Шон Блэк - Зона невозврата
Щелкнув еще одной жестянкой, отец пододвинул ее дочери.
– Мне, наверное, не надо… – робко, по-девчоночьи сказала она.
– Ах да, я ж забыл. Тебя еще поташнивает?
– Первую пару месяцев было. А теперь уж и нет.
Подналегши локтем на круглый кухонный столик, другую руку Рипер в позе трубача возвел вверх, от души прикладываясь к «Баду».
– А! – сердечно крякнул он. – Ты представить себе не можешь, какое это блаженство. Н-да… Пока меня не было, ты вот совсем уже выросла, красавицей стала. Папашка, кстати…
– Был да сплыл, – слегка зардевшись, небрежно отмахнулась Ченс. – Но был он белый, так что не переживай.
– Я-то? Нисколько не переживаю.
– Погоди-ка. – Ченс ненадолго вышла в гостиную и возвратилась с парой «гэповских»[22] пакетов. – Вот, прикупила тебе кое-что из одежды. Как раз то, что ты просил.
Она взялась выкладывать на стол всякие там штаны, трусы, майки. Рипер в первую очередь развернул пару неформальных сорочек.
– С длинным рукавом. Шикарно.
Примерно то же носили в суде «арийские братья» – типа как в офисе, но с элементом игривости, как у каких-нибудь чудаковатых компьютерщиков.
– И ничего синего, – со значением добавила Ченс. – Тебя, наверное, от него уже воротит.
Рипер одним глотком вытянул остаток пива.
– Ты права. Так, сейчас прыгаю в душ. А потом примерю что-нибудь из этих обновок.
– Пойдем, покажу тебе твою комнату.
В комнате на минимуме звука работал телевизор. По совпадению, шла как раз прямая трансляция со ступеней обгорелого Медфордского суда. Репортаж вела блондинка-подружка этого сучары Лока – кажется, Кэрри, или как там ее.
– А ну-ка сделай погромче, – оживился Рипер.
Ченс подхватила с кресла пульт и вывела громкость почти на максимум.
Подруга Лока на экране держала связь с кем-то в студии.
– Пока власти на вопросы отвечают неохотно, но есть мнение, что группа, совершившая прошлой ночью, пожалуй, самое жестокое и дерзкое нападение за всю историю Америки, несет ответственность и за гибель федерального агента Кеннета Прэйджера, а также за два последовавших взрыва в зданиях суда в Лос-Анджелесе и Сан-Франциско.
– Кэрри, позвольте вас на секунду прервать, – перебил крендель в студии. – А у властей есть представление, кто эти люди?
Подруга Лока покачала головой.
– Уверенности пока нет. Но, судя по тактике и уверенности действий, эти лица хорошо вооружены и представляют собой большую опасность. Не исключено также, что они имеют боевой стаж.
Рипер, ликуя, пригасил кнопкой звук.
– Ба-бах! Большой взрыв! Вертолет! Взвод автоматчиков! Давайте, ребятки, раздувайте свой костерок.
Он вернул звук обратно.
– …понятно, что нас ждет в эти ближайшие часы и дни: череда самых крупных облав и обысков, которые когда-либо имели место на территории США.
– По моему замыслу, – выключая телевизор, сказал Рипер, – с поиском меня, убогого, они еще наплачутся. Кровавыми слезами.
– А что ты замыслил? – настороженно спросила Ченс.
– Святую войну, – торжественно провозгласил он. – Такую, чтобы кровь текла по улицам потоком. Чтобы шестьдесят восьмой[23] в сравнении с этим казался детским утренником.
Часть вторая
Глава 40
Фургон утащили на экспертизу. Теперь лишь четыре слитка расплавленной резины от шин помечали прямоугольник, на котором погибла Джалисия Джонс. Вокруг надломанных бурей деревьев валялись стреляные гильзы и осколки битого стекла. Здание в целом осталось невредимым, хотя и в заметных шрамах от событий минувшей ночи. В окнах без стекол ветер шуршал обвисшими жалюзи; сажные языки тянулись по наружным (некогда белым) стенам там, где их лизали огни небольшого пожара.
Были здесь и СМИ – еще в большем количестве, чем накануне, – расположившись напротив здания суда целым стойбищем, от биотуалетов до мобильных штабов, автономных спутниковых антенн и передвижных продакшн-студий. В том становище Лок видел и Кэрри: без единой минуты сна, держась на адреналине прошлой ночи, она что-то вещала перед камерой. Лок в сопровождении Коберна зашел обратно в вестибюль. Перед этим он выходил наружу лично засвидетельствовать рассвет, явивший себя миру после бурной во всех смыслах ночи.
Вдвоем они прошли до лестницы к предпоследней двери, за которой располагалась основная зона содержания заключенных. В здании уже суетились строители, отсеивая обломки и ставя мощные крепежные подпорки в тех местах, где произошел частичный обвал кровли и межэтажных перекрытий. Там же разгуливали криминалисты, смешиваясь или стоя обособленными кучками, за разговором скрывая элементарную нерешительность, с чего бы начать в этой неразберихе, где черт ногу сломит. Это ведь вам не классическая сцена преступления где-нибудь в будуаре, где один-единственный волосок или отпечаток на фужере может вывести на след обходительного, светских манер обольстителя-убийцы. Здесь налицо грубая, наглая, вызывающая в своей дерзости бойня с похищением заложника – тактика, подражающая отвязным вылазкам отморозков вроде талибов.
– Они здесь, – коротко сказал Коберн, кивая на дверь слева. – Предупреждаю: зрелище нелицеприятное.
Лок пожал плечами. Вид Тая, подстреленного на тюремном дворе, или обугленный труп Джалисии, пеньком торчащий в полыхающем фургоне, – зрелище тоже не из разряда комедийных. К нелицеприятностям Лок привык. С ними и вел борьбу. Особенно нелицеприятными в ней были поражения.
А именно так все сейчас и выглядело. Рипер обставил их всех, и именно он, предвкушая события, решил чересчур не напрягаться и не забегать вперед своих чаяний. Можно называть это чутьем нутра или шестым чувством, но он верно угадывал, что именно здесь главное. А главное здесь ум, просчитывающий наперед весь расклад, но действующий при этом осмотрительно и исподволь, а не явно, чтобы все было на виду. Словно некое подводное течение, от которого все начинает неуловимо смещаться – Лок смутно почувствовал это уже с той минуты, как Джалисия показала ему видеокадры с Прэйджером. Тогда до него дошло, что все они – и она, и Коберн, и Тай, и сам Райан – оказались затянуты в некие тенета. Чувствовал он и то, что конечное исчезновение Рипера – это на самом деле не конец, а скорее начало чего-то. Что-то еще неминуемо должно произойти.
– Готовы? – еще раз спросил Коберн и, не дожидаясь ответа, толкнул изрешеченную пулями дверь.
– Готов, – запоздало ответил Лок, делая шаг в набрякшую кровью зону, куда на время суда упекли шестерых «арийских братьев».
– Желание Джалисии в конце все-таки исполнилось, – мрачно усмехнулся Коберн, пока Лок вбирал в себя картину этого побоища.
У задней стены общей камеры, спутавшись конечностями, кучей валялись трупы злосчастных «арийцев». Пол матово поблескивал от запекшейся крови. Здесь же на корточках сидел фотограф-криминалист, запечатлевая сцену для потомков цифровой камерой. Даже не столь ранней стадии тела уже начинали пованивать.
– Кто с мечом пришел, от меча и ушел, – чуть ли не с уважением произнес Коберн.
Лок не торопясь разглядывал головы с отверстыми ртами, равнодушно или, наоборот, изумленно стекленеющими глазами. Даже если камеру обработать автоматной очередью, на это бы ушли драгоценные секунды. Месть – мотив чересчур уж щепетильный для таких, кто связан с Рипером. Особенно в таких стесненных обстоятельствах.
– К тому же мертвые неразговорчивы, – невзначай проронил Лок, подступаясь поближе и пересчитывая лежащих.
– А тел-то всего пять, – заметил он.
– Как? – опешил Коберн.
– Пересчитайте, если не верите. Кто-то исчез.
К Локу, по-прежнему работая камерой, присоседился фотограф.
– Ну да, – флегматично согласился он. – Один умудрился уцелеть.
– А мне никто не сказал, – нервно озираясь, вскинулся Коберн. – Куда его забрали?
Фотограф наконец отвел камеру от лица:
– Я такого цирка еще не видел. На патроны, я понимаю, тут не скупились: расстреляли штук двести. Но один ловкач сумел под шумок нырнуть под мертвяков и прикинуться убитым. В итоге на нем почти не царапины: шустряк, правда?
Коберн, в пятнах гневливого румянца, вцепился фотографу в локоть:
– Где он сейчас?
Фотограф молча поглядел на впившуюся руку, явно не одобряя к своей персоне такого внимания. Уязвило это и Лока. Понятное дело, человек скорбит по погибшей коллеге – а кто не скорбит? – но при чем здесь какой-то криминалист, причем исполняющий сейчас свои прямые обязанности?
– Его забрали маршалы.
– Куда? – цепко спросил Коберн.
– Убери-ка, дружок, для начала руку, – взъелся теперь уже фотограф, – тогда, может, скажу.
Лок тронул Коберна за плечо.
