Наль Подольский - Книга Легиона
— Кому адресованы эти сообщения, вы не знаете.
— Не знаем, — подтвердила она.
— И времени выхода на связь тоже не знаете.
— Именно так.
— Значит, надо сидеть и ждать, — глубокомысленно заключил телепат и умолк, глядя вдаль и, как будто, ожидая озарения свыше.
Вскоре он, по-видимому, его получил и задумчиво объявил результат:
— Пять долларов в час и по десять за каждый сигнал.
Вымогатель и кровопийца, аттестовала его про себя Марго. Вот фигу ему… найдем другого.
— Ну ладно, только для вас: три в час и пять за сигнал.
— Договорились, — поспешно согласился Платон, чувствуя, что Марго готова послать прохвоста подальше. — Дополнительные условия: во-первых, ваше рабочее место будет на Охте, мы вас туда доставим. И второе: в течение всего времени ваших дежурств один из нас будет находиться в соседней комнате.
Последовала долгая пауза и решительный ответ:
— Тогда еще десять в сутки.
Терпение Марго лопнуло:
— Да идите вы к черту! Пошли отсюда, Платон.
Володечка боязливо подул себе на плечи:
— Не нужно произносить таких слов… Ладно, буду терпеть вас бесплатно. Я сговорчивый, — совершенно неожиданно для слушателей он кокетливо хихикнул.
Его водворили на «явку-два» следующей ночью.
Платон проанализировал имеющуюся в их распоряжении уже целую сотню самоубийств и установил, что по времени они распределяются равномерно в течение суток. Таким образом, время дежурства не имеет значения, и пожелание Володечки функционировать только по ночам было сочтено приемлемым. Дабы никто из участников не переутомлялся, «рабочий день», выражаясь условно, установили с полуночи до пяти утра. Ассистирование Володечке, по крайней мере на ближайшие дни, Платон взял полностью на себя, поскольку Марго надо ходить еще и на службу. Но первое дежурство она пропустить не могла, поэтому поехали втроем.
Очутившись в «зоне», Володечка, в отличие от покойного Гронского, ни восторга, ни интереса не выказал.
— Беспокойное место. Шумно, — изрек он недовольно.
— То есть как, шумно? — поразилась Марго: ей казалось, кругом полная тишина.
— Астральный шум сильный. Ментальный шум тоже. И вообще… везде так и шныряют.
— Кто шныряет?
— Лярвы.
— Что такое лярвы? — заинтересовался Платон.
— И здесь на стенках висят.
— Но что это? Объясните.
— Блевотина человека в астрале.
— Перестаньте валять дурака! — взбеленилась Марго. — Отвечайте толком, когда вас спрашивают! И пользуйтесь, пожалуйста, пристойными словами.
— Я-то пристойными пользуюсь, — флегматично огрызнулся Володечка, — а вот вы… задаете глупые вопросы, да еще злитесь, тут в астральном поле и появляются новые лярвы. Вы их и выпускаете. А они сами собой не пропадают, значит, загрязняете астрал… Злоба, страх, раздражение, обиды всякие — каждый раз возникают лярвы. Здесь их и так полно… место такое.
— Понятно, — примирительным тоном объявил Платон, — вы уж простите наше незнание. Если вы не против, я немного введу вас в курс дела.
— Не надо.
— Просто кое-какие детали, отмеченные во время сеанса Аристарха Александровича Гронского, для вашей же…
— Мне не нужны профанические знания. Все, что понадобится, я выясню сам.
— Но это необходимо для вашей безопасности…
— У вас нет силы. Вы не можете меня защитить. У меня есть сила. Я сам о себе позабочусь.
Он уселся у стола, выпрямив свое веретенообразное туловище и слегка запрокинув голову, словно высматривал что-то в одному ему видной дали. Марго и Платон коротали время на кухне за кофе и газетой с кроссвордами и лишь изредка заглядывали к нему — он сидел неподвижно, столбом, словно гигантский суслик, караулящий свою норку. От предложенного растворимого кофе он отказался, снизойдя до краткого объяснения:
— У него мертвая прана.
Так он просидел, не вставая с места, до пяти утра, и за это время не сделал ни одной пометки на лежащей перед ним бумаге и ни разу не включил диктофон.
— И вы не восприняли ни одного сообщения? — спросил Платон, стараясь преувеличенным удивлением скрыть проснувшуюся в нем подозрительность.
— Не воспринял. Такого, какое вам надо.
— Но неужели не было ничего интересного?
— Что интересное? Шум? Вам это неинтересно, — он вдруг по-детски лукаво скосил глаза: — А вы помните, что каждый сигнал стоит пятеру?
Это было, пожалуй, единственной в нем чертой, вызывающей симпатию: мгновенное превращение тяжеловесного монстра в ребенка. Тоже монстра, но все-таки ребенка.
В машине Володечка получил свои честно заработанные пятнадцать долларов, и был доставлен домой.
Оставшись с Платоном вдвоем, Марго первая задала вопрос, вертевшийся у обоих на языке:
— А он не шарлатан?
— Кто его знает… Надеюсь, Гронский не мог так ошибиться.
Следующие две ночи дали такой же, то есть нулевой, результат, и Марго одолели сомнения:
— Может попробуем кого другого?
— Не спеши. Убийства повторяются с периодичностью примерно раз в неделю. — Они давно уже в обиходе стали именовать эти самоубийства их подлинными названиями, убийствами. — А неделя — это сто шестьдесят восемь часов. Значит, вероятность, что очередное убийство выпадет именно на эти три дежурства — менее десяти процентов. Думаю, менять его рано.
— Больно грамотный ты, — проворчала Марго. Ее раздражал застой в делах.
— Чисто полицейский ход мысли, — пожал он плечами.
В последующие несколько ночей Платон ассистировал Володечке самостоятельно, а Марго в одиночку отсыпалась в своей постели.
Володечка не менял своего поведения, он отсиживал свои пятичасовые смены неподвижно, с терпением стерегущего добычу животного, и неизменно отказывался от кофе и бутербродов, так что в конце концов Платон перестал что-либо ему предлагать.
В первый раз телепат пошевелился во время шестого дежурства в час тридцать ночи. Как удалось подглядеть Платону из коридора, он довольно долго что-то старательно рисовал на бумаге. Хотя на столе лежал диктофон, и Володечка согласился с присутствием этого прибора, он заранее объявил, что включать его не намерен, дабы не подвергаться воздействию дурной энергии, исходящей от этого неправедного изобретения.
С результатом его стараний Платон смог ознакомиться в пять, по окончании смены. На листе бумаги были жирно нарисованы три стрелки, с некоторым разнобоем указывающие примерно одно направление, южное. Также имелась запись корявыми печатными буквами: «Приказ разрезать свои руки и вены тоже так штоб сильно текла кровь очень сильный приказ даже мне хочитца это зделать но не буду». В дополнение ко всем добродетелям Володечка был еще и малограмотным.
Через день Марго получила соответствующее дело, по порядку уже сто четвертое. Покойника обнаружили и вызвали «скорую» только утром, но по медицинскому заключению самоубийство было совершено в первой половине ночи. Марго нашла врача, писавшего заключение, и пыталась добиться от него уточнения времени.
— От часа до трех, точнее сказать не могу. Да вам-то какая разница?
— Значит, разница есть, если спрашиваю, — хмуро огрызнулась она.
— Я понимаю… да вы не сердитесь. Только если вы сомневаетесь, то напрасно: здесь самоубийство чистое, без подвоха. — Его лицо выражало недоумение и покорность.
Марго стало совестно: чего же она так? Усталый пожилой человек, и она его разбудила после ночной смены — мог бы и послать ее подальше.
— Да, вы совершенно правы, так оно и есть. Но поверьте, это действительно важно, иначе не стала бы вас беспокоить. Извините, пожалуйста.
— Ну что вы, — почему-то смутился врач, — это моя работа.
Итак, концы с концами вроде бы сходились, но Платон, повинуясь своей занудной методичности, продолжал пасти по ночам телепата и тратить Лолитины доллары, пока тот не зафиксировал еще один сигнал. На это раз запись гласила: «Приказание сибя убить сильней чем впрошлый раз откуда идет не знаю идет со всех сторон мне сичас не нравитца это дело потому что хочитца убить себя». Отдельно, внизу листа, имелась любопытнейшая приписка: «Все время попадаитца слово легион мне нравитца это слово».
Когда Марго получила на службе папку, подтверждающую достоверность донесения Володечки, с ним расплатились согласно с договоренностью, добавив поощрительную десятку премиальных, и предупредили, что его услуги могут еще понадобиться в будущем.
Ни Марго, ни Платон больше не сомневались: с помощью телепатов можно с достаточной степенью надежности перехватывать импульсы, инициирующие самоубийства. Но эта возможность, увы, ничего не могла дать, если не удастся найти способа блокировать или подавлять эти дьявольские сигналы. Платон заявил, ему нужно думать и консультироваться, но сначала следует отыскать место, где находится предполагаемый источник импульсов.
