Филипп Делелис - Последняя кантата
— Самое любопытное, — заметила Летисия, — что некоторые из самых великих музыкальных страниц посвящены именно опере.
— Вы не ошибаетесь. Это какая-то тайна. Когда думаешь, что Моцарт поочередно отдает свой талант то простушке Констанце в «Похищении из сераля», то глупцу Фигаро, то заносчивому Дон Жуану… Эти марионетки не заслуживают его музыки…
— Не заслуживают, правда, — согласилась Летисия. — А Вагнер? С его толстыми воинами с белокурыми косами, которые с грозными криками разгуливают по Валгалле…[130]
— Да в конце концов… не важно как, но опера всего лишь рассказывает сказки взрослым детям. Музыка же — сама по себе истина, она ничего не рассказывает. Она таит в себе и для себя смысл. Она возвышает чувство.
— Даже помимо оперы искушение экспрессионизмом в музыке очень сильно, — заметила Летисия.
— Да, но чудо, если несколько страниц, которые опускаются до этой поверхности, остаются достойными интереса. Так, к примеру, изображение пейзажей в симфонических поэмах невыносимо…
— Прежде всего у Бетховена…
— Да, верно! — воскликнул Дюпарк радостно. — Когда думаешь о его примитивном символизме в Шестой симфонии или о гротеске Судьбы, которая стучит в дверь в Пятой. Это звучит вот так:
Судьба. Бум, бум, бум, б-у-у-м!Бетховен (в трепете). Кто там?Судьба (настойчиво). Бум, бум, бум, б-у-у-м!Бетховен (в ужасе). О Боже, это Судьба!
Смешно! Но, несмотря на это, все остальное — шедевр. В ут-минор, как «Приношение». Вы не обнаружили совпадения, Летисия?
— Нет, с этой симфонией — нет.
— К счастью, он вернулся на путь истинный в других своих произведениях. Что касается меня, то я намного больше предпочитаю его квартеты. А именно — Четвертый, ут-диез-минор. К сожалению, полутон чрезмерен… но в ту пору это имело место.
У Летисии было такое чувство, будто профессор Дюпарк развивает ее открытие о преемственности, потому что она сама рассказала ему о Четвертом квартете по телефону. Но она предпочла сменить тему разговора:
— Что вы думаете о символизме тональностей? Королевская фуга написана на масонскую тему?
— Из-за трех бемолей при ключе? Это очень забавно. По-видимому, эта символика присутствует в других произведениях, но наверняка — не в королевской фуге. Если бы речь шла о масонской теме, мы нашли бы и предшествующие примеры, а их нет. И потом, если вы начинаете искать символы, то конца этому не будет. Погодите, сейчас я вам кое-что покажу.
Профессор Дюпарк встал, обошел письменный стол, придвинул небольшую лесенку к книжному шкафу, чтобы можно было дотянуться до самых верхних полок, поднялся на две ступеньки и достал старинную книгу в потрепанном переплете. Спустился он быстрее, чем поднимался, и, на ходу уже перелистывая страницы, сел рядом с Летисией. В эти минуты он походил на безобидного мыслителя, погруженного в свои книги.
— Вот здесь. Слушайте, это типология тональностей, установленная задолго до Баха многими авторами: «Ут-мажор: веселый, боевой, наивный, ясный! Ут-минор: мрачный и печальный, жалобный; ми-бемоль мажор: жестокий и суровый; ля-мажор: радостный и сельский, молодой», и так далее… И можно наверняка найти и другие символы. Но вы знаете, что до Баха тональности звучали по-разному. Его метод «темперированного» клавира, даже если сам он полностью не применил его, привел к унификации тональностей. Они утратили специфическую окраску, какая была некогда.
— Да… я думаю, меньше в символизме тональности, чем в символизме самих нот.
Дюпарк казался озадаченным. Он встал, пошел поставить на место книгу, а потом сел за свой письменный стол. Немного погодя сказал:
— Символизм нот? Да, Иоганн Себастьян часто его использовал, это всем известно.
— Объяснений много, — заметила Летисия.
— Символизм самый простой, безусловно, — символизм букв, которые к ним относятся и которые Бах использовал в последней части «Искусства фуги». Там он разрабатывает неоконченную тройную фугу с противосложением на нотах си-бемоль, ля, до, си-бекар, то есть в немецком написании — на буквах своего имени: В.А.С.H.
— Да, но это ничего не дает для «Музыкального приношения». Если взять пять первых нот, то буквы будут такие: С Es G As H. Они не образуют никакого слова, никакой анаграммы. Но есть и другие символы: цифры, например.
— Конечно, тем более у Баха было особое пристрастие к ним. Исследования показали нам, что он использовал их почти постоянно. Но никто никогда не нашел специфический цифровой символ в «Музыкальном приношении». Может, вы?..
— Я тем более. Если, как мы классифицируем, придать 1 ноте ля, то сумма первых пяти нот будет равна 24.
— Две апостольские серии? Целые сутки? — с иронией спросил Дюпарк.
— Неубедительно, — признала Летисия, — но если мы сложим 2 и 4 или если мы их умножим… 8 не слишком продвигает меня вперед.
— Тогда?
— Тогда не знаю, я ищу другое прочтение.
Дюпарк улыбался немного снисходительной улыбкой. Он поочередно остановил взгляд на комиссаре и на Летисии:
— Хорошо, мадемуазель Форцца, я вам помогу.
Летисия ожидала от него чего угодно, но не этого предложения. Она с неуверенностью взглянула на Жиля.
— Да… не много мы даем в курсе истории музыки, — сказал профессор. — Если бы мы кончали программу на Дебюсси, у нас осталось бы время разработать другие актуальные темы. То, чего нет в учебниках. Мы поговорили бы о греческих гаммах, diabolus in musica,[131] обо всем том, что ныне отнюдь не вдохновляет молодых девушек, занятых постижением звуков, которые сама природа в своей великой мудрости никогда не производила. Но… у нас мало времени, и я перейду непосредственно к тому, что может интересовать вас. К цвету, например.
— К цвету?
— Да, существует по меньшей мере три системы соединения цвета с нотами или с интервалами. Мы можем сразу исключить этого сумасшедшего Скрябина как жившего после Баха. Две другие системы более древние. Они были разработаны немцем Кирхером,[132] иезуитом, и французом Кастелем. Француза можно исключить, ибо весьма маловероятно, что Бах знал его произведения. Что же касается Кирхера, который умер в одна тысяча шестьсот восьмидесятом году, то тут сомнений быть не может.
— Но с чем соотносились бы эти цвета?
— Я не знаю. Это вы хотите найти символы любой ценой и видите их там, где их нет!
— И это придало бы цвета королевской теме?
— Подождите минуту, — сказал Дюпарк.
Он схватил лист нотной бумаги, записал по памяти тему и сходил за другой книгой, с виду еще более потрепанной, чем предыдущая. Полистав ее, он наконец поднял голову:
— Как вы знаете, вся королевская тема содержит двадцать одну ноту. Вы хотите последовательности двадцати одного цвета, разумеется, с повторами?
— Нет, я думаю, что определяющими являются первые пять нот, до интервала уменьшенной септимы.
— Это то, что называется женской интуицией, потому что до сих пор производил эффект, скорее, последующий хроматизм. Наконец, пойдем дальше… цвета первых пяти нот в системе Кирхера такие: синий, оливковый, красный, малиновый и «фиалковый», как говорили в те времена, то есть сочетание синего и красного. Я уверен, что теперь вы значительно обогатились…
Летисия решила, что на сей раз ирония слишком злая. Дюпарк расшифровал ей цвета исключительно ради того, чтобы как можно больше унизить ее. Она встала. Жиль тоже.
— Погодите!
Удивленные возгласом, они посмотрели на Дюпарка, который сейчас казался искренне огорченным.
— Погодите. Существуют еще две системы символического чтения. Прежде всего согласованность со звездами, которая основана на интервалах. Это самое простое, ибо лишь некоторые из них привели к согласованности с объектом постановки.
Он снова прочел тему и продолжил:
— Первый интервал — это минорная терция, которая соответствует Сатурну. Потом — мажорная терция, она соответствует Юпитеру, дальше… — указательным пальцем правой руки он вел по своей записи темы, — дальше у нас нет ничего, кроме чистой кварты, уже к концу, которая соответствует Марсу. Остальные не согласовываются ни с чем. Вы можете проверить, что ни одно астральное тело не согласовывается с уменьшенной септимой. Вот ваша выигрышная тройка, мадемуазель Летисия: Сатурн, Юпитер, Марс… при условии, конечно же, если вы не ограничитесь лишь первыми нотами.
Летисия спрашивала себя, должна ли она запомнить все объяснения профессора. И почти помимо своей воли спросила:
— И последняя система символов?
— Если вы безусловно хотите это знать… — сказал профессор с таким видом, словно ему стоило огромных усилий ответить на вопрос, — …надо вам рассказать о системе соотношения еще более древней, о символизме алхимии. И тут, следуя порядку нот, у вас Земля будет до, Вода — ми (без бемоля) и Огонь — соль. Лишь, к сожалению, нет ничего у двух последних нот, ля-бемоль и си не соответствуют четвертому главному элементу — Воздуху, он символизируется только фа. Но фа в теме мы находим гораздо дальше. Вот, теперь вы знаете все, и вам нелегко будет выбрать…
