Уильям Хортсберг - Сердце ангела. Рассказы
— Вы сообщали полиции о Джонни Фейворите?
Круземарк потер квадратный подбородок.
— Пришлось. Мне хотелось направить их в нужную сторону, не впутывая себя.
— Я уверен, что вы состряпали хорошую версию.
— Я выдал им просто конфетку. Они расспрашивали меня о романтических увлечениях Мег. Я дал им имена пары ребят, которых она когда-то упоминала, но отметил, что единственным серьезным романом в ее жизни был Джонни Фейворит. Естественно, после этого они захотели узнать о нем побольше.
— Естественно, — согласился я.
— В общем, я рассказал полиции об их помолвке, о том, каким странным типом он был, и о прочих делах. О тех, что не попали в газетные заголовки в те дни, когда он был знаменит.
— Держу пари, вы поймали их на крючок.
— Они этого и хотели: вцепились в него так, что не вырвешь.
— Вы подсказали им, где они могут найти Джонни Фейворита?
— Нет, я подтвердил, что не видел его с войны. Сказал, что в последний раз слышал о нем только то, что его ранило. Если они не смогут вычислить его до того времени, им придется поискать себе другую работу!
— Они вычислят его до Фаулера, — сказал я. — Вот тут-то у них и начнутся проблемы.
— Забудьте об их проблемах, подумайте о своих. Куда отправитесь из новогоднего Нью-Йорка 1943 года вы?
— Никуда. — Я прикончил виски и поставил бокал на стойку. — Я не могу найти его в прошлом. Если он здесь, в городе, то скоро объявится, и на этот раз я буду поджидать его.
— Думаете, он охотится за мной? — Круземарк соскользнул со своего приспособления.
— А вы как думаете?
— Я не собираюсь страдать из-за этого бессонницей.
— Нам с вами не мешает держать друг друга в курсе дел, — заметил я. — Если я понадоблюсь, мой номер в справочнике. — Я не собирался оставлять свою карточку еще одному потенциальному покойнику.
Круземарк хлопнул меня по плечу и улыбнулся.
— Вы лучше всех сыщиков Нью-Йорка, Энджел!
Он проводил меня до входа, расточая любезности, как корове мясник на бойне.
Глава тридцать девятая
Моя ладонь ощущала энергичное рукопожатие Круземарка до тех пор, пока я не вышел на улицу.
— Такси, сэр? — предложил привратник, прикасаясь рукой к обвитой гирляндами шнуров фуражке.
— Нет, спасибо. Я пройдусь пешком.
Мне захотелось поразмышлять, а не болтать с «кэбби» о философии, мэре или баскетболе.
На углу здания, из которого я вышел, стояли двое. Один низенький и плотный, похожий в своей синей синтетической куртке и черных спортивных брюках на школьного тренера по футболу. Его компаньоном был парень слегка за двадцать, с короткой стрижкой и влажными, молящими глазами Иисуса с почтовой открытки. Зеленый пиджак из акульей кожи на двух пуговицах и с подложными плечами болтался на нем, как на вешалке.
— Эй, приятель, погоди минутку! — позвал тренер, в развалочку приближаясь ко мне и держа руки в карманах куртки. — Хочу показать тебе кое-что.
— В другой раз, — сказал я.
— Нет, сейчас. — Тупое рыло автоматического пистолета уставилось на меня через клиновидный вырез наполовину расстегнутой на куртке молнии. Калибр пистолета предполагал профессионализм парня или его желание выглядеть профессионалом.
— Ты ошибся, — сказал я.
— Никакой ошибки. Ведь ты — Гарри Энджел, верно?
— Пистолет нырнул под куртку и исчез.
— К чему спрашивать, если сам знаешь?
— Напротив, через улицу, есть парк. Давай пройдем туда и поговорим спокойно, где нам не помешают.
— А как с ним? — кивнул я на паренька в акульем пиджаке, нервно следившим за нами влажными глазами.
— Он идет с нами.
Паренек пристроился позади; пересекли Саттон Плейс и начали спускаться по ступеням к узкому парку, выходившему на Ист-ривер.
— Хитрый трюк, — заметил я. — Взять да отрезать карманы в куртке…
— Срабатывает четко, а?
Аллея шла вдоль кромки реки, и вода находилась в десяти футах под железными перилами. В конце маленького парка седовласый мужчина в джемпере на пуговицах прогуливал йоркширского терьера на поводке. Он шел к нам, подстраиваясь под семенящий бег пса.
— Подождем, пока этот тип слиняет отсюда, — предложил тренер. — Любуйся панорамой.
Паренек с липкими глазами облокотился на перила и ycтавился на баржу, рассекавшую течение в проливе у Вэллфер-Айленд. Тренер стоял за мной, балансируя на цыпочках, будто призовой петух. Йоркширский терьер задрал ногу над мусорной урной. Мы ждали.
Я поднял глаза на ажурные переплеты моста Куинсборо и на застывшее в их изгибах синее, безоблачное небо. «Любуйся панорамой». Какой прекрасный день. Лучшего для смерти и не выпросишь, так что любуйся панорамой и не рыпайся. Спокойно глазей на небо, пока не исчезнет единственный свидетель, и старайся не думать о радужных, с примесью нефти, волнах под ногами, пока ребята не перебросят тебя через перила с пулей в глазу.
Я покрепче сжал ручку «дипломата». С тем же успехом мой курносый «Смит-Вессон» мог быть и дома, в ящике стола. Человек с собакой уже находился в двадцати футах. Я перенес вес тела на другую ногу и посмотрел на тренера, ожидая, что он сделает ошибку. На секунду он отвлекся на владельца собаки, и этого было достаточно.
С силой размахнувшись чемоданчиком, я ударил его в промежность. Он искренне завопил и согнулся вдвое; случайный выстрел грохнул из-под куртки. Шума от него получилось не больше, чем от чиханья.
Йоркширский терьер натянул поводок и визгливо залаял. Я схватил «дипломат» обеими руками и опустил его на голову тренера. Он хрюкнул и рухнул наземь. Я пнул его по локтю, и Кольт-Вудсман с жемчужной рукояткой запрыгал по асфальту.
— Зови полицию! — заорал я разинувшему рот джентльмену в джемпере, когда паренек с глазами Христа и короткой кожаной дубинкой в костлявом кулаке насел на меня. — Эти типы хотят убить меня!
Я прикрылся «дипломатом» как щитом, и кулак паренька скользнул по дорогой телячьей коже. Я пнул его, и он, приплясывая, отскочил. Длинноствольный кольт лежал маняще близко, но я не мог рискнуть и наклониться. Паренек тоже заметил его и попытался отрезать мне путь, но недостаточно быстро. Пинком я сбросил пистолет в реку.
На мгновение я открылся, и он смазал мне по шее своей тяжелой дубинкой. Теперь пришел мой черед завопить. Боль вышибла слезы из глаз и воздух из легких. Я как мог прикрывал голову, но паренек овладел положением. Он нанес мне косой удар по плечу, затем взорвалось мое левое ухо. Падая, я увидел, как человек в джемпере сгреб своего тявкающего пса в охапку и вопя, побежал вверх по ступеням.
Я проводил его взглядом сквозь розовый туман боли, стоя на четвереньках. Голова гудела, как охваченный пламенем паровоз. Паренек ударил еще раз, и паровоз скрылся в тоннеле.
В кромешной тьме мигали лучики света. Грубый асфальт под моей щекой был липким и скользким. Открыв один глаз, я увидел, как паренек помогает подняться на ноги тренеру.
У того выдался крутой денек. Он держался за пах обеими руками. Приятель поторапливая, тянул его за рукав, но тренер не спешил и, прохромав ко мне, ударил прямо в лицо. «Получай, падаль», — расслышал я прежде, чем он повторил удар. После этого я уже ничего не слышал.
Я находился под водой. Тонул в ней: только это была не вода, а кровь. Поток крови нес меня, переворачивая раз за разом. Задыхаясь, я жадно разевал рот, но глотал только сладкую кровь.
Наконец, кровавый прилив вынес меня на далекий берег. Я услышал ревущий прибой и пополз, чтобы он не увлек меня назад. Мои руки коснулись чего-то холодного и металлического. Это была кривая ножка парковой скамейки.
Из тумана донеслись голоса:
— Вот он, офицер. Это тот самый. Боже мой! Гляньте, что они с ним сделали.
— Спокойно, приятель, — произнес другой голос. — Теперь все в порядке. — Сильные руки подняли меня из кровавой лужи. — Расслабься, парень. Все будет хорошо. Ты меня слышишь?
Попытка ответить родила лишь булькающие звуки. Я цеплялся за скамейку, как за спасательный плотик в бурном море. Крутящийся красный туман рассеялся, и я увидел честное, простое лицо полицейского. Я сосредоточился на его жетоне, пока его номер почти не стал разборчивым. Пытаясь сказать «спасибо», я вновь издал булькающий звук.
— Расслабься, приятель, — повторил патрульный с простоватым лицом. — Через минуту нам помогут.
Закрыв глаза, я услышал первый голос:
— Это просто ужасно. Они пытались застрелить его.
— Останьтесь с ним, — попросил патрульный, — пока я не найду телефон и вызову скорую помощь.
Шум голосов снова вырвал меня из забытья. Патрульный благодарил человека с собакой, называя его «мистером Гротоном». Он попросил его зайти в удобное для него время в участок, чтобы написать заявление. Гротон пообещал сделать это сегодня днем. Я снова прохрипел слова благодарности, и патрульный опять принялся успокаивать меня.
