Кто свистит в ночи - Грег Вудланд
– С чего маленький шельмец это взял? – хмыкнул Пе́трович. – Ночной гость сам у него попросил, а?
Мик совсем забыл, что Питер – недалекий юнец, которого двенадцатилетний Хэл Хэмфрис перещеголял в умении добывать улики. Пришлось начать в уме отсчет…
Рядом возник Росс со стаканом, улыбнулся Питеру.
– Верно, Пит, дети – они такие. Знают все на свете. Маленькие умники, да? – Он подмигнул Мику.
У Пе́тровича покраснели уши.
Гудноу поприветствовал Росса и потянулся за шляпой.
– Ну что же, на этом я с вами прощаюсь, джентльмены.
Он уже сделал пару шагов к выходу, и тут его окликнул Брэдли.
– А куда это ты собрался?
Мик тут же нацепил на лицо маску покорности и легкого любопытства – так он решил отвечать на любые глупости, изрекаемые начальником.
– Мне очень неприятно тебе это говорить, приятель, но ты сегодня с Россом дежуришь, – хлопнул его по плечу Брэдли.
– Вроде бы сегодня смена Питера?
– Нет-нет. У Питера сегодня крестины племянника. Сестра пригласила.
– Вот как? Ну, другое дело! Разве я могу разочаровать сестру Питера? – Мик закинул шляпу на вешалку и устроился за столом. Росс занял свое место, а коллеги направились к выходу.
Росс развернул «Нозерн дейли лидер», которую оставил Пе́трович, и уткнулся в разворот с рекламными объявлениями: газета возвещала новую эру телевидения с высокой четкостью изображения.
– Выходит, ты что-то обнаружил? – пробурчал Блай.
– О чем ты?
– Ну, по делу Хэмфрисов. Теория жевательной резинки…
– А, да-да. – Мик углубился в свою таблицу со штрафами, постукивая двумя пальцами по клавиатуре.
– Не самая серьезная доказательная база? – Росс рассматривал его поверх развернутой газеты.
– Вот именно.
– Нужно найти что-то более существенное, дружище.
Мик ждал, что Росс скептически ухмыльнется, но тот был серьезен.
Гудноу вдруг вспомнил про вторую улику – загадочную мертвую кошку, о которой заикнулся мальчишка Хэмфрисов. Парень мудро решил не демонстрировать труп Пе́тровичу. Наверняка он в курсе, чей это питомец.
Мик нашел номер Хэмфрисов в записной книжке и потянулся к телефону. Росс поднял взгляд от газеты, и Мик передумал звонить. Завтра. Он поговорит с мальчишкой завтра. Не стоит сейчас тревожить его мать.
Глава 20
Дверь захлопнулась, и Хэл, шлепая сланцами, поспешил к сушилке для белья. Деревьев во дворе не было, но за забором, на холме, висело соседское белье, отбрасывая густую тень на их двор, так что, как папа и хотел, двор был затенен без всякого нагромождения деревьев в саду. Хэл потянулся к сушилке за своим бельишком, и вдруг его рука дернулась, точно попав в осиное гнездо.
– Мама? Мам!
Она выглянула за дверь.
– Я же сказала, не буди его… Что случилось?
– Смотри! – нетерпеливо указал Хэл на веревку. – Да смотри же!
Мама кинулась к нему. На сушилке в основном болталось нижнее белье – трусики, колготки, бюстгальтеры. Все было искромсано чьим-то ножом. В ластовице трусиков и чашечках лифчиков были вырезаны большие неровные дыры. Хэл молча смотрел, как мама швыряет белье в корзину. Испорчено было и его белье, и трусы Эвана.
– Не говори Эвану…
– Конечно, но… – А почему, собственно, от Эва-на надо хранить тайну? Хэл не видел никакого смысла врать. – Но почему, мама?
– Лучше ему об этом не знать.
– Думаешь, это Свистун?
Мама молча подхватила корзину с бельем и исчезла в доме. Хэл вспомнил о кошке, упакованной в пакет из-под муки. Она по-прежнему лежала в папином ящике для книг. Констебль Гудноу должен вот-вот подойти – самое время слазить в тайник и достать улику.
Хэл вернулся в дом, засел в гостиной. За стеклянной дверью разговаривала по телефону мама. Она говорила шепотом, чтобы не слышал Эван, и практически умоляла папу приехать, доказывала, что он ей сейчас нужен, как никогда. Наконец ее встревоженный голос смягчился, и Хэл подумал, что папа наверняка о них беспокоится.
«Почему же нет?» – спросила мама. Вероятно, папа сказал, что вернуться не может.
Хэл видел мамин силуэт сквозь стеклянную дверь. Он был совершенно неподвижен, точно набросок на холсте. «Джон?» Что отвечал папа, Хэл, разумеется, не слышал.
Мама провела рукой по волосам.
«Не могу я звонить Дугу каждые пять минут. Зачем его дергать… О боже мой! Почему ты так считаешь?»
Что бы там ни сказал папа, мама вскочила со стула, бросила: «Ладно, Джон, делай как знаешь».
Мама нажала на рычаг телефона и долго стояла, упершись взглядом в стену. Хэл даже начал беспокоиться, но мама снова подняла трубку и набрала другой номер.
Гудноу остановился под сушилкой для белья, поднял пару изрезанных трусиков и глянул на корзину с испорченными вещами. Вполне понятно, почему миссис Хэмфрис не желала, чтобы дети их видели. Другое дело, что скрывать улики бессмысленно: не поможет.
Держа трусики за резинку телесного цвета, Мик изучил ластовицу. По краям ее зияли дыры, точно проделанные ножом с зубцами на лезвии.
