Мария Эрнестам - Гребень Клеопатры
— Не думаю.
— Грег, мне кажется, я люблю тебя.
— А я знаю, что люблю тебя, Анна.
— Спокойной ночи.
— Я зажгу свечу и буду думать о тебе. Я часто так делаю.
Анна заметила, что рука у нее мокрая от слез. Она подошла к шкафу и начала доставать вещи, размышляя, как их уложить. Аккуратно, как это делает Фандита? Или просто побросать в сумку, как какая-нибудь героиня кинофильма? И обязательно — фотографию сверху: Грега с Фандитой или папину.
Она успела уложить только сорочку, когда в дверь позвонили. Анна взглянула на часы. Кто бы это мог быть? Эльса Карлстен? Она старалась не смотреть на дом напротив, чтобы не увидеть соседку или, не дай Бог, призрак Ханса Карлстена.
Открыв дверь и увидев на пороге Мари, она испытала облегчение. Потом вгляделась в лицо подруги и поняла: что-то случилось.
— А я-то думала, кто это так поздно… Входи.
Анна посторонилась, впуская Мари. Та, не говоря ни слова, прошла в кухню и швырнула куртку на спинку стула. Анна шла за ней и думала о том, что Мари отрастила волосы. Зеленая блузка обтягивала ее пышные формы. В глубоком вырезе висел кельтский крест.
Они не говорили о Дэвиде с того самого раза, когда Анна сказала, что он умер, и Мари больше ничем ему не обязана. Анна понимала: подруге сложно забыть человека, который так много для нее значил. То, что случилось в Ирландии, изменило Мари. Она всегда была замкнутой и застенчивой, но какой-то невинной, что ли. После истории с Дэвидом все изменилось. Должно быть, самоубийство возлюбленного прямо у нее на глазах стало для Мари настоящим шоком, от которого она так и не оправилась.
Анна зажмурилась и представила, как Грег падает в воду, чтобы никогда не вынырнуть. Она поежилась. Долгое время ей казалось, она могла бы смириться с тем, что Грега больше нет в ее жизни. Тот разговор о Дэвиде показал, что Мари не смирилась. Она позволила фантазии управлять ее жизнью. А это наводило и на другие мысли. Может, Мари вовсе не та, за кого себя выдает? Как гребень Клеопатры в Британском музее.
— Что-то случилось? — спросила она, дословно повторяя вопрос Грега.
— Где ты была? — ответила вопросом на вопрос Мари.
— Перевозила папу в Даларну, я же тебе говорила.
Мари сжала левой рукой крест на груди.
— Я работала в кафе целый день. И вечер. Составляла рекомендации по стилю для той несчастной женщины, что приходила к нам на прошлой неделе, занималась бухгалтерией компьютерной фирмы. У нас много всяких заказов, помимо убийств. Но, видимо, скоро все изменится.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Что это случилось снова. Я сидела в кафе и работала, когда пришел Фредерик. Он был очень взволнован, и мы с ним долго разговаривали. Когда я уходила, он там еще сидел. Нужно закончить работу, сказал он. Я уже успела дойти до дома, когда у меня зазвонил мобильный. Это был Фредерик. Он был в ужасном состоянии, Анна. Я не могла разобрать, что он говорил. Он плакал. А потом наконец выдавил из себя, что сразу после моего ухода в дверь постучали. Юханна впустила того мужчину, с которым ты говорила на похоронах. Мартина Данелиуса.
— Мартина Данелиуса?.. Я думала…
— Что ты думала?
Анна сглотнула.
— Я думала… я надеялась, что он не придет повторить свою просьбу… Я знаю, что должна была с ним поговорить… но я, я просто спрятала голову в песок, как страус… я испугалась.
— Он пришел не для того, чтобы повторить свою просьбу.
— Тогда зачем?
— А ты не догадываешься?
У Анны застучало в висках.
— Только не говори… — выдавила она, и рука ее сама собой потянулась к бокалу, стоящему на столе.
Мари посмотрела на нее с отвращением.
— Именно это я собираюсь сказать. Он пришел поблагодарить нас за то, что мы помогли его жене отправиться в мир иной. Она скончалась в больнице два дня назад.
Ответом ей был звук разбитого стекла. Анну словно полоснули по руке ножом. Она посмотрела на свою ладонь и поняла, что бокал лопнул в ее руке. Осколки разлетелись по столу, но некоторые застряли в ране. Кровь текла по руке вперемешку с вином. Мари бросилась к ней.
— Анна!
Все вокруг вдруг стало четче. На секунду она словно вылетела из тела и порхала под потолком, потом очнулась и поняла, что лежит на полу. Мари стояла рядом с ней на коленях и пыталась пинцетом вытащить осколки из ее ладони. Анна попыталась сесть, но Мари ее остановила:
— Лежи спокойно. Надо вытащить осколки.
— Не пугай меня.
— Похоже, я тебя уже напугала.
Наконец Мари разрешила Анне подняться и промыть ладонь под краном. Потом принесла из ванной бинт и перевязала ей руку.
— Тебе надо показаться врачу.
— Я не знала, что ты умеешь оказывать первую помощь.
Мари скорчила гримасу.
— Дэвид часто ранил руки, когда готовил еду. Иногда мне казалось, что он делает это нарочно. Ему нравилось, когда за ним ухаживали, как за ребенком. Я не имела ничего против. Лишь бы он был счастлив. После этого мы обычно занимались сексом всю ночь напролет.
— Ой! Ты раньше…
— Не была так откровенна? Да, не была. Но теперь больше не имеет смысла ничего скрывать. Мы должны быть честными друг с другом, чтобы выбраться из этой ситуации.
— Мари!
— Ты ничего не скрыла от меня, Анна? Может, ты не все рассказывала? Кстати, тебе известно, что Фредерик проводит много времени в клубе в Старом городе под названием «Фата-моргана»? Там выступают мужчины в женской одежде.
Анна недоуменно посмотрела на подругу. Они сели за стол, и она старалась не шевелить рукой, чтобы унять боль. На столешнице остались осколки и капли крови.
— Это порноклуб?
— Нет, просто заведение, где трансвеститы исполняют старый шансон. В стиле ретро, если ты понимаешь, о чем я. Но это не главное. Важно другое: мне кажется, Фредерик встречается с одним из этих мужчин. Он сегодня был очень взволнован, может, поэтому и решился открыться мне. Он говорил о какой-то Миранде, очень близкой подруге. Но если я правильно поняла, эта Миранда — переодетый мужчина.
— И у Фредерика с ним роман?
— Мне кажется, именно это он и хотел сказать. Говорил, что они уже какое-то время вместе, но он хочет от нее освободиться… именно так он и сказал: «от нее», но не знает как. Она — или он — обладает над Фредериком какой-то странной властью. Я попыталась расспросить его, но он не хотел вдаваться в подробности. Сменил тему и заговорил о владельце клуба по имени Михаэль, у которого, как я поняла, есть дочь-инвалид. Этот Михаэль хочет отомстить за дочь. Ее сбил пьяный водитель, Эсбьёрн Алениус. Фредерик несколько раз повторил его имя. Как мантру. Не знаю, что он думает по этому поводу, но мне кажется, это еще один заказ на убийство. Я пыталась вытянуть из Фредерика детали, но безуспешно. Ты же его знаешь.
Анна молчала.
— Ты была в этом клубе. Ты знаешь, как он выглядит, и ничего мне не сказала…
— Ты тоже была не слишком разговорчива последние дни.
— И Фредерик ничего не говорил. Он что, гомосексуалист? Или дело не в этом? Ты не спросила?
— Я не отважилась. Но мне кажется, что он… Я предложила ему переночевать у меня, когда встречалась с ним в «Фата-моргане»… и если бы он принял мое предложение…
Анна представила Фредерика и Мари в постели, и от этой мысли ее замутило. Что еще они обсуждали у нее за спиной?
Мари закрыла лицо руками.
— Я не понимаю, что означают все эти истории с Мартином Данелиусом и Михаэлем, — произнесла она, — но мне кажется, мы трое знаем друг друга вовсе не так хорошо, как считали до сих пор. И если у Фредерика есть от нас тайны, то…
— То, значит, и у меня они тоже могут быть.
— И у меня.
Анна накрыла здоровой ладонью холодную и влажную руку Мари.
— Расскажи мне, что говорил Мартин Данелиус, — попросила она тихо.
Мари не стала убирать руку.
— Я знаю все только со слов Фредерика, а он был совершенно не в себе. Как я поняла, Мартин сказал, что его жена умерла два дня назад. Она была тяжело больна, несколько лет лежала в коме. Мартина вызвали в больницу и сообщили о ее кончине. Он выждал несколько дней, прежде чем прийти к нам, потому что ему надо было «собраться с силами». Но, по всей видимости, очень нам благодарен. Говорит, и не ожидал, что все произойдет так быстро. И упомянул о гонораре. На счете в банке на Каймановых островах.
Анна взглянула на свою израненную руку и заметила, что кровь не сворачивается. Она зажмурилась и попыталась отвлечься от пульсирующей боли в ладони.
— Когда мы говорили с Мартином на похоронах, — сказала Анна, — он не сказал мне, в какой больнице лежит его жена. — Она замолчала и попыталась успокоиться. Дыши ровно, вспомнила она уроки Грега. — Мне хочется закричать. Но я постараюсь сдержаться. Извини, я могу показаться циничной, но нам надо сохранять хладнокровие, чтобы разобраться во всем этом. Анна Данелиус мертва. Ханс Карлстен тоже. Как это могло произойти? — Она стала по очереди сгибать пальцы на здоровой руке. — Может, они умерли естественной смертью? Ханс — в своей постели. Анна — в больнице. Это были старые больные люди. Никто не усмотрел в их смерти ничего странного. Если забыть о разговоре в «Гребне Клеопатры», никакого криминала не произошло. — Анне хотелось завыть, но она держала себя в руках. — Существует еще такой вариант: один из них умер своей смертью, а другого убили, возможно, супруг или супруга. Или обоих убили их дражайшие половины. Эльса вполне могла убить мужа. Мартин мог убить жену. Я не знаю как, но Эльса вполне способна была задушить Ханса подушкой или подмешать ему в пиво снотворное. А Мартин мог сам отключить аппарат искусственного дыхания. Мои предположения звучат ужасно, но они вполне правдоподобны. Четвертый вариант: за обоими убийствами стоит Эльса Карлстен. Она превратилась из слабого и униженного создания в сильную и решительную женщину. Не исключено, что она все время нас обманывала. С мужем все получилось как нельзя лучше, и это подвигло ее на то, чтобы помочь старому другу. А вот Мартин Данелиус вряд ли причастен к смерти Ханса Карлстена. Ты как думаешь?
