Майкл Коннелли - «Линкольн» для адвоката
– Проститутки тоже могут стать жертвами. Пускай даже любительницы.
Я покачал головой и решил выложить все свои козыри:
– Она его подставила. Она знала, что он богат, и заманила в ловушку. Она хочет затащить его в суд и развести на деньги. Она либо сама разбила себе лицо, либо попросила своего дружка из бара – того, левшу. Ни одно жюри присяжных в мире не купится на то, что вы собираетесь им впарить. Кровь на руке и отпечатки пальцев на ноже – все подстроили уже после того, как его вырубили.
Минтон кивал, как если бы соглашался с моей логикой, но затем вдруг понес что-то невразумительное.
– Меня беспокоит то, что вы, кажется, пытаетесь запугать пострадавшую: выслеживая ее, нарушая ее покой.
– Как?
– Вы знаете правила, под которыми подписывается юрист, взяв на себя обязательства по судебному делу. Мой совет: оставьте жертву в покое, а не то в следующий раз нам придется беседовать об этом с судьей.
Я потряс головой и широко развел руками:
– Вы вообще слушаете, о чем я вам говорю?
– Да, я все слышал, и выбранный мной курс не меняется. Впрочем, у меня есть к вам предложение, и оно останется в силе только до понедельника, до предъявления обвинения в суде. После этого все ставки аннулируются и судьбу вашего клиента будут решать судья и присяжные. И вы не устрашили меня своими шестьюдесятью днями. Я буду готов и во всеоружии.
Я почувствовал себя словно под водой – как будто все мои слова превращались в пузыри и расходились в разные стороны, уплывая наверх. Цели они совершенно не достигали. И вдруг до меня дошло: в деле имеется нечто мне неизвестное. Я что-то упустил. Что-то важное. И как бы зелен и неопытен ни был Минтон, но он не был глупцом, и я лишь по оплошности решил, что он действует необдуманно. Канцелярия окружного прокурора округа Лос-Анджелес получила в свое распоряжение нескольких лучших выпускников юридического факультета. Минтон уже упомянул Южнокалифорнийский университет, а я знал, что там юридическая школа готовит первоклассных специалистов, которым не хватало лишь опыта. Возможно, Минтону и недоставало практики, но это не означало, что ему недоставало знаний и интеллекта. Я понял: чтобы разобраться, что к чему, мне следует вглядеться в себя, а не в Минтона.
– Что я тут упустил? – спросил я.
– Я не знаю, – ответил Минтон. – Вы юридический ас. Что вы могли упустить?
Какое-то время я сидел, уставившись на него и постепенно начиная понимать. В нашем расследовании имелся какой-то пробел. В его тонкой папке лежало нечто такое, что отсутствовало в толстом досье, собранном Левином. Нечто, позволявшее легко игнорировать попытку мошенничества со стороны Реджи Кампо. Потому и прозвучали так весомо слова Минтона: «Проститутки тоже могут быть жертвами».
Мне жутко захотелось прокрутить все обратно, изучить папку с документами, переданную Минтоном, чтобы сравнить их с уже известными. Но теперь я уже не мог сделать это в его присутствии.
– О'кей, – сказал я. – Что у вас за предложение? Он его не примет, но я передам.
– Итак, ему придется отсидеть тюремный срок. Это не подлежит обсуждению. Мы готовы снять часть обвинений, свести все к нападению со смертоносным оружием и покушению на изнасилование с нанесением побоев. Мы остановимся на среднем нормативном уровне, что составит примерно семь лет.
Я кивнул. Нападение со смертоносным оружием и покушение на изнасилование с нанесением побоев… Семилетний приговор на деле скорее всего выльется в четыре года. Неплохое предложение, но только при условии, что Руле виновен в преступлении. Если же нет, тогда никакой вариант обвинителя не являлся для нас приемлемым.
Я пожал плечами:
– Я ему передам.
– Помните: только до предъявления обвинения. Так что, если он согласится, вам лучше утром в понедельник первым делом позвонить мне.
– Хорошо.
Я закрыл свой кейс и поднялся. Я подумал, как Руле сейчас, вероятно, сидит и ждет от меня звонка – подтверждения, что его кошмар закончился. Вместо этого я сообщу ему о судебной сделке ценой в семь лет.
Мы с Минтоном пожали друг другу руки, я сказал, что объявлюсь, и направился к выходу. В коридоре, ведущем в зал ожидания, я наткнулся на Мэгги Макферсон.
– Хейли чудесно провела время в воскресенье. Она только об этом и говорит. Сказала, ты собираешься приехать и в эти выходные.
– Да, если нет возражений.
– А с тобой-то все в порядке? У тебя какой-то оглушенный вид.
– Кажется, неделя выдается непростой. Рад, что завтра у меня нет плановых слушаний. Как для Хейли лучше – в субботу или в воскресенье?
– И то и другое будет прекрасно. Ты только что от Теда? Встречался по делу Руле?
– Да, обсуждали сделку. – Я поднял портфель, показывая, что несу с собой прокурорское предложение о добровольном признании обвиняемым своей вины. – Теперь предстоит всучить это клиенту. Задача не из легких. Парень утверждает, что не совершал преступления.
– Я думала, они все так говорят.
– Но не так, как он.
– Что ж, удачи тебе.
– Спасибо.
Мы направились в противоположные стороны, а потом я кое-что вспомнил и окликнул ее.
– Эй, с Днем святого Патрика!
Она обернулась и двинулась обратно, в мою сторону.
– Стейси сегодня посидит с Хейли пару лишних часиков, и мы нашей компанией собираемся после работы в «Четыре зеленые полянки». Как насчет пинты «зеленого» пива? Не хочешь присоединиться?
«Четыре зеленые полянки» были ирландской пивной, неподалеку от административно-торгового центра. Ее часто посещали юристы от обеих сторон. Корпоративная неприязнь ослабевала под воздействием «Гиннесса» комнатной температуры.
– Не знаю, – сказал я. – Думаю, мне придется съездить встретиться со своим клиентом, но как знать – может, я и вернусь к тому времени.
– Ну, смотри – я свободна только до восьми, а потом я уйду, чтобы отпустить Стейси.
– О'кей.
Мы снова расстались, и я покинул здание суда. Скамья, где я сидел с Руле, а затем с Керленом, пустовала. Я сел, открыл портфель и вынул папку со следственными материалами штата, полученную от Минтона. Я листал уже виденные ранее отчеты, копии которых достал мне Левин. На первый взгляд здесь как будто не имелось ничего нового – разве что отчет о сравнительном анализе отпечатков пальцев, который подтверждал то, что мы и так знали: кровавые отпечатки на ноже принадлежат моему клиенту Льюису Руле.
Но все равно содержание досье не объясняло поведение Минтона. Я продолжал листать дальше, и вдруг обнаружил разгадку в бумагах об орудии преступления. Документ, добытый Левином, представлял собой совершенно другой отчет – точно из другого судебного дела и явно о другом оружии. Жадно проглатывая новую информацию, я почувствовал, что вспотел. Меня подставили. Я выглядел дураком во время встречи с Минтоном, и хуже того – меня подтолкнули к тому, что я слишком рано выложил ему свой главный козырь. Теперь он располагал записью из бара и массой времени, чтобы подготовиться к нейтрализации этой улики в суде.
Наконец я захлопнул папку и вытащил мобильник. Левин ответил после двух гудков.
– Как прошло? – спросил он. – Заслужили премию?
– Не сказал бы. Ты знаешь, где находится офис Руле?
– Да, на Кэнон-драйв, в Беверли-Хиллз. Точный адрес есть в досье.
– Встречай меня там.
– Сейчас?
– Через тридцать минут.
Я оборвал звонок без дальнейших обсуждений, а затем кнопкой быстрого набора вызвал Эрла. Наверное, он ехал в наушниках, потому что не откликался до седьмого гудка.
– Подъезжай, забери меня, – распорядился я. – Отправимся через холм.
Я закрыл телефон и встал со скамейки. Шагая к проходу между зданиями судов, к месту встречи с Эрлом, я был зол как черт. На Руле, на Левина, а больше всего – на самого себя. Но я также видел и позитивную сторону случившегося. Единственное во всей этой каше не подлежало сомнению: мой многотысячный гонорар возвращался в повестку дня. Нашему судебному делу предстояло пройти всю дистанцию целиком, до самого судебного процесса, – если только Руле не примет предложения штата, что я считал равносильным снегопаду в Лос-Анджелесе. Всякое случается, конечно, но я не поверю, пока не увижу собственными глазами.
Глава 15
Когда у богатеев Беверли-Хиллз возникает желание выкинуть небольшое состояние на одежду и драгоценности, они едут на Родео-драйв. Когда им хочется спустить состояние побольше – на дома и кондоминиумы, – они отправляются несколькими кварталами дальше, на Кэнон-драйв, где обосновались серьезные фешенебельные компании, занимающиеся операциями с недвижимостью. Там в витринах залов, словно картины Пикассо и Ван Гога, на богато украшенных золотом подставках красовались фотографии многомиллионных риелторских предложений. Вот в тех-то краях, в четверг после обеда, я и нашел фирму «Виндзорская собственность» и – Льюиса Руле.
