Лоран Ботти - Проклятый город. Однажды случится ужасное...
— Вы их знаете?
Одри обернулась. Женщина с фотографии, постаревшая на два десятка лет, стояла у нее за спиной — в своем безупречного стиля платье цвета слоновой кости. Всей своей потрясающей элегантностью и врожденным аристократизмом она словно говорила: «Вы можете спать с моим мужем, но это единственное, что есть между нами общего, поэтому не воображайте о себе слишком много».
— Извините, — пробормотала Одри, — я искала туалет. Тот, что внизу, был занят…
— Это было так давно, — вздохнула Клеанс, словно не слышала ее слов. — Кажется, сто лет прошло…
Одри машинально кивнула, не зная, что сказать.
— Идите за мной, — неожиданно произнесла Клеанс почти приказным тоном.
Она привела Одри в роскошную ванную комнату и сказала с улыбкой:
— Мой персональный уголок.
В самом деле, все здесь говорило о том, что эта женщина тщательно заботится о своей красоте.
— Так что, если захотите попудрить носик, не стесняйтесь…
Она указала на громадное зеркало и многочисленные полочки вокруг него, заставленные баночками, тюбиками и флаконами, среди которых немало было и косметических средств фирмы «Гектикон».
— О, вы тоже пользуетесь этой маркой?
Клеанс Рошфор удивленно взглянула на Одри.
— А вы не знали?..
Одри растерянно моргнула.
— «Гектикон» — это моя фирма.
После этих слов Клеанс вышла, закрыв за собой дверь.
Глава 20
Сюзи Блэр подняла глаза: три ряда монстров, безупречно выстроенных у нее над головой. Горгульи на соборе Сен-Мишель.
Женщина-астролог на секунду остановилась, глядя на фантастические фигуры. Собор был великолепным образчиком готической архитектуры, но главной его достопримечательностью были горгульи. Три ряда на разных уровнях по всей длине фасада. Демоны, гоблины, драконоподобные монстры не просто стояли вдоль стены, но, казалось, готовы были вот-вот броситься на любого, кто проходил внизу, пересекая небольшую площадь перед собором. Легионы Сатаны — такой была первая мысль Сюзи, когда она впервые их увидела. Сегодня вечером, из-за тумана и хитроумной подсветки, недавно установленной на средства мэрии и создающей невероятную игру света и теней, этот огромный демонический бестиарий казался живым.
Сюзи машинально потерла руки, как всегда делала, чтобы снять напряжение (этот жест стал привычным после операции и последующих сеансов лучевой терапии; и хотя с тех пор прошло много лет, мысль о том, что раковые клетки продолжают жить в ее теле, никогда ее не покидала), затем быстро оглянулась по сторонам, как человек, собирающийся совершить что-то предосудительное и остаться незамеченным.
Она снова подняла глаза и сквозь подсвеченную пелену тумана увидела над собой двух гоблинов, ухмылявшихся из-под капюшонов: лапа одного из них была плотно прижата к стене, как будто он недавно вышел из камня, порожденный темной громадой собора, как и все остальные его собратья.
Сюзи вздрогнула: сырой осенний холод, дурные предчувствия, события последних дней…
Затем подошла к двери и, толкнув ее, без всякого удивления обнаружила, что она не заперта, несмотря на поздний час.
* * *— Благословите, святой отец…
По другую сторону занавешенной решетки не раздалось ни звука.
— Что происходит? — наконец прошелестел тихий, чуть хрипловатый голос.
— Кажется, началось…
Снова молчание.
— Почему вы решили прийти сюда? Вы могли бы позвонить.
— Ко мне приходили из полиции.
Ее собеседник явно ждал дальнейших объяснений.
— Этот комиссар… он чего-то не договаривал. Я решила, что осторожность не помешает.
— Вы боитесь, что телефон прослушивается?
Сюзи слегка усмехнулась в полумраке исповедальни. Это плутонианин, отец мой… вот с кем мы имеем дело. Мы не должны его недооценивать. Никоим образом… Но, очевидно, это не те объяснения, которые удовлетворили бы ее собеседника. Большинство служителей Церкви и слышать не хотят об астрологии. Только вера, только молитва… Вера во что-то, не постижимое разумом. Но астрология никогда не нуждалась в вере — она изучала реальные факты и явления. Полицейские и медики также имели с ними дело, сами не подозревая о том, — всем известно, что массовые всплески самоубийств, дорожных аварий, изнасилований и убийств на почве ревности происходят в периоды полнолуния…
— Я многого сейчас боюсь…
Короткое раздраженное покашливание. Он много курит, она это знала. Это было также признаком нетерпения.
— Что заставило вас предположить, что это началось?
Пьет он тоже много — Сюзи ощущала слабый запах скотча, примешивающийся к запахам пыли и церковных благовоний.
— Смерть Одиль.
— Она не была естественной?
— Вначале я так и подумала. Но полицейский задавал вопросы, по которым можно было догадаться, что в смерти Одиль не было ничего… естественного.
Молчание.
— От чего именно она умерла?
Сюзи подумала о похоронах, о надгробии… Внезапно ей стало душно.
— Вам будет легче это выяснить, чем мне. Мне ничего не сказали. Но комиссар меня спрашивал о ее сыне… и о том, не угрожал ли ей кто-либо незадолго до смерти.
С той стороны решетки донесся вздох с хрипами — начальными признаками туберкулеза легких.
— Мы ведь знали, что это когда-нибудь случится, не так ли? Я говорю не о смерти Одиль, а…
— Да, — подтвердила Сюзи.
— За вами никто не следил?
Сюзи прикрыла глаза, испытывая легкое раздражение. Он думает лишь о собственной безопасности! Что скажет епископ, если узнает?.. Но, в сущности, разве он не знает? В конце концов, в Лавилль-Сен-Жур издавна обитает Зло… И Церковь наблюдает за ним — издали, молча, не вмешиваясь, понимая, что вынуждена предоставлять ему свободно действовать на этом пространстве, являющемся одним из владений ада… Не является ли само существование Лавилля одним из пунктов некоего негласного договора, ответом на появление Лурда и других святых мест? Необходимым элементом равновесия сил?
— Кажется, нет… Я долго петляла по улицам. И не заметила ничьей слежки.
— Хорошо, очень хорошо… Что вы собираетесь делать?
Сюзи глубоко вздохнула. Значит, именно ей предстоит справляться с ситуацией. Этого хотела и Одиль… Да и сама она это знала — ее миссия была изучена ею во всех подробностях. Она приняла ее, еще о ней не догадываясь, — в тот самый день, когда ей сообщили о меланоме: «Солнце для вас губительно. Вы должны полностью защищать от него кожу. Даже зимой. Никакого ультрафиолета!» Какое место было более благоприятно для этого, чем Лавилль-Сен-Жур, где солнечный свет лишь едва просачивался сквозь завесу тумана?
— Я должна как можно скорее нанести ответный удар, — сказала она наконец. — Найти ребенка.
Над городом разнесся звон колокола. Но это не был колокол собора Сен-Мишель.
Глава 21
Одри стояла на террасе, дрожа от холода и сознавая, что, несмотря на норковое манто, закрывающее шею и плечи, она все же рискует простудиться, поскольку температура падает буквально с каждой минутой. Вернувшись из роскошной ванной комнаты на втором этаже в гостиную, она немного поболтала с Мартиной Руве, своей коллегой из лицея. Мартина представила ее нескольким своим знакомым, оказавшимся гораздо более приятными в общении, чем «друзья» Антуана, и Одри даже получила удовольствие от разговора с одним из них, журналистом. Затем его окликнул кто-то еще, Мартина тоже отошла, а опьяневший Антуан, напротив, вознамерился к ней подойти, и Одри поспешно выскользнула на террасу через распахнутое в сад стеклянное окно-дверь, — его открыли, чтобы впустить немного свежего воздуха в гостиную, все сильнее заполнявшуюся клубами табачного дыма.
Несколько минут она смотрела на необычное зрелище — туман, расстилавшийся внизу, казался огромным застывшим озером, на дне которого лежал невидимый сейчас город. Как всегда по вечерам, она подумала о Давиде — каким был для него сегодняшний день «великой белизны»? Сама она могла наблюдать эту белизну воочию: пронизанный лучами луны туман был уже не мутно-серым, как раньше, а серебряно-белым. Внезапно она услышала:
— Вам не холодно?
Одри вздрогнула и обернулась. Ле Гаррек.
Она заметила его еще раньше — не могла не заметить, поскольку при его появлении все собравшиеся как будто мгновенно наэлектризовались и окружили его, словно притянутые магнитом. Одри невольно подумала, что он похож на известного актера, прибывшего на премьеру своего фильма. Без сомнения, Антуан (или его жена?) решил сделать писателя гвоздем программы сегодняшнего вечера, хотя и не мог предвидеть, что в первую очередь гости начнут выражать ему не восторги, а соболезнования (хотя и восторги и соболезнования в любом случае вряд ли были искренними). Одри не стала подходить к Ле Гарреку в толпе остальных гостей, решив выбрать для этого более походящий момент.
