В тени скалы - Ирина Владимировна Дегтярева
– Слушай, а тоннели, ведущие в Египет, функционируют?
– Да кто ж их закроет?! Я даже предполагаю, что со дня на день начнут открывать КПП «Рафах», пусть и ненадолго, чтобы выпустить раненых и беженцев. А может, тебе лучше вовсе уехать, хотя бы в Египет? Что ты качаешь головой, как старый верблюд? Кого ты удивишь, если тебя тут замочат с нами за компанию? Твой Центр? Для них одним разведчиком больше, одним меньше…
– Мне нужно увидеться с Халафом.
– Проводником? Пожалуйста. Тебя Ахмед отвезет. – Хапи попросил подать ему блюдо с орешками, положил его себе на живот и стал смотреть телевизор, потеряв интерес к разговору. Не надо было быть семи пядей, чтобы понять – Тарек пойдет на контакт со связным, чтобы через Центр вызвать Руби. Джанах догадывался, что Халаф связной, но теперь Ясем вынужденно подтвердил его догадку.
А Тарек не мог передвигаться по сектору один. Во-первых, не знал улиц… А во-вторых, тотальный контроль ХАМАС. Тут без их разрешения никуда не сунешься. Да есть еще опасность столкнуться с людьми из ФАТХ, противоборствующими с хамасовцами не только в «наскальной» живописи на стенах домов, где они весьма живописно, используя графити, угрожали друг другу, писали воззвания к населению, но и в прямых столкновениях.
Тареку не хотелось стать случайной жертвой уличной разборки, тем более сейчас, когда и так все обострено до предела. Фатховцы беснуются, считая, что ХАМАС своими выходками вызывает огонь на себя. А на утлом плоту Палестинской автономии находятся ФАТХ и они. Уничтожать Израиль будет всех без разбора, кто так или иначе причастен в особенности к ХАМАС, но и тех, кто за радикализм и в религии, и в борьбе с Израилем, будь то «Палестинский исламский джихад» или ФАТХ, который ратует за переговорный процесс и удовлетворился теми границами, что ему указал Израиль.
ХАМАС не признавал Палестинскую автономию как таковую, потому что планировал освободить Палестину всю. «Сбросить Израиль в море». Они не против евреев как национальности, а против евреев как захватчиков палестинских земель.
Семь лет назад вспыхнул конфликт между ХАМАС и ФАТХ. В итоге хамасовцы вытеснили фатховцев из сектора, а те, в свою очередь, очистили Западный берег от ХАМАС. И все же среди местных оставались сторонники ФАТХ.
«Какого шайтана я женился, – глядя на грызущего орешки Джанаха, подумал Тарек, – если этот толстый хамасовец не в состоянии меня защитить? От своих – еще как-то сможет, но не от израильтян».
Ясем полагал, что женитьба станет страховым полисом при нахождении в секторе. Он все просчитал, кроме вставшей у него на пути «Несокрушимой скалы» Израиля. Теперь «страховым полисом» Тарека станут его изворотливость и жизненный опыт.
Хотя Тарек не мог не признаться себе в том, что Хануф ему пришлась по душе. Его, как человека давно не жившего обычной семейной жизнью, отвыкшего от этого за много лет скитаний и бедствий, не оставила равнодушным ночь проведенная вместе с Хануф, несмотря даже на то, что они спали как убитые, поверженные усталостью от свадебной кутерьмы.
Ясема бы, наверное, расстроило, если бы, в конечном счете, не удалось вывезти Хануф из сектора Газа в Ирак. Где-то в глубине души у него вспыхнула надежда еще пожить нормальной семьей, пусть и уехать из Ирака куда-нибудь в Европу. Возможно, ему удастся подбить Центр на то, чтобы его направили работать, к примеру, в Париж или Лондон под видом арабского беженца. Французский он знает, работы не боится, пусть это будет даже самая низовая, черная работа. За эти годы ему приходилось работать бог знает кем, чтобы хотя бы раз в день поесть горячего горохового супа и не замерзнуть холодными зимними багдадскими ночами, когда приходилось ночевать на улице.
Тарек подошел к окну полуподвального помещения. Он видел только ноги изредка проходивших мимо пешеходов. Улица была достаточно глухая, на окраине квартала, и поскольку уроки в школе шли, то в самом здании было тихо и на улице, во дворе пустынно. Учитывая, что в любой момент мог начаться обстрел, детей не выпускали гулять на перемены.
Ясем стоял у окна, чуть приоткрытого кверху, выдыхая табачный дым на стекло, но и на улице было как будто дымно или стоял смог…
С неба начали падать черные мелкие хлопья, словно черный снег. Тареку доводилось видеть настоящий снег в России, когда он туда приезжал по обмену. КГБ СССР во многом способствовало созданию структуры иракского Мухабарата.
Тарек догадался, что черные хлопья принесло с одного из пожаров, начавшихся после ночной израильской атаки. Продолжали гореть взорванные дома. Зрелище, когда на пустынную мостовую мирной улицы оседает копоть, вызвало ощущение дежавю, невнятную глухую тоску, что опять попал на войну и что судьба у него такая – всю жизнь он оказывается в эпицентре боевых действий.
Ирано-иракскую войну он годами старался в себе изжить, вытравливал из своей памяти, считая слабостью предаваться депрессии, ощущать себя психологически надломленным. Он полагал, что мужчине нельзя рефлексировать, ностальгируя по себе довоенному, в чем-то невинному, наивному.
Последнее время Тарека не покидала мысль, что он как корабль в штормовом море. Пытается встать на якорь, но брошенный очередной якорь, не натянув каната, возвращается либо с ошметком водорослей на лапе, либо с обломком подводной скалы.
Штормить его начало, когда один за одним умерли родители, затем старший брат пропал без вести на войне с Ираном. Но от надежного причала Тарека окончательно оторвало, когда погибли Бадра и дети. Падавшие в воду обломки Ирака нагоняли большие злые волны с пеной на гребнях. Немудрено было захлебнуться в этой желчной пене, вскорости почерневшей от флагов ИГИЛ.
Единственной зоной безветрия, где Тарек мог перевести дух, стала цирюльня с Кабиром Салимом, ироничным, смекалистым малым, впоследствии оказавшимся разведчиком-нелегалом из России…
А теперь Хануф… И впервые за много лет Ясем неожиданно для себя обнаружил, что палуба воображаемого им самим кораблика перестала уходить из-под ног.
Июль 2014 года
Последующие дни напоминали хлопья копоти от пожарищ, падающие с голубого безоблачного неба Палестины. Они оставляли черный след в душе.
Каждый такой день приносил новые потери – убитые, раненые: дети, женщины, старики, ну и конечно те, кто являлись целью для Израиля, ходячими мишенями – хамасовцы, исламистские радикалы, боевики, террористы, а они действительно по сути своей были и боевиками, и
