Эдуард Тополь - Римский период, или Охота на вампира

Горестно вздохнув и усмехнувшись – вот что такое Россия! вот где момент истины! – Винсент свинтил пробку с бутылки и понюхал то, что ему оставили. Слава Богу, хоть не чай! А то ведь три дня назад в бутылке французского коньяка, который он купил в «Березке», оказался чай…

Глотнув прямо из горла (где тут достанешь содовую, чтобы разбавить!), Винсент подошел к окну и прижался лбом к холодному стеклу, за которым – по ту сторону темного и заснеженного Садового кольца – горела на доме огромная красная неоновая надпись: «НАРОД И ПАРТИЯ ЕДИНЫ». Нет, конечно, в Италии они построят другой коммунизм, настоящий…

Пара голубей села снаружи на жестяной подоконник, и толстый воинственный голубь, недовольно гулькая, тут же взгромоздился на щуплую голубку и принялся жестоко, что есть силы клевать ее в голову, тыча при этом своим крохотным алым пенисом ей куда-то под хвост.

– Vaffanculo! – возмущенно стукнул в окно Винсент. – Discraziato!

Голубь скосил на него красную бусину глаза.

– Иди на фуй! – перевел себя на русский Винсент и для убедительности еще раз стукнул ладонью по стеклу.

Голубь нехотя взлетел с подоконника, а следом за ним полетела голубка.

– Милый, с кем ты тут воюешь?

Винсент оглянулся.

Елена, кутаясь в его рубашку, подошла к нему по вытертому гостиничному ковру и прижалась головой к его груди. Он стоял над ней и вдруг ощутил в себе странное и садистское, как у голубя, желание…

Personal to:

Prof. Felix Andrievsky,

Yehuda Menuhin’ Academy of Music,

Stoke d’Abernon, Cobham Surrey,

England[21]

Дорогой Феликс Аркадьевич!

Теперь я могу написать Вам то, что невозможно было написать из Союза или сказать по телефону. Теперь я могу представиться Вам наконец и рассказать о Ваших московских друзьях – Наташе и Саше. Потому что я уже еду из Вены в Рим, а моя сестра Белла с дочкой Асей, из-за которой весь сыр-бор, – они уже в Тель-Авиве.

Но сначала о Саше и Наташе, Асиной учительнице в школе для одаренных детей при Московской консерватории. Когда мы получили разрешение на эмиграцию и решились наконец сказать им, что уезжаем, Наташа всплеснула руками: «Ой! Эту девочку вы имеете право везти только или в Нью-Йорк, в «Джульярд-скул», или к Феликсу Андриевскому. Но лучше к Феликсу! Это мой профессор, я была его ученицей, а потом ассистенткой в консерватории. И он – лучший в мире мастер по работе с вундеркиндами. Если бы я знала раньше, что вы собираетесь ехать, я бы занималась с ней каждый день и приготовила для него такую программу!..»

Оказалось, Наташа и Саша спят и видят выбраться из Союза, но у них крепкий якорь – Наташин папа работал когда-то в органах. Сейчас они наконец построили себе кооперативную квартиру, сделали большой ремонт, купили хорошую мебель и машину, но – «если бы Феликс Аркадьевич сказал, что мы должны ехать – мы бы бросили все и поехали за ним куда угодно, хоть на край света!». Такое у них настроение. Чудные ребята, замечательные!

– Сколько вам осталось до отъезда? – спросила Наташа.

– Двадцать четыре дня, больше теперь не дают на сборы…

– Ну что ж! Ищите Феликса, и, если найдете, он возьмет ее, я уверена. Потому что они стоят друг друга – Ася и Феликс Аркадьевич! А пока вы будете искать его, мы начнем с ней учить Концерт Вивальди ля минор. Это будет мой музыкальный привет Феликсу Аркадьевичу!..

Теперь попробуйте представить себе ситуацию: Москва, январь, морозы под тридцать, ОВИР дал на сборы двадцать четыре дня, адреса Андриевского у Наташи нет, как Вас искать, неизвестно, и даже неизвестно, где Вы – в Париже, в Лондоне, в Тель-Авиве? Мы давно продали всю мебель и вообще все, что не нужно для США, и запаслись полным еврейским набором для Рима, дома полный кавардак, и еще масса беготни за австрийскими визами, билетами и прочее – а нужно срочно найти в Европе Андриевского и решить с ним, куда же ехать. Хороша задача?

Я нашел Вас на шестой день после того, как обзвонил Ваших и своих друзей-музыкантов в Бостоне, Париже, Душанбе и Тель-Авиве. И когда Ваша лондонская ассистентка передала Ваши слова: «Пусть едут в Израиль, все будет хорошо, я приеду туда и буду заниматься с этой девочкой», Наташа радостно сказала: «Вот! Я же говорила: Феликс Аркадьевич – это Феликс Аркадьевич! Он остался таким, как был! А вы знаете, что он за человек? О-о!..»

Дорогой Феликс Аркадьевич! Двадцать дней я слушал, какой Вы человек, и мне кажется, я знаком с Вами двадцать лет. Я знаю, какой у Вас был «Запорожец», и как Вы ездили на нем без тормозов, и какая у Вас была квартира, – иногда мне кажется, что Вы уже не помните того, что помнят о Вас Саша и Наташа. Каждый раз, когда мы приезжали на Центральный телеграф, и заказывали Вас, и ждали по часу-полтора, пока телефонистки сообщали, что ваш телефон не отвечает ни в Лондоне, ни в Тель-Авиве, – они рассказывали мне о Вас. Наташа и Саша так хотели поговорить с Вами!

Ну вот. А когда прозвучали эти слова: «Пусть едут в Израиль…» – можете себе представить, что пришлось нам проделать, чтобы собрать для Беллы и Аси хоть какой-нибудь багаж в Израиль! Пришлось в два дня продать все, что мы накупили для США, и на эти деньги доставать (Вы помните это слово «доставать»?) какую-то кухонную мебель, швейную машину, ковролин и еще черт-те что! Да, и пианино, поскольку Белла же пианистка, двенадцать лет работала в музыкальной школе в Шатуре. Тут оказалось, что импортные пианино вывозить не разрешают (почему? они же импортные? – изумлялся я), а разрешают вывозить только советские (sic!), но, как сказал мне сам директор пианинной фабрики, ни одно советское пианино, даже «Заря» 1934 года выпуска, не соответствует самому низкому порогу мирового стандарта звучания фортепиано.

А параллельно нужно было найти вывозную скрипку для Аси, она в Москве играла на скрипке 1660 года, сделанной итальянским мастером, – конечно, эту скрипку вывезти не разрешили. И Саша на своих «Жигулях» объездил пол-Москвы в поисках приличных детских скрипок, и мы сдавали на экспертизу по три скрипки каждые пять дней, но эти сволочи в Минкультуры не разрешили нам вывезти ни одну из них!

И вот во всей этой кутерьме Наташа учила с Асей Концерт Вивальди ля минор. Специально для Вас.

Наконец удалось найти какую-то экспериментальную советскую скрипочку, которая, как сказала Наташа, с грехом пополам может выдержать Асину программу. Когда эту скрипку разрешили к вывозу и опломбировали, Ася, глядя на эти свинцовые пломбы, сказала:

– Мама, а когда мы поедем в Израиль, на меня тоже пломбочку повесят?

А услышав, что мы собираемся отнести в Голландское посольство свои дипломы и прочие документы (почему их не разрешают вывозить в чемодане, непонятно!), Ася заявила:

– А я в Голландию не поеду!

– Почему, Ася?

– Потому что там все ходят голые, это неприлично!

Как видите, Феликс, у Вас будет очень серьезная ученица!..

Рассказывать ли Вам о том, что это такое – прощаться с сестрой и племянницей в Вене, прямо в аэропорту, когда работник «Сохнута» грузит ее вещи в одну машину, а ваши вещи несут в другой автобус, и вы не знаете, когда вы увидите свою сестру снова? И даже не знаете, куда их сейчас повезут. Рассказывать ли Вам, что это такое – жить в Вене в пансионатах мадам Беттины для еврейских беженцев, гулять по Вене и не знать, где ваша сестра сейчас – в Израильском посольстве, на которое совершили налет арабские террористы, или уже в Израиле?

Я мог бы многое рассказать Вам, но надеюсь, когда-нибудь Вы увидите это в моем фильме. Потому что я по профессии киношник, и один из моих фильмов, запрещенных соввластью, – о моей сестре. Да, даже в СССР я сделал о ней фильм – кинокомедию «Любовь с первого взгляда», но оказалось, что и любовь с первого взгляда в СССР могут запретить! Хрен с ними, я сделаю вторую серию – на Западе, без цензуры…

Как видите, я действительно люблю свою сестру, мы с ней одни в мире, никаких больше братьев-сестер, и если я отпустил ее одну с ребенком в Израиль, то только из-за той магической фразы: «Я буду с ней заниматься, все будет хорошо». Как сказал мне один армянский музыкант, который тоже слышал о Вас, «Феликс Андриевский стоит Израиля, а эта девочка, видимо, стоит Андриевского»…

Только что я получил наконец письмо от Беллы. Они живут в Бейт-Бродетски и ждут Вас. Конечно, я знаю, что Вы крайне заняты, что школа Менухина – это top, выше не бывает, и у Вас там много работы (выходит, Наташа была права, определив Вас в лучшие из лучших, – ее мнение, как я понимаю, совпало с мнением самого Менухина!). И все-таки как было бы славно, если бы Вы черканули им пару слов! Право, этот их перелет из Москвы в Тель-Авив по одному Вашему слову стоит того, чтобы Вы написали им несколько ободряющих слов! Это дало бы им силы и терпение ждать Вас спокойно и с твердой верой в то, что они все сделали правильно, – несмотря даже на то, что три дня назад кубинские войска прибыли в Сирию. Когда я услышал об этом, у меня сжалась душа…