Дуглас Престон - Танец на кладбище
Выпрямившись, Дейвис заговорил нормальным голосом:
– Мы думаем как-то увековечить память Билла. Например, учредить премию Уильяма Смитбека за профессиональные заслуги или что-то в этом роде. Мы бы хотели обсудить это с вами, когда вы будете в состоянии.
– Конечно.
– Мы уже объявили об этом и сейчас привлекаем средства. Возможно, это станет частью сегодняшней церемонии.
– Это замечательно. Билл был бы вам признателен.
Дейвис кивнул и довольно потер лысину.
– Пойду возьму что-нибудь выпить, – проговорила Нора. – Я присоединюсь к вам позже.
– Давайте я вам принесу, – раздалось сразу несколько голосов.
– Спасибо, не надо. Я сейчас вернусь.
Еще раз улыбнувшись, Нора нырнула в толпу.
Ей удалось добраться до конца зала незамеченной. Остановившись у бара, она наконец перевела дух. Не надо было сюда приходить. Нора повернулась к бармену, но тут кто-то дотронулся до ее руки. Она обреченно обернулась, но сзади стояла все та же Кейтлин Кидд.
– Вот уж не ожидала встретить здесь вас, – прощебетала журналистка.
– Вы уже пришли в себя после вчерашнего?
– Давно.
Однако бледное усталое лицо говорило об обратном.
– Мне надо идти – я вручаю первую награду от «Уэстсайдера», – сообщила Кейтлин. – Давайте еще раз пересечемся, пока вы здесь. У меня есть план действий.
Нора кивнула. Улыбнувшись и помахав рукой, журналистка исчезла в бурлящей толпе.
Заказав коктейль, Нора отошла к задней стене, уставленной книжными шкафами. Стоя между бюстом Вашингтона Ирвинга и фотографией Ринга Ларднера с его автографом, она потягивала коктейль, наблюдая за пестрой толпой.
Потом Нора взглянула на сцену. Забавно, что «Уэстсайдер» спонсирует одну из наград. Этот дешевенький таблоид пытается таким образом добавить себе респектабельности. Интересно, а почему премию вручает именно Кейтлин?
Вдруг в шуме голосов Нора услышала свое имя. Она оглядела толпу, пытаясь определить источник. Ей помахал рукой мужчина лет сорока. Она не сразу вспомнила его, но потом узнала аристократическое лицо и джентльменский наряд Брюса Гарримана. Для ее мужа он всегда был чем-то вроде греческой богини Немезиды. Нору и Брюса отделяла друг от друга большая группа людей, и сразу подойти к ней у него не получилось.
Нора многое могла вынести, но это было уже слишком. Поставив недопитый стакан на ближайший столик, она спряталась за спину топтавшегося рядом толстяка и быстро исчезла в толпе.
Как раз в этот момент погас свет, и на сцену вышел мужчина. Музыка прекратилась, и все затихли.
– Леди и джентльмены! – провозгласил он, вцепившись в края трибуны. – Добро пожаловать на ежегодную церемонию вручения наград Готамского пресс-клуба. Я – Оддон Макджордж, председатель организационного комитета, и я счастлив видеть всех вас здесь. Нас ожидает поистине незабываемый вечер.
Нора приготовилась выслушать бессвязную речь с набором историй из жизни оратора и плоских шуток.
– Вы, конечно, ожидаете, что я буду рассказывать вам о себе и сыпать дурацкими шутками. Мне бы очень этого хотелось, но сегодня мы должны вручить множество наград, поэтому сразу перейдем к делу.
Вынув из кармана небольшую карточку, Оддон отбарабанил:
– Наша первая награда появилась только в этом году. Это премия Джека Вильсона Донохью за мужество в журналистике, учрежденная газетой «Уэстсайдер». От имени «Уэстсайдера» премию в пять тысяч долларов вручает королева репортажа Кейтлин Кидд!
Когда Кейтлин показалась на сцене, раздались аплодисменты, послышались восторженные выкрики и одобрительные свистки. Пожав руку Оддону, она взяла в руки микрофон:
– Спасибо, Макджордж.
Оказавшись перед столь обширной аудиторией, Кейтлин слегка смешалась, но голос ее прозвучал громко и отчетливо.
– «Уэстсайдер» в отличие от этого пресс-клуба еще очень молод. Некоторые утверждают, что даже слишком. Тем сильнее наша радость от участия в сегодняшней церемонии. Мы явно не прогадали, учреждая новую премию.
Одобрительные возгласы.
– Существует множество наград за журналистское мастерство, – продолжала Кейтлин. – Большинство присуждается за качество печатного слова. Или за его своевременность. Или – не побоюсь сказать – за политкорректность.
Смех, возгласы, свист.
– А что вы скажете о награде за журналистское мужество? За упорство в достижении цели, за стремление любыми средствами добыть стоящий материал, за желание быть первым? Иными словами, за крепкие яйца!
Зал взорвался от криков и аплодисментов.
– В этом весь наш «Уэстсайдер». Да, мы молодая газета, а, как известно, молодые всегда рвутся в бой.
Когда затих очередной шквал приветствий, у входа в зал возникло какое-то движение.
– Поэтому нет ничего удивительного, что именно «Уэстсайдер» учредил подобную награду.
По залу прокатился странный звук, похожий на сдавленный стон. Нора, нахмурившись, посмотрела поверх голов. Люди, стоявшие неподалеку от входа, ахали и расступались.
Что, черт возьми, там происходит?
– А теперь позвольте мне…
Кейтлин остановилась на полуслове. Она тоже заметила странное оживление. Посмотрев в сторону выхода, она пробормотала:
– Одну минуточку…
Волнение в толпе росло. Вектор его был направлен в сторону сцены. В центре турбулентности двигалась какая-то фигура, от которой шарахались люди. Послышались испуганные крики. Потом наступила зловещая тишина, которую прорезал голос Кейтлин Кидд:
– Билл? Смитбек?
Фигура уже приближалась к сцене. Нора пригляделась – и чуть не потеряла сознание.
Это был Билл, одетый в зеленый больничный халат с разрезом на спине. На землистом лице и руках запеклась кровь. Он чудовищно изменился и был похож на выходца с того света. Точно так же выглядело то жуткое существо, которое преследовало ее в Вилле. И все же ошибки быть не могло: длинные худые ноги, знакомый вихор, выбивающийся из копны свалявшихся волос.
– О господи! – простонала Нора, не в силах сдвинуться с места.
– Смитбек! – дико закричала Кейтлин. – Это он!
Голос ее как бритвой резанул воздух.
Фигура стала взбираться на сцену. Казалось, она двигалась бессознательно. Руки, как плети, висели вдоль тела. В одной из них был зажат массивный нож, лезвие которого покрывала корка засохшей крови.
Кейтлин в ужасе отшатнулась.
Застыв, Нора наблюдала, как ее муж движется по сцене.
– Билл! – взвизгнула Кейтлин, прижимаясь к трибуне.
Голос ее потонул в криках толпы.
– Постой! О господи, нет! Не меня! НЕТ!
Рука с ножом на мгновение застыла в воздухе, потом резко опустилась вниз, всадив нож в грудь Кейтлин, снова поднялась и ударила еще раз. Фонтаном брызнула кровь, заливая покрытую струпьями руку, которая продолжала подниматься и опускаться. Потом фигура повернулась и скрылась за сценой.
Нора почувствовала, как земля уходит из-под ног. Потом ее обступила темнота, поглотившая все вокруг.
Глава 33
В коридоре пахло кошками. Дойдя до квартиры 5D, д’Агоста позвонил. Послышалось шарканье шлепанцев, и кто-то посмотрел в глазок.
– Кто там? – дрожащим голосом спросили за дверью.
– Лейтенант Винсент д’Агоста, – ответил детектив, показывая свой жетон.
– Поднесите поближе, я ничего не вижу.
Д’Агоста приблизил жетон к самому глазку.
– Отойдите, я хочу на вас посмотреть.
Д’Агоста встал точно напротив глазка.
– Чего вы хотите?
– Миссис Пицетти, мы с вами уже говорили по телефону. Я расследую убийство Смитбека.
– Я тут ни при чем.
– Знаю, миссис Пицетти. Но вы согласились поговорить со мной о мистере Смитбеке, который брал у вас интервью для газеты «Таймс». Помните?
Последовало долгое молчание. После чего были открыты три задвижки, снята цепочка и отодвинут засов. Дверь приоткрылась, удерживаемая второй цепочкой.
Д’Агоста опять показал жетон, который был тщательно изучен парой маленьких блестящих глазок.
Наконец последняя цепочка со стуком упала, и дверь отворилась. Образ, который мысленно рисовал себе д’Агоста, материализовался в виде крошечной старушки, хрупкой, как фарфоровая чашка, в плотно запахнутом банном халате, который она придерживала синеватой рукой с выступающими венами. Черные мышиные глазки смотрели подозрительно, поджатые губы выражали крайнюю степень недовольства.
Опасаясь, что дверь в любой момент может захлопнуться перед его носом, лейтенант быстро переступил порог. Он очутился в большой старомодной квартире, где царил беспорядок и было жарко, как в тропиках. Интерьер украшали пухлые кресла с кружевными салфеточками на спинках, абажуры с бахромой, старинные вещицы и безделушки. И естественно, кошки.
– Можно? – спросил д’Агоста, указывая на кресло.
– Кто ж вам запретит.
Д’Агоста постарался выбрать не самое пышное кресло, но и в него он провалился, как в зыбучие пески. На колени к нему немедленно запрыгнула кошка и начала мурлыкать и выгибать спину.
