Айдар Павлов - Время Полицая
– Девочка моя, – вымолвил одуревший отец, практически не сомневаясь в том, что на рассудок дочери поврежден рецидивом клептомании: – Идем, я помогу тебе лечь спать… У нас был очень трудный день…
8
6 декабря, 1991.
У Мини был трудный день, а ночью его колбасило. То он превращался в дельфийского оракула: забывал о настоящей реальности и выгребал, черт знает откуда, пласты иных жизней, то возвращался на круги своя, тяжело вздыхал, смотрел в потолок и со свежими силами пытался осмыслить предстоящее убийство Полицая, – это единственное, что ему теперь оставалось. То есть, Миша Яновский, который по добрейшей натуре своей, мухи бы не обидел, сидел и на полном серьезе думал: пусть даром, пусть через свой труп, – все, что угодно, лишь бы замочить Полицая. Благо, с мухами, этими невинными эльфами общежитии, Пол не имел ничего общего: такого убьешь – не обидится. Вопрос лишь в том, как это сделать. Остальное – суета.
"А может, взять, да сдать Кобру Полицаю? – неожиданно подумал Миша: – Рассказать Романову все, как оно было, начистоту?"
Что произойдет?
Вернет ли такой трюк утерянное расположение Полицая?
Потрудится ли Пол рассмотреть вопрос? "Вникнет ли в тему"?
Например, он докладывает:
– Пол, ко мне заходила какая-то баба. Вроде, из крутых, у нее на тебя что-то есть, она ищет киллера.
– Че за баба, не понял? – Голубые глаза Полицая опасно кристаллизуются.
– Ну, блин, похожа на цыганку, – популярно объясняет Миша. – Перламутровые ногти, черные глаза…
– Э, ты, бл, Миня, не обувай, нах, че за баба, конкретно?!
-…….. – мысленно замирал Миня: ну, как ему еще объяснить?
– Че завял, а?!
-… Она предложила мне двадцать семь тонн, чтобы я тебя загасил.
– Миня, нах! Я в тему не влажу, че ломаешься, где двадцать, бл, семь кусков, че я те скал, чтоб были, а?!!!
Миша четко представлял, как Полицай кладет пятерню на его лицо, и… вот, собственно, базар закончен. Дальше говорить не имеет смысла.
Нет, Кобру сдать никак не получится, она неуловима. Складывается впечатление, будто ее вообще нет!
Остается одно.
Вез гарантий, без страховки, за идею… Убить Полицая.
В десятом часу утра с бессонными кругами под глазами, продолжая рассматривать свой пистолет, Миша сидел в офисе на Благодатной улице и говорил по телефону с Леней Копновым. Дружище нашелся в том же месте, где вчера, – в спортзале Полицая:
– … Гусар от дела отказался, говорит, пусть этим займется Интерпол.
– Чем "этим", Миня? – проворчал Леня. В последние два дня Яновский ему жутко не нравился.
– Мне надо побазарить с Полицаем. Он в зале?
– Миня, что ты еще придумал?
– Лень, у меня сто тридцать кусков на мази. То, что я придумал, я скажу Полицаю.
– А ты, чисто… – Копнов сделал паузу. – Уверен, что он захочет с тобой базарить? После вашей нестыковки…
– Все уже состыковалось, – уверенно заявил Миня.
– Поля сегодня не в духе.
– Я подниму ему настроение, не волнуйся. Сейчас подрулю.
– Прямо сюда?! Когда?
– Уже еду, – прорычал Миша.
– Ну, подгребай, что с тобой делать… – сдался Леня. – Я ему передам. Но я тебя предупреждал: Поля не в духе.
Леня отправился в главный зал, где стояло, по меньшей мере, полсотни различных тренажеров Кеттлер, и объявил, что скоро здесь появится Миня.
– Конкретно, с бабками? – донеслось слева, из глубины зала.
– Я так и не въехал, что он от тебя хочет, – признался Леня. – Сказал, сто тридцать кусков на мази.
– Фраер, – разнеслось по залу. – Член любителей подрочить! – Полицай имел в виду Михаила Эдуардовича, генерального директора ТОО "Кобра".
Замолвив пару ласковых, Романов младший продолжал выполнять физические упражнения. Он висел меж небом и землей: тулово его было охвачено широким поясом и двумя толстыми стальными канатами крепилось к верхней балке тренажера; другая пара канатов соединяла руки Полицая с шестидесятикилограммовыми блинами, подкачивавшими широчайшие мышцы спины и бицепсы одновременно; наконец, тросами, пристегнутыми к голеням Полицая, этот парень прессом и икроножными мышцами тягал еще сто двадцать кило железа по вертикальным рельсам тренажера, – все это шевелилось, двигалось дьявольски ритмично, без пауз вот уже более получаса и могло продолжаться сколь угодно долго, пока не захочет посмотреть видик, посидеть на толчке или поесть вареной колбасы парень по кличке Полицай – до естественной усталости дело доходило редко.
– Слышь, Пол? – накинув плащ, окликнул Леня.
– Че?
– Я сгоняю на “форде”?
– А че ты у меня спрашиваешь, нах? Иди, нах, гоняй, блн.
– Ну, тачка-то твоя.
– Нет базара, бл, – разрешил Поля.
Леня полагал, будто Миня едет вымаливать у железного Пола пощады. Невероятно довольный тем, что не увидит жалкого зрелища, он улетел подальше от спорткомплекса Романова-младшего на роскошном джипе, шугая по пути низкорослые тачки и отстегивая щедрые поощрения благодарным работникам ГАИ, свято хранившим покой Лени Копнова на дорогах.
Однако Леня Копнов недооценил Михаила Яновского. Припарковав «Ниву» во дворе дома, весь первый этаж которого был занят спортзалом Полицая, сей богатырь, дерзнувший сразиться с Ахиллесом, спрятал за полами пальто взведенный пистолет ТТ и твердо переступил порог спортзала.
– Леня! – окликнул он.
– Это ты, бл, Миня, в натуре?! – послышалось слева, из глубины зала. Полицай все двигал адскими чурками «Кеттлер», равно как десять минут назад, когда его покинул друган Копнов.
– Леня здесь? – спросил Миша, маневрируя между тренажерами и на голос продвигаясь к заветной цели.
– А че те до Лени, нах? – удивился Полицай. – Че ты хотел, а?!
– Так, его нет?
– Сюда иди, нах!!
– Иду, иду…
Миша, наконец, нашел то, что искал.
Нашел и на несколько мгновений оцепенел.
Полицай висел лицом вверх, распятый железной тяжестью по всем конечностям, исключая, разве что, фаллос: не было ни одного мускула на теле Полицая, не задействованного в этом грандиозном спектакле человеческой плоти. Сложенные из отдельных плит, блестящие немецкие болванки плавно и ровно поднимались и опускались, поднимались и опускались, словно часовой механизм Кремлевских курантов, а мускулатура надувалась и сжималась, надувалась и сжималась… Даже на своеобразном лице Полицая играли кусочки мяса. Страшные голубые глаза неподвижно смотрели в потолок. В лужу под Полицаем тонкими струйками лился пот. Рот чудовища открылся, обозначив две золотые коронки, и зарычал:
– Деньги принес, бл?!
– Да, – заворожено вымолвил Миша, распахнув полы пальто, и сделал два шага вперед.
– А че телишься? – не понял Полицай. – Иди, нах, тама конкретно оставь, бл, возле…
Миша так и не услышал, где конкретно следует оставить деньги. С силой ткнув дуло ТТ в крутой лоб Полицая, он с отвращением отвернулся и нажал на спуск.
Шелчек раздался такой, словно в его находился игрушечный пистолет без пистонов.
– Черт!!! – вскрикнул Миня, отпрыгнув от Полицая.
Оружие полетело на пол. Эта потасканная пушка, втюханная хитрым Стасом, давала осечки при каждом втором спуске бойка – Миня был не в курсе.
– Э, Миня, бл!!! – тем временем заорал Полицай.
Тело упыря содрогнулось, железо, которым оно было практически пригвождено по всем конечностям к тренажеру Кеттлер, взмыло в воздух и рухнуло вниз. По залу прокатился гром, полсотни спортивных снарядов задрожали как при землетрясении.
Мишка метнулся к первому попавшемуся предмету – перекладине штанги, – схватил ее и высоко занес над головой…
– Миня, нах!!! – ревел Полицай, освобождая левую руку от каната. – Убью, сучара!!!!!
Полу удалось отвязать одну ручищу, в результате чего шестьдесят килограмм железа, потеряв точку приложения, упали на пол, произведя в спортзале очередной взрыв.
В следующее мгновение перекладина штанги с ускорением опустилась на балду Полицая – золотая коронка с верхнего третьего зуба, принявшая на себя фокус удара, не выдержала и сразу улетела к черту.
Начало было положено.
Пол под Мишкиными ногами прогибался, все ходило ходуном, звенело, гудело, вопило, но снова и снова Миня, этот добрый толстяк с человечными глазами, вскидывал под потолок длиннющую перекладину штанги и от всей души опускал ее на пятиугольный жбан упыря, не давая тому ни малейшей возможности продохнуть или отстегнуть канаты от трех оставшихся конечностей.
Навесив десяток отменных пощечин перекладиной, Миня вдруг понял, что это орудие недостаточно проворно для такого ответственного момента. Медлить в его случае было смерти подобно, поэтому он отбросил штангу, подобрал две легкие гантели и как заведенный стал усыпать вмятинами привязанное тело Полицая вдоль и поперек.
