Кристиан Мерк - Под маской молчания
— А вашей милости не все равно? Вы же ею изволили пренебречь. Зря, такие рельефы… Но не ревнуйте, я ее рельефов не касался. Этот идиот Вендрамин тоже… только слегка ей шею попортил. Зарыли мы ее так, что никому не отыскать без нашей помощи. В вашем подвале закопали, господин профессор. Вот где музей-то! Карты, карты… Жуть.
Виктор почувствовал полный упадок сил. Он вспомнил, как Криста сдерживала слезы.
— В общем, не знаю, как бы мы вас нашли, если бы не дурной коп со своим компьютером. Да еще один седовласый господин, который попусту языком треплет. Нравится ему имя Арабелла, видите ли. К месту и не к месту произносит…
Джо искоса посмотрела на Виктора.
— Извини, — пробормотал он и получил в ответ улыбку. Чего уж теперь… Виктор смотрел в глаза Джо, в глаза высунувшейся из кустов лисы, внимательно наблюдавшей за происходящим. Закрыл глаза, представил себе Арабеллу, целующую его в ресторане. Запах лепестков роз. Тяжесть ее тела на своих коленях.
Металл вдавился в затылок.
Он увидел итальянку в камуфляже: вот она показывает ему пулю, извлеченную из штукатурки венецианского фасада. Карбид вольфрама.
Би-бип!
Приглушенный писк, шуршание синтетики. Нежданный звонок. Неясное бормотание Анники, затем четкое «Ясно, сэр». Виктор открыл глаза. Лиса исчезла в зарослях.
— Все откладывается, — произнесла Анника. — Она прибудет. — Произнося «она», Анника воздела глаза к небу.
Джо, сохранявшая безразличный вид все это время, содрогнулась, как будто ее ударили ножом. Она подняла взгляд на Стефано, который пожал плечами и скривил губы:
— Мамочки и папочки гневаются.
Оба киллера отошли к деревьям. Анника свистнула, и из-за стволов появились еще две фигуры, волокущие что-то тяжелое. Когда Стефано поставил полицейского Перецки на ноги, тот отчаянно пытался сохранить достойный вид. Это оказалось весьма сложно, если принять во внимание обмоченные штаны, а также слюни и сопли, стекавшие на воротник из искусственного меха. Помощники отвели Джо и Виктора к мебельному фургону, заткнули им рты кляпами и пристегнули к кольцам в полу. Анника уже ждала в кабине. Из леса послышался полудетский крик ужаса, знакомое «Хлоп!», и из-за деревьев появился Стефано. Мотор кашлянул, чихнул, рыкнул; машина тронулась. Последнее, что Виктор увидел перед тем, как задвинулась боковая дверь, оставив их в полной тьме, были полные ужаса глаза Арабеллы и ее торжественное лицо. Ее ждали сарацины.
Книга третья
СОВЕТ ДЕСЯТИ
56
Голоса за стеной звучали глухо и возбужденно. Никакой гармонии, ни следа согласия среди собеседников. Чем они так недовольны? Их захватом или тем, что пленники еще живы? Что бы их удовлетворило? В окно Виктор увидел сторожевую овчарку. Собака подняла голову и тревожно следила за лесом. Ее волчий нос напомнил Виктору женщину из ювелирной лавки в Венеции. Та так же повернула голову и настороженно уставилась в смутную тьму своего заведения, прежде чем произнести название могущественной организации, последние члены которой давно сгнили в земле.
Если за стеной эта «Десятка», ничего хорошего их не ждет.
Голоса смолкли. Снова зазвучал один, женский. Резкий, вульгарный, не допускающий возражений.
Виктор еще раз напрягся, но руки и лодыжки прочно удерживались наручниками. Кинул взгляд в окно. Там по-прежнему топтались подручные Стефано, а сторожевые собаки обнюхивали кусты. Канада? Везли их несколько часов, в основном по заснеженным грунтовым дорогам. Больше ничего по звуку движения он понять не смог. А когда привезли, разделили, и он оказался прикованным к стулу в пустой комнате, пахнущей сосновой смолой.
Дверь наконец открылась, и в комнату вошла какая-то девица с отсутствующим выражением лица. Она подошла к пленнику сзади и ослабила кляп, позволив Виктору его выплюнуть. Руки тоже освободила. Он размял затекшие челюсти, растер запястья.
Из-за стены донесся шум шагов и передвигаемых стульев. Потом захлопали двери, загудели автомобильные двигатели, шум которых вскоре замолк вдали.
Потом в поле зрения появился Стефано. Винтовку он все еще уверенно держал в руке, но в выражении лица появилась какая-то смесь злобы и испуга. Не удостоив Виктора взглядом, Стефано буркнул что-то помощникам. На минуту окно заслонила спина женщины, которая выговаривала что-то Стефано, молча уставившемуся на носки собственных ботинок.
Джо! Она вышла… Нет, ее вывели Анника и еще какая-то девица постарше. Виктор выкрикнул ее имя, он не смог бы сдержаться, даже если бы и захотел. Стефано посмотрел в его сторону и криво усмехнулся.
Джо обернулась. В глазах ее сверкнули слезы. Но Анника похлопала ее по плечу, и Джо послушно вошла в фургон, медленно тронувшийся прочь.
Распорядившись снаружи, женщина проследовала в дом, чтобы полюбоваться на добычу. Она окинула взглядом Виктора, а он постарался рассмотреть и оценить своего врага. Полноватая, весьма приятной наружности, слегка старше шестидесяти. Ни дать ни взять простая труженица плиты, какая-нибудь повариха, всю жизнь старавшаяся для хозяев, а сама питавшаяся тем, что останется. Добрые, мирные глаза. И чего только Стефано испугался? Большая и по-мужски сильная ладонь дружески пожала руку Виктора. Золотой перстень с силой вдавился в кожу. Виктор сразу узнал ее по описанию Джо.
— Вы Марианна.
— А вы рисовый король, — сразу отреагировала она без тени насмешки в голосе.
— В Венеции я вас, похоже, не видел. Только ваш персонал.
— Если готовы, мы можем хоть сейчас обсудить наши дела.
— Но я пока ничего не понимаю. Что со мной происходит?
— Я вам помогу.
Появился какой-то мужчина с лицом крайне невыразительным, плоским, как блин, встал сзади и положил руки на плечи Виктору. «Хоть бы разом», — подумал Виктор. Но вместо удара кинжала ощутил учащенную пульсацию крови в ногах. Марианна кивнула и вышла. Мужчина подхватил Виктора вместе со стулом, как легкий саквояж, и последовал за нею. Из окон другой комнаты Виктор увидел большой баллон с пропаном, выгруженный посреди двора, и лес, окружающий здание со всех сторон. Дом, очевидно, свежей постройки. Члены «Десятки» встретились и разбежались. Не наследив.
Марианна взглянула на часы, щелкнула крышкой изящного контейнера, проглотила выкинутую им таблетку и уставилась на Виктора, как будто запивая им лекарство. Не торопясь, смакуя каждый глоток. Он почувствовал боль в костях, как будто она перемалывала их взглядом.
— Вы о нас слышали, — начала она. — Говорят, и видели тоже. На крышах.
— Как и мой друг Мейер. И его студентка Сара.
Марианна посмотрела на перстень, повернула его.
— Обоих предупреждали, — почти обиженно огрызнулась она. — Неоднократно.
— А где остальные девять? — Виктор быстро пересчитал окурки в пепельнице и стаканы.
Женщина улыбнулась:
— Историю любите? Время меняет все. Мы тоже меняемся. Адаптируемся.
— Понимаю. Прежде чем меня зароете, не откроете один секрет? Очень уж меня занимает.
Марианна благосклонно кивнула и вопросительно вскинула голову.
— Сначала я думал, что Миммо вышел по туннелю. Но, проверив планы этажей, понял, что это невозможно. Подумал о шкафах.
Он потерял счет улыбкам этой женщины.
— В них тело не спрячешь, — покачала она головой.
— Именно, — подхватил Виктор с задором обреченного. — Так куда же он делся?
— Вы не слишком внимательны. Как и те, кто его искал. Когда Миммо зашел в кабинет, его уже ждали. Наш человек проник туда заблаговременно. В стене за шкафом была заранее заготовлена ниша, как раз по размеру тела. Немного цемента — и этот мелкий Иуда замурован. Еще в одной нише скрывался двое суток после этого наш мститель. Рядом с Миммо. Питался сухофруктами и орехами. Затем ему помогли покинуть помещение.
Марианна снова улыбнулась, на этот раз глупому виду своего собеседника: тот уставился на нее выпученными глазами.
— Если бы эти олухи догадались отодвинуть шкаф, они могли бы кое-что за ним обнаружить.
— А почему я все еще сижу здесь? Или для меня еще яма не готова?
Женщина кивнула, более не улыбаясь, но не в подтверждение слов Виктора, а как бы в ответ своим собственным мыслям. Она подобрала со стола пульт дистанционного управления и махнула им в сторону телевизора. Засветился экран, ассистент с плоским лицом подошел и вставил в проигрыватель кассету. Появилось изображение.
И Виктор увидел родителей.
57
Седые головы обоих скорбно опущены, руки схвачены наручниками. Их выводят из собственного дома в Линденхерсте, на Лонг-Айленде, и половина репортеров штата Нью-Йорк тычет им в лицо микрофоны. Губы матери кривятся, как будто она хочет что-то произнести, но не может.
