начал носить очки — в основном, когда читает или пишет. Выделяется не благодаря своему росту, а благодаря ширине. Он не толст, но чрезвычайно широк. Размер шеи, наверно, восемнадцать с половиной, может быть, девятнадцать. Алан, он примерно моего возраста, но в отличие от меня ничуть не полинял и даже не думает полнеть. Он силен. Так выглядел бы Шварцнеггер, если бы немного спустил мышцы. Он следит за весом. Может так напрячь бицепс, что порвет рукав рубашки, но это — не просто гора мышц.

Он родился в Нью-Гемпшире, а после развода своих родителей переехал с матерью в Оксфорд. Миссисипи, где она выросла. Большую часть жизни он провел там. В молодые годы у него был такой акцент, словно он приехал из Догпетча. В колледже многие смеялись над его акцентом — не открыто, разумеется, открыто над таким парнем смеяться не станешь, — и он потратил много сил, чтобы избавиться от него. Полагаю, теперь акцент в его речи можно услышать, лишь когда он по-настоящему распсихуется, а, на мой взгляд, люди, заставившие его распсиховаться, часто уже не способны давать потом свидетельские показания. У него короткий запал. Он агрессивен. Склонен к насилию. Опасен. По сути дела он активный психопат.

— Какого чер… — начал было Пэнгборн, но Тэд не дал ему продолжить.

— У него сильный загар, а поскольку блондины обычно так хорошо не загорают, это может быть важным признаком при опознании. Большие ноги и руки, плотная шея, широкие плечи. Лицо… Похоже, сделано кем-то одаренным, но… как бы вырублено в спешке из очень твердого камня.

И последнее: он может водить черный «торнадо». Не знаю, какого года выпуска. Во всяком случае модель — одна из старых, у которых полно ржавчины под капотом. Черный. Номера могут быть из Миссисипи, но он, наверно, поменял их, — Тэд помолчал, а потом добавил: — На заднем бампере наклейка. На ней написано: «КЛАССНЫЙ СУКИН СЫН».

Он открыл глаза.

Лиз уставилась на него, лицо у нее было белое, как бумага.

На другом конце линии молчали.

— Алан? Вы не…

— Одну секунду, я записываю. — Еще одна пауза, покороче. — Ладно, — наконец сказал Пэнгборн, — я усек. Все это вы могли сказать, а кто этот тип, как вы с ним связаны и откуда его знаете — сказать не можете?

— Я не знаю, но я попытаюсь. Завтра. Так или иначе, его имя никому сегодня не поможет, потому что он пользуется другим.

— Джордж Старк.

— Ну, может он уже так свихнулся, что называет себя Алексисом Машиной, но я сомневаюсь в этом. Да, я думаю, Старк, — он попытался подмигнуть Лиз. Не то, чтобы он в самом деле полагал, что настроение можно поднять подмигиванием или еще чем-нибудь в этом роде, и все же он попытался. Но в результате лишь моргнул обоими глазами, как сонный филин.

— И у меня нет способа убедить вас продолжить разговор сейчас? Сегодня?

— Нет. У вас его нет. Извините, но это так.

— Хорошо. Я свяжусь с вами, как только смогу, — и он повесил трубку, повесил резко, без всяких «спасибо» и «до свидания». Раздумывая над этим, Тэд пришел к выводу, что он и впрямь не заслужил «до свидания».

Он тоже повесил трубку и подошел к жене, которая сидела как статуя и не отрывала от него глаз. Он сжал ее ладони — очень холодные — и сказал:

— Все будет нормально, Лиз. Я клянусь тебе.

— Ты расскажешь ему про трансы завтра? И про щебет птиц? Как ты слышал его, когда был мальчишкой и что это тогда означало? Про то, что ты написал?

— Я расскажу ему обо всем, — сказал Тэд. — А что он сочтет нужным передавать другим… — Он пожал плечами, — это ему решать.

— Так много, — произнесла она слабым голосом, по-прежнему не отрывая от него глаз, словно была просто не в силах этого сделать, — Тэд, ты знаешь так много о нем… Откуда?

Все, что он мог, это опуститься рядом с ней на колени и сжимать ее холодные ладони. Откуда он мог так много знать? Все время люди задавали ему этот вопрос. Они облекали его в разные слова — как ты это придумал? Как ты сумел выразить это словами? Как ты об этом вспомнил? Как ты мог это видеть?… Но всегда все упиралось в одно и то же: откуда ты знаешь?

Он не знал, откуда он знает.

Он просто знал — и все.

— Так много, — повторила она таким голосом, словно никак не могла освободиться от тяжелых оков дурного сна. Потом они оба молчали. Он ожидал, что близнецам передастся горе родителей и они проснутся и станут плакать, но тишину нарушало лишь мерное тиканье часов. Он устроился поудобнее на полу, возле ее кресла и не выпускал из ладоней ее руки, надеясь согреть их. Через пятнадцать минут, когда зазвонил телефон, они все еще были холодными как лед.

Алан Пэнгборн говорил ровным, рассудительным тоном. Рик Коули находился в своей квартире в безопасности под охраной полиции. Вскоре он отправится к своей бывшей жене, которая теперь останется таковой навсегда; примирению, о котором они оба время от времени говорили, как о вполне возможном и приемлемом событии, уже никогда не суждено свершиться. Мириам была мертва. Рик должен будет участвовать в формальном опознании в Манхэттенском морге на Первой авеню. Тэд не ожидал сегодня звонка от Рика и не пытался дозвониться ему сам: о связи Тэда с убийством Мириам Коули Рику не сообщали «вплоть до дальнейшего развития событий».

Местопребывание Филлис Майерс установлено, и она тоже взята под охрану полиции. Майк Доналдсон оказался орешком покрепче, но они рассчитывали отыскать его и тоже взять под охрану не позднее полуночи.

— Как ее убили? — спросил Тэд, хорошо зная ответ. Но иногда приходится спрашивать, Бог его знает зачем.

— Перерезано горло, — с намеренной, как показалось Тэду, резкостью сказал Алан и, помолчав, добавил: — Все еще уверены, что ничего не хотите мне сообщить?

— Утром. Когда сможем взглянуть друг на друга.

— Ладно. Ничего ведь нет страшного в том, что я спросил — так, на всякий случай?

— Нет. Ничего страшного.

— Нью-йоркской полицией объявлен розыск человека по имени Джордж Старк с внешностью согласно вашему описанию.

— Хорошо. — Он действительно так подумал, хотя это, наверно, было бесполезно. Они почти наверняка не найдут его, если он сам не захочет, чтобы его нашли, а если кто и найдет, то, подумал Тэд, горько пожалеет.

— Девять часов, — сказал Пэнгборн. — И никаких фокусов, Тэд. Вы должны быть дома.

— Можете быть уверены.

Лиз приняла транквилизатор и в конце концов уснула. Тэд барахтался в слабой полудреме, а в четверть четвертого встал и пошел в ванную. Когда он стоял над унитазом, ему почудилось, что он слышит воробьиное чириканье. Он напрягся и стал вслушиваться. Звук не усиливался и не исчезал, и через несколько секунд он сообразил, что это всего лишь сверчки.

Он выглянул из окна и увидел полицейскую машину, припаркованную напротив дома через дорогу — с потушенными фарами и выключенным двигателем. Он мог бы решить, что в ней никого нет, если бы не светящийся, мигающий кончик горящей сигареты. Кажется, он, Лиз и близняшки тоже взяты полицией под охрану.

Или это полицейское наблюдение, подумал он и снова лег в постель.

Как бы оно там ни называлось, но это, кажется, принесло некоторое успокоение. Он уснул и проснулся в восемь, без всяких воспоминаний о дурных снах. Но, конечно, настоящие дурные сны еще не кончились. Еще жили. Где-то.

XIV. Дураков учат

Парень с нелепо торчащими кошачьими усиками оказался куда проворнее, чем предполагал Старк.

Старк поджидал Майка Доналдсона на площадке девятого этажа, в доме, где тот жил, прямо за углом от двери в его квартиру. Все было бы проще, если бы Старк сумел проникнуть в квартиру первым, как ему удалось с той сукой, но ему было достаточно разок взглянуть на дверь, чтобы убедиться в том, что замки здесь, в отличие от той, вставлял не Санта Клаус. И все равно, все должно было быть в порядке. Уже поздно, и все кролики в садке должны мирно спать и видеть сны про клевер. Сам Доналдсон наверняка будет вялым и поднабравшимся — когда возвращаешься домой без четверти час, то идешь не из публичной читальни.