Возраст гусеницы - Татьяна Русуберг
В такт ее речи по гладко выбритой широкоскулой физиономии качка пронеслась целая палитра чувств — от удивления, недоверия, шока и гнева до отвращения, сочувствия и жалости. Под конец Габи смотрел на меня как на собачку-инвалида с задними лапами на тележке. Он с сомнением покачал головой и ответил Маше на том же напевном языке.
— Да кто узнает-то? — всплеснула руками Маша, резко перейдя на датский. — Мы будем тише воды, ниже травы. А завтра Медведь уже уедет. Ну разве я когда подводила тебя, а? Подводила?
Качок тяжело вздохнул и неохотно отступил в сторону, впуская меня в тепло, слегка отдающее хлоркой.
— Ладно. Только приберите потом за собой тут. И осторожней с сигнализа…
— Спасибо, Габи, ты просто супер! — прервала его Маша, встала на цыпочки, обняла широкие плечи и чмокнула в щеку. — Не волнуйся, я все Медведю расскажу и покажу. Чао!
Она потащила меня по длинному белому коридору с рядом таких же белых дверей. Прежде чем мы свернули налево, я успел заметить, как Габи накинул куртку и вышел на улицу.
— Он что, нас тут запрет? — заволновался я.
— Именно. — Маша толкнула очередную дверь, и мы оказались в помещении, похожем на раздевалку для персонала. Свет вспыхнул автоматически. — До семи утра. Тогда начинается его смена. Но он обычно приходит в полседьмого.
Раньше я закидал бы Машу вопросами типа «А это законно?», «А что будет, если сюда кто-то придет до Габи?», «Если нас заметят, вызовут полицию?». Но нескольких часов в ее обществе мне хватило, чтобы уяснить: все, что связано с моей новой «подругой», скорее всего, прописано в той или иной статье уголовного кодекса.
— Держи, — Маша сунула мне белое махровое полотенце, халат и белые же махровые тапочки. — Обслуживание класса люкс. Они из спа-центра на втором этаже. Габи для меня отложил, но сегодня ты пользуйся.
— А ты? — спросил я, с трепетом вдыхая аромат нежного и явно экологически чистого кондиционера для стирки, исходящий от мягкой махры.
— Я в полотенце могу завернуться. — Она продемонстрировала мне стопку таких же больших полотенец, как у меня. — Потом только нужно не забыть бросить их в бельевую корзину.
Маша развернулась и указала на ряд одинаковых кабинок, отделанных белым кафелем.
— Вот душ. Туалет рядом. Буду тебя ждать в римских банях. Это через ту дверь, — она махнула в противоположный конец помещения, — и налево по ступенькам.
Она ловко сняла сапоги и пошлепала по полу в носках. Хлопнула дверью, впустив теплый воздух с характерным запахом хлорки. Я положил чистые вещи на скамейку и метнулся в туалет. Пока мыл руки, разглядывал себя в зеркале. Габи, очевидно, был крепким орешком, раз его пришлось уговаривать. На лоб моему отражению так и просилась табличка «Помогите, чем можете». Вместо гвоздика сошел бы торчащий посреди лба лиловый рог.
Если честно, вообще не понимаю, чего не святая дева Мария со мной связалась. Движет ею сто процентов не романтический интерес. Был бы я девчонкой, обходил бы таких, как я, за километр, причем с наветренной стороны. Наверное, она очень эмпатичная. И помогает исключительно из жалости. Возвращаемся к собачке с лапами на колесиках. Ну и докатился ты, братишка, докатился.
Я тяжело вздохнул, скинул грязную одежду на пол и пошлепал в душ. К счастью, в пластиковых емкостях, прикрепленных к стенке, нашлись и шампунь, и мыло. Вода с меня убегала в водосток темно-серая. Жаль, что я с собой не взял ни зубной щетки, ни бритвы. Куцые редкие волоски на морде жутко раздражали. Нет бы росла нормальная борода, а то так, кочки в тундре.
Вспомнился недавний сон про волосатого мужика с бритым пахом и лицом человека с фотографии. Что это было? Очередное пополнение в репертуаре кошмаров или какое-то детское воспоминание, неожиданно всплывшее на поверхность? Я попробовал напрячь память, но даже то, что видел во сне, уже подернулось дымкой, делающей неразличимыми детали. Только страх, охвативший меня, когда человек во сне повернулся и наши взгляды встретились, занозой сидел в теле. Даже сейчас, при одном воспоминании о кошмаре, сердце начало колотиться чаще, толчки крови чувствовались в набухших венах, подступала к горлу тошнота, а ноги беспокойно переступали по скользкому полу.
— Вот дерьмо! — Я грохнул ладонью по кафелю стены и постарался себя успокоить.
Это просто сон. Был бы отец на самом деле таким волосатым, это наверняка передалось бы по наследству, а я… Глаза скользнули вниз, по худому бледному телу. Грудь голая, на животе и в паху — так, пушок. Волосы на ногах светлые, их почти не видно. Сплошное разочарование. Значит, насчет кошмара можно не загоняться. Да ведь?
Я вышел из душа, с блаженством вытерся мягким полотенцем и запаковался в не менее мягкий и теплый халат. Снова подошел к зеркалу, шлепая задниками тапочек. Сдвинул мокрые пряди волос на лоб, маскируя шишку. Попробовал улыбнуться. Да, молодец, покажи ей мерзкий желтый налет на зубах и оглуши вонью изо рта. Ладно, будем ходить с серьезной мордой. Все равно такую образину только пластический хирург исправит.
Машу я обнаружил в небольшом бассейне с горячей водой — это и были «римские бани». Верхний свет потушен. Горели только утопленные в стенках лампы, придававшие воде таинственный темно-бирюзовый оттенок. Вместо купальника на Маше были обычные черные трусики и спортивный лифчик, под мокрой тканью которого вырисовывались бугорки сосков. Я быстро отвел глаза.
— Бли-ин, Медведь, да ты просто пупсик! Стоило только тебя отмыть. — Она брызнула на меня теплой водой и рассмеялась. — Да харэ краснеть! Лезь давай сюда. Такое блаженство!
Она откинулась на бортик бассейна и плеснула ногами. Дреды рассыпались по подложенному под голову полотенцу. Я подошел чуть ближе, стараясь смотреть куда угодно, только не на ее грудь.
— У меня это… — я смущенно кашлянул, — плавок нет.
— А мы за нудизм! — с энтузиазмом хихикнула извращенка.
Я мертвой хваткой вцепился в халат, чувствуя, что вот теперь-то точно краснею — даже пальцам в тапочках жарко стало. Маша заржала так, что под сводами «бань» заметалось эхо.
— Ладно, не бзди. Держи вот.
В меня полетела какая-то красная тряпка. Я вовремя выбросил вперед руку и выцепил из воздуха… купальные шорты.
— Нашла их в корзине для забытых вещей, — пояснила Маша. — Размерчик, правда, великоват, но что было, то было. Там шнурок есть, подтянешь, если что.
Я критически рассматривал шорты размером с парашют, держа их на вытянутых руках.
— Не нравится, давай голяком, — продолжала гнуть свою линию Маша. — Меня не смущает.
А
