Роалд Даль - Абсолютно неожиданные истории

— Но здесь не говорится о том, что можно подмешивать желе в молоко только что родившегося ребенка, — сказала она. — Не знаю, что нашло на тебя, Алберт, просто не знаю.

— Но ведь желе помогло, разве не так?

— Теперь я уже не уверена.

— Да не будь же ты такой глупой, Мейбл. Ты ведь знаешь, что помогло.

— Тогда почему другие не добавляют его в пищу своим детям?

— Я тебе еще раз говорю, — сказал Алберт. — Оно слишком дорогое. Практически никто на свете не может себе позволить покупать маточное желе просто для того, чтобы его есть, кроме, может, одного-двух миллионеров. Покупают его крупные компании, чтобы производить женский крем для лица и прочие подобные вещи. Желе используют в качестве приманки. Добавляют немного в баночку с кремом для лица и продают как горячие пирожки по абсолютно баснословным ценам. Якобы оно разглаживает морщины.

— И это действительно так?

— Откуда мне знать, Мейбл? — сказал он, вновь усаживаясь в кресло. — Не в этом суть, а вот в чем. Только в последние несколько часов желе принесло столько пользы нашей маленькой девочке, что я думаю, мы должны продолжать давать ей его. Не прерывай меня, Мейбл. Дай мне закончить. У меня двести сорок ульев, и если хотя бы сто из них будут работать на маточное желе, мы сможем давать дочери столько, сколько нужно.

— Алберт Тейлор, — сказала жена, глядя на мужа широко раскрытыми глазами. — Ты совсем с ума спятил?

— Выслушай меня до конца, хорошо?

— Я запрещаю тебе это делать, — сказала она, — категорически. Ты больше не дашь моему ребенку ни капли этого мерзкого желе, понял?

— Послушай, Мейбл…

— И, кроме того, мы собрали ужасно мало меда в прошлом году, и если ты опять будешь экспериментировать со своими ульями, я не знаю, чем все закончится.

— При чем тут ульи, Мейбл?

— Ты отлично знаешь, что в прошлом году мы собрали только половину обычного количества меда.

— Сделай милость, а? — сказал он. — Позволь мне объяснить тебе, какие чудеса творит желе.

— Ты мне так и не сказал, что это вообще такое.

— Хорошо, Мейбл, я тебе расскажу. Ты будешь слушать? Дашь мне возможность все объяснить?

Она вздохнула и снова занялась вязанием.

— Облегчи свою душу, Алберт. Давай, рассказывай все.

Он помедлил, не зная, с чего начать. Нелегко говорить с человеком, который вообще не имеет представления о пчеловодстве.

— Ты, наверное, знаешь, — сказал он, — что в каждой семье только одна матка?

— Да.

— И эта матка кладет все яйца.

— Да, дорогой. Это я знаю.

— Хорошо. Но матка может класть два различных вида яиц. Этого ты не знала, но это так. Это мы называем одним из чудес улья. Матка может класть яйца, из которых выводятся трутни, и может класть яйца, из которых выводятся рабочие пчелы. Если это не чудо, Мейбл, то я не знаю, что и назвать чудом.

— Да-да, Алберт, продолжай.

— Трутни — самцы. Нас они не волнуют. Рабочие пчелы — самки. Как и матка, разумеется. Но рабочие пчелы — бесполые самки, если тебе это понятно. У них совершенно не развитые органы, тогда как матка необычайно развита в половом отношении. За один день она может дать яиц общим весом, равным ее собственному.

Он помолчал, собираясь с мыслями.

— А дальше происходит вот что. Матка ползает по сотам и кладет яйца в то, что мы называем ячейками. Ты видела сотни маленьких дырочек в сотах? Так вот, соты с детками примерно такие же, если не считать того, что меда в них нет, одни яйца. Она кладет одно яйцо в каждую ячейку, и через три дня из каждого яйца выводится одна малюсенькая детка. Мы называем ее личинкой. Как только появляется личинка, пчелы-кормилицы — молодые рабочие пчелы собираются вокруг и начинают усиленно ее кормить. И знаешь, чем они ее кормят?

— Маточным желе, — терпеливо произнесла Мейбл.

— Именно! — воскликнул он. — Именно им ее и кормят. Они достают желе из своей глотки и принимаются заполнять им ячейку, чтобы накормить личинку. И что же происходит дальше?

Он сделал драматическую паузу, подмигнув жене своими маленькими водянисто-серыми глазками. Потом медленно повернулся в кресле и протянул руку к журналу, который читал накануне вечером.

— Хочешь знать, что происходит дальше? — спросил он, облизывая губы.

— Сгораю от нетерпения.

— «Маточное желе, — прочел Алберт громко, — вещество огромной питательной ценности, ибо, питаясь только им, личинка пчелы медоносной за пять дней увеличивает свой вес в тысячу пятьсот раз»…

— Во сколько?

— В тысячу пятьсот, Мейбл. И знаешь, что это означает, если перевести такое соотношение применительно к человеку? Это означает, — сказал он, понизив голос, подавшись вперед и устремив на нее свои прозрачные глаза, это означает, что через пять дней ребенок, весивший семь с половиной фунтов, будет весить пять тонн!

Миссис Тейлор во второй раз отложила вязанье.

— Только не нужно воспринимать это буквально, Мейбл.

— Почему же?

— Просто это научное сравнение, вот и все.

— Очень хорошо, Алберт. Продолжай.

— Но это еще половина истории, — сказал он. — Дальше — больше. Сейчас я расскажу тебе о маточном желе самое удивительное — как оно может некрасивую, на вид неповоротливую рабочую пчелу, у которой практически нет половых органов, превратить в прекрасную плодовитую матку.

— Ты хочешь сказать, что наша девочка некрасивая и на вид неповоротливая? — недовольно спросила жена.

— Не цепляйся к словам, Мейбл, прошу тебя. Слушай дальше. Знаешь ли ты, что матка и рабочая пчела, хотя они и сильно отличаются друг от друга, когда вырастают, выводятся из яйца одного и того же вида?

— Этому я не верю, — сказала она.

— Это так же верно, как и то, что я здесь сижу, Мейбл, честное слово. Если пчелы захотят, чтобы из яйца вывелась матка, а не рабочая пчела, они запросто могут сделать это.

— Каким образом?

— Ага, — произнес он, ткнув толстым указательным пальцем в ее сторону. — Вот в этом-то весь секрет. Что, по-твоему, Мейбл, лежит в основе такого чудесного превращения?

— Маточное желе, — ответила она. — Ты мне уже сказал.

— Именно маточное желе! — воскликнул Алберт, хлопнув в ладоши и подскочив в кресле. Его широкое, круглое лицо горело от возбуждения, и два ярко-красных пятна появились на щеках.

— Все очень просто. Я опишу тебе, как это происходит. Пчелам нужна новая матка. Для этого они строят сверхбольшую ячейку, мы ее называем маточной, и заставляют старую матку положить туда одно яйцо. Остальные тысячу девятьсот девяносто девять яиц она кладет в обычные рабочие ячейки. Дальше. Как только из этих яиц выводятся личинки, собираются пчелы-кормилицы и принимаются заполнять ячейки маточным желе. Его получают все — как рабочие пчелы, так и матка. Но тут происходит нечто важное, Мейбл, поэтому слушай внимательно. Разница вот в чем. Рабочая личинка получает специальное прекрасное питание только в первые три дня своей жизни. После этого полностью меняется рацион. Ее неожиданно отлучают от матери и через три дня переводят на обычную пчелиную пищу — смесь меда и цветочной пыльцы, и примерно через две недели личинки вылезают из ячеек как рабочие пчелы… А вот с личинкой в маточной ячейке все происходит по-другому! Она получает маточное желе в течение всей своей личиночной жизни. Пчелы-кормилицы просто заливают им ячейку, так что личинка буквально плавает в желе. И — становится маткой!

— Как ты можешь это доказать? — спросила жена.

— Что за глупости, Мейбл. Знаменитые ученые из всех стран мира доказывали это множество раз. Нужно лишь взять личинку из рабочей ячейки и поместить ее в маточную ячейку — это то, что мы называем пересадкой, и если только пчелы-кормилицы будут хорошо снабжать ее маточным желе, как оп-ля-ля! — она превращается в матку! А что еще более удивительно, так это огромная разница между маткой и рабочей пчелой, когда они вырастают. Брюшко у них разной формы. Жала разные. Ножки разные. И…

— А чем у них ножки отличаются? — спросила Мейбл, проверяя мужа.

— Ножки? У рабочих пчел на ножках маленькие мешочки, чтобы носить в них цветочную пыльцу, а у матки их нет. Но вот еще что. У матки полностью развиты половые органы, у рабочих пчел — нет. А самое удивительное, Мейбл, что матка живет в среднем от четырех до шести лет. Рабочая же пчела и столько месяцев не живет. И вся разница из-за того, что одна из них получает маточное желе, а другая нет!

— Довольно трудно поверить, — сказала Мейбл, — что пища может оказывать такое действие.

— Конечно, трудно. И это еще одно из чудес улья. По правде, это самое, черт возьми, великое чудо из всех. Оно уже сотни лет озадачивает самых знаменитых ученых. Погоди минутку. Сиди на месте. Не двигайся…

Он снова вскочил и, подойдя к книжному шкафу, принялся рыться среди книг и журналов.