Встречи во мраке - Корнелл Вулрич
— Вы просто стали благоразумным, мистер Верд. Наконец стали благоразумным.
— Сколько времени у нас осталось?
— Достаточно.
Верд вытер рукой пот со лба.
— Бог мой, если только с ней что-нибудь случится…
— С ней ничего не случится, если вы доверитесь нам. Вы можете, наконец, проводить меня к ней?
— Конечно. Мы можем сейчас же пойти.
В дверях он снова остановился.
— Разве совершенно необходимо посвящать ее в тайну? Нужно ли ей все знать? Я всегда старался оградить ее от всех проблем, насколько это было возможно.
— Мы будем предельно тактичны, — сказал Камерон.
Это был скромный особняк. Уютный, ухоженный дом с фасадом из известняка и окнами верхнего этажа, занавешенными очень милыми гардинами и украшенными ящиками с цветами.
Им открыла дверь женщина на вид лет 50 с мягкими чертами лица. Очевидно, она была служанкой или компаньонкой, хотя ни по платью, ни по манере держаться этого нельзя было определить.
— Мистер Верд! — радостно воскликнула она. — Вот Мартина обрадуется!
— Это Камерон, мой друг, — представил его Верд, немного нервничая. — Миссис Бахман.
— Входите и раздевайтесь.
Она взяла у них пальто.
— Вы, вероятно, останетесь здесь обедать?
— Я еще не знаю… — неуверенно сказал Верд и вопросительно взглянул на Камерона.
— Подождите, я быстренько сбегаю наверх, чтобы сообщить ей.
— Нет, оставайтесь здесь, миссис Бахман. Я сам поднимусь туда. Я хочу застать ее врасплох.
— Хорошо, тогда я отдам распоряжение повару. Сейчас двенадцать, вы обязательно должны покушать.
Мужчины поднялись наверх по лестнице. Верд постучал в дверь.
— Войдите, — ответил нежный звонкий голос.
Когда Верд открыл дверь, Камерон застыл в изумлении.
Она сидела на подоконнике, освещенная яркими лучами солнца. Лицо ее было обращено к ним. Ее красота была изумительной. Не бросавшаяся в глаза экзотическая красота. Это была красота молодости и чистоты, особенно проявляющаяся в ее взгляде, это нежность и невинность вечной юности.
Оба мужчины стояли рядом. Но ее взор был обращен только на Верда.
— Ты хочешь что-то сообщить мне? — тихо сказала она.
Она была слепой.
Камерон обстоятельно докладывал шефу, какие меры уже были им приняты.
— Четверо людей находятся в ее доме. Они работают по двое в две смены, так что находятся там круглосуточно. Один работает как истопник. Все замки в доме заменены. Установлена электрическая сигнализация. Никто в дом не допускается, никто не может войти без моего личного разрешения, за исключением мистера Верда. Но и его посещения ограничены двумя разами в день.
Камерон ожидал похвал от шефа, но он только сказал:
— Это все?
— Не совсем. Со стороны улицы дом находится под наблюдением. Мы следим за всеми проезжающими мимо машинами. К сожалению, я не смог разместить своих людей в соседних домах, так как там не пускают жильцов. Все же я поставил двух человек на крыши противоположных домов. Оттуда они могут обозревать всю улицу. Они имеют радиопередатчики, так что в любое время могут связаться с нами.
— Мы взяли под контроль все покупаемые продукты и вещи. Вспомните случай с Гаррисоном. Также мы будем исследовать все почтовые отправления. Они могут содержать взрывчатые вещества.
— Близлежащая почта получила указание оставлять у себя все отправления до особого распоряжения. Повар на десять дней отстранен, хотя он служит у них уже много лет. Теперь там один наш человек и сам делает все покупки.
— А как обстоит дело с компаньонкой, этой миссис Бахман? Мисс Иенсен, видимо, очень к ней привязана, не так ли?
— Миссис «Б», как ее называет Мартина — единственная, которая оставлена в доме.
— Можете ли вы взять на себя ответственность в отношении нее?
— Я поручусь за нее целиком и полностью. Я поручил целому батальону людей проверить ее прошлое, прежние места ее работы, ее происхождение и родственников. Ее муж умер вскоре после их свадьбы в Сингапуре от желтой лихорадки. Она живет с ней с детства. Мы обсуждали это с мистером Вердом и пришли к общему выводу, что эта женщина является прежде всего фактором безопасности для мисс Иенсен. Они безумно любят друг друга и можно скорее положиться на нее, чем на кого-либо из наших людей, находящихся там.
— Хорошо. Теперь все?
— Да, это все, — закончил Камерон. — Дом этот, как крепость. Никто не сможет ворваться туда.
— Очень хорошо, — сказал шеф в заключение. — Но не забудьте, что крепости только тогда сохраняются, когда их защитники не спят.
И с этим напутствием он отпустил Камерона.
Утром Верд проснулся, как обычно, в восемь часов. Он еще не знал, что будет делать — решение пришло несколько позже.
Он побрился, принял душ и оделся.
Его завтрак был уже готов, жена сидела за столом. Утренняя газета, как всегда, лежала возле его тарелок. Он послал жене воздушный поцелуй и начал с ней пустой дружеский разговор. Их болтовня долго не продолжалась, они не надоедали друг другу.
Он встал, намериваясь отправиться в свое бюро, взял с собой газету в портфель.
— До свидания, Луиза! — крикнул он из передней.
Тогда он еще не знал, что больше ее не увидит.
Его машина стояла у дверей. Он сел на заднее сиденье, держа в руке газету, и шофер повез его в бюро.
Он посмотрел на число — осталось только шестнадцать дней. Завтра останется пятнадцать. Почему же он должен сидеть сложа руки, и ждать, что случится? Мир был достаточно велик, чтобы в нем найти убежище.
И вот тогда-то впервые ему стало ясно, что нужно делать.
Он постучал в стекло водителя и остановил машину. Потом он вышел.
— Спасибо, — сказал он, — можете не ждать меня.
Машина была только препятствием для него, она могла его выдать. Он хорошо понимал, что даже сейчас, в данный момент, за ним могут следить.
Шофер был очень удивлен, но ничего не сказал и поехал дальше.
Верд взял такси и приказал отвезти к своему банку. Он сошел вниз, в отделение сейфов. После предъявления на контроль его личной подписи, его впустили. Оставшись один в маленькой кабине, он начал торопливо, но методично просматривать содержимое своего сейфа. Драгоценности Луизы были ему не нужны. Акции Дженерал-Моторс он тоже отодвинул в сторону. Продавать их — долгая история. Акции других компаний он тоже отодвинул. Его страховой полис на 570 тысяч долларов на имя его жены Луизы. От одного взгляда на полис его бросило в дрожь.
Затем из-под самого низа он вынул облигации. Вот их он и
