Дэн Уоделл - Кровные связи

После такой речи вердикт был простой формальностью. Когда приговор вынесли, адвокат обратился с короткой речью, прося о снисхождении. Он заявил, что его клиент имел ум десятилетнего ребенка, поэтому не мог полностью отдавать отчет в своих действиях или их последствиях, и его нельзя отправлять на виселицу. Судья сразу отклонил прошение.

Фостер закончил читать. Он был так увлечен чтением, что не заметил, как Найджел вышел и вернулся со стопкой документов. Когда он оторвал взгляд от книги, Найджел положил перед ним лист затвердевшей бумаги — данные о вскрытии Ика Фаэрбена.

Наверху документа были указаны имя и возраст. Аутопсия проводилась в тюрьме Ньюгейт. Внешнее исследование показало, что умерший являлся упитанным человеком ростом шесть футов девять дюймов, весом — сто девяносто семь фунтов. Он умер только час назад, и вокруг шеи остались глубокие отпечатки от веревки и следы спазма на окружающих участках. На губах обнаружена пена и кровь, язык вывалился. Губы, уши и ногти посинели. Фостер видел это на жертвах удушения. Он проверил данные по внутреннему исследованию — позвоночник не был сломан.

— В 1879 году хорошо вешали людей? — спросил он Найджела.

— Как попало, — усмехнулся тот. — Тогда еще только вводился метод долгого падения. Иногда шея ломалась, порой нет. Человек по имени Джон Ли по прозвищу Баббакомбе пережил в 1885 году три повешения.

Фостер посмотрел вниз страницы. Причина смерти — удушье. Он потер лицо руками. Усталость обволакивала его как туман. Скорее всего повесили невиновного. Несчастный даже умер не сразу. Позвоночник не был сломан, его задушили веревка и вес собственного тела. Фостер знал, что на это уходят минуты, а не секунды. Вероятно, так раньше работало правосудие. Мало кого заботили страдания Фаэрбена.

Дальнейшее возмутило Фостера еще больше. Патологоанатом отметил несколько переломов, всего их было шесть: правой большой и малой берцовых костей, правого запястья, ключицы, правой лодыжки, ребра и челюсти. Подобные повреждения нельзя получить, падая с лестницы в суде. Повреждения были нанесены за семь или восемь недель до смерти, в то время когда Фаэрбен ожидал суда. Фостер сообразил, что из него пытались выбить показания. Судя по количеству повреждений, несчастного использовали вместо батута. Как вообще Фаэрбен сумел дойти до скамьи обвиняемого? Он, вероятно, был силен, как медведь, если не упал от страшной боли. И они заставили этого сломленного человека пережить процесс.

История оживала: Фостер представил высокого молчуна с мозгом ребенка, неуклюжего и терпеливого, его методично избивают полицейские, чтобы он сознался в убийствах, которых не совершал. А потом, когда тот же человек умирал, его оставили болтаться в петле и задыхаться, беспомощно болтая ногами в воздухе в поисках земли. Кулаки Фостера гневно сжались, он испытал профессиональный стыд.

Фостер знал, что у них были свои мотивы.

— Я и раньше видел такое, — произнес Найджел.

Прошло время, прежде чем Фостер смог вернуться в настоящее и понять, что ему сказали.

— Вы о чем?

— Не об этом деле и не о реставрации тех событий.

— Тогда о чем же?

Найджел смотрел на него немигающим взглядом. Он начал говорить с большим энтузиазмом, отчаянно жестикулируя:

— Прошлое живо, оно присутствует в настоящем. Большинство из нас игнорируют его, но оно существует. От него нельзя отмахнуться или о нем забыть. Посмотрите на данное дело. Для меня, да и для вас тоже, насколько я вижу, очевидно, что в 1879 году осудили невиновного человека. Мир забыл об этом или постарался забыть. Все притворились, будто правосудие свершилось. Но я готов спорить, что у каждого, кто пытается забыть прошлое, есть свои скелеты в шкафу.

Образ отца, некогда сильного человека, но сломленного и изможденного за несколько недель до смерти, снова возник перед мысленным взором Фостера. Найджел продолжил:

— Прошлое нельзя похоронить, вычеркнуть из истории. Когда кто-нибудь тонет в море, иногда проходят годы, прежде чем его тело выбрасывает на берег. Никто не знает, когда и где это случится. Но в одном можно быть уверенным: рано или поздно море отдает своих мертвецов.

Понадобилось больше ста двадцати пяти лет, прежде чем события 1879 года всплыли на поверхность.

Найджел смотрел вслед уходящему Фостеру, тот собирался вернуться к работе в башне. Судя по всему, его встревожили слова Найджела о прошлом, которое всегда остается с нами. Он замолчал, опустил голову, а потом стукнул ладонью по столу и встал. Прежде чем уйти, Фостер спросил Найджела, может ли он найти потомков Ика Фаэрбена. Человека, которого избили, осудили на основании скудных улик и повесили. Вдруг кто-то пытается отомстить за подобное обращение с его предком?

Найджел вышел из читального зала. Вдалеке он заметил Дейва Дакуорта. Каждый раз, когда он смотрел на него, Дакуорт отворачивался, но было ясно, что он следил за Найджелом.

Найджел приблизился к компьютерам, где содержались базы данных по переписям населения. Когда он сел, кто-то легко похлопал его по плечу.

— А кто твой друг?

Найджел повернулся. Перед ним стоял Дакуорт.

— Дейв, у меня много работы.

— Частный заказ?

— Что-то вроде того.

— Просто он очень похож на полицейского.

Найджел оглянулся, но промолчал.

— Ты теперь состоишь под защитой полиции? Кто-нибудь решил свести с тобой счеты? — Его сальные губы расплылись в улыбке. — Например, семья хорошенькой студентки исторического факультета?

Найджел отодвинул стул и встал.

— Ты говорил с Гарри Кентом, не так ли?

Дакуорт театрально отступил, посмотрел направо и налево и поднял руки.

— Успокойся. Кент сообщил, что у тебя имелись проблемы в университете из-за женщины. Не ожидал, что ты способен на подобное.

— На что способен, Дейв? Она была взрослой студенткой. Двадцать девять лет, на год меньше, чем мне. Совершеннолетняя. И не нужно делать из меня хищника, который охотится за молоденькими девушками. А теперь оставь меня. И передай Кенту, пусть катится ко всем чертям!

Он был потрясен, сколько яда звучало в его голосе. Сидящие поблизости посетители библиотеки оторвались от своих экранов и уставились на Найджела. Позади него появился охранник.

— Сэр, вы могли бы говорить тише и следить за своей речью? — произнес он. — Иначе я попрошу вас уйти.

Найджел, не сводя глаз с Дакуорта, утвердительно кивнул охраннику, потом разжал кулаки и сел. Дакуорт уселся рядом.

— Дейв, меня еще ни разу не выгоняли из архива. Но сейчас я бы согласился на это, лишь бы иметь возможность съездить тебе по роже, — прошипел он. Никогда в своей жизни Найджел никого не бил, но его угроза прозвучала вполне правдоподобно.

— Прости, — промолвил Дакуорт. — Я вел себя бестактно. Ты знаешь, я не силен в этом деле. Просто я подумал, что у нас с тобой есть возможность заработать несколько фунтов на прессе. Кент заявил, что они кого-то задержали. Я помогаю ему разузнать все о прошлом Терри Кейбла и найти его родственников. Он уже пишет статью о его трудной жизни, сделавшей из него убийцу. Из надежного источника он узнал, что Кейбл виновен и будет осужден.

— Я тоже слышал об этом, — солгал Найджел.

— Дело в том, что Кента еще интересует исторический аспект. Почему полиция подключила к расследованию тебя? Какое к этому имеет отношение семейная история? Это будет эксклюзивный материал, и, скажем так, вознаграждение светит весьма солидное.

Найджел медленно покачал головой.

— Если не желаешь работать с Кентом, в конце концов, на нем свет клином не сошелся. Я знаю еще несколько репортеров, они родную мать готовы продать за подобный материал.

Найджелу хотелось поскорее заняться поисками. Если он опять начнет угрожать Дакуорту, его выставят. Он всегда мог обратиться в Центр истории семьи, но к тому моменту, когда он доберется на противоположный конец Лондона на метро, у него почти не останется времени на работу.

— Я дал тебе ясно понять, что меня это не интересует, Дейв. А теперь, пожалуйста, оставь меня одного. Уверен, тебе надо еще много грязи раскопать о предках какой-нибудь второсортной знаменитости.

Дакуорт развел руками, словно сожалел, что у Найджела напрочь отсутствует коммерческая жилка.

— На самом деле, — произнес он, — помимо истории Кейбла, у меня еще есть прибыльный клиент. Я делаю для него кое-какую работенку уже несколько месяцев. Сейчас изучаю архивные данные лондонской полиции. Без особого успеха.

— Рад за тебя, — пробормотал Найджел, глядя в экран.

— Знаешь, Найджел, — сказал Дейв, вставая, — нет смысла возвращаться к этой работе, если ты не намерен идти в ногу со временем. Частные клиенты хороши, когда они много платят, но на связях с прессой и средствами массовой информации можно сделать целое состояние. Сейчас у меня три заказа от телеканалов, я нанимаю людей, чтобы они мне помогали. Могу предложить тебе много работы, если тебя это интересует.