Дуглас Престон - Танец на кладбище
– Что вы можете сказать об этом Вилле? Там действительно приносят в жертву животных?
– В полицию поступило несколько жалоб в связи с криками животных, доносящимися из этого места. Сейчас оно находится под нашим пристальным вниманием. Могу добавить, что мы не обнаружили никаких прямых связей между убийством Смитбека и Виллем.
– Касаясь убийства Смитбека, – продолжала женщина. – Что говорят результаты вскрытия? Какова была причина смерти?
– Причиной смерти была колотая рана в сердце.
Д’Агоста окинул взглядом толпу: повсюду тянущиеся руки, вспышки фотоаппаратов, кинокамеры и диктофоны. Было трудно смириться, что в этом море лиц больше никогда не появится вихрастая голова кричащего и жестикулирующего Смитбека.
– Вы, пожалуйста, – сказал он, указывая на мужчину в ярком галстуке-бабочке, сидящего в третьем ряду.
– Была ли точно установлена личность убийцы? Это действительно сосед Смитбека Феринг?
– Феринг не был его соседом. Он жил в том же доме. Экспертиза еще не закончена, но сейчас уже можно сказать, что все улики указывают на то, что Феринг представляет первоочередной интерес для следствия. Он пока не задержан и в настоящее время скрывается от правосудия.
Если покойника можно считать скрывающимся от правосудия.
– Имеет ли Феринг какое-то отношение к Виллю?
– Мы не установили каких-либо связей между Ферингoм и Виллем.
Все оказалось не так страшно, как он ожидал. Журналисты держались в рамках и ничего лишнего себе не позволяли. Д’Агоста кивнул в сторону еще одной поднятой руки.
– Что вы можете сказать об обыске в офисе Клайна? Он тоже подозреваемый?
– В настоящее время нет, – отрезал д’Агоста, избегая смотреть на Рокера.
Господи, ну почему журналисты всегда все знают?
– Тогда почему был произведен обыск?
– Извините, но это тайна следствия.
Он хотел предоставить слово следующему журналисту, но тут раздался громкий голос, перекрывший все остальные. Нахмурившись, д’Агоста повернулся в ту сторону. В первом ряду поднялся высокий человек, по виду типичный мажор: короткие светлые волосы, репсовый галстук и выдающийся подбородок, на котором можно припарковать грузовик.
– Я бы хотел знать, как далеко в действительности продвинулось следствие? – спросил он хорошо поставленным голосом.
Вопрос был задан столь агрессивно, что д’Агоста не сразу нашелся что ответить.
– Простите? – переспросил он.
– Я Брюс Гарриман из «Таймс». Член журналистского корпуса Нью-Йорка и мой близкий друг Билл Смитбек был зверски убит неделю назад. Я поставлю вопрос несколько иначе. Почему все это время следствие топчется на месте?
По толпе пробежал ропот. Несколько голов кивнуло в знак согласия.
– Следствие идет успешно. Но я не имею права вдаваться в детали. – Д’Агоста понимал, как беспомощно это звучит, но ничего другого предложить не мог.
Гарриман не обратил ни малейшего внимания на его слова.
– Журналист поплатился за то, что исполнял свой долг, – напыщенно произнес он. – Это вызов всем нам, нашей профессии.
Шум в зале усилился.
Д’Агоста повернулся к другому журналисту, но Гарриман не унимался.
– Что происходит в Вилле? – загремел он.
– Как я уже сказал, нет никаких свидетельств, указывающих на то, что Вилль…
– Почему им разрешают открыто мучить и убивать животных – а может быть, и не только животных? – перебил его Гарриман. – Лейтенант, вы должны знать, что многие жители Нью-Йорка задают один и тот же вопрос: почему бездействует полиция?
При этих словах зал как будто взорвался. Люди вскакивали с мест, громко выражая свое возмущение. Гарриман с довольным видом опустился на стул. На его аристократическом лице играла торжествующая улыбка.
Глава 31
Въехав в большие белые ворота, «роллс-ройс» покатил по вымощенной камнями дорожке, вившейся среди старых дубов. Она привела его к величественному особняку, окруженному служебными постройками на старых каменных фундаментах. Там находились каретный сарай, садовая беседка, оранжерея и огромный красный амбар, крытый дранкой. За ними виднелся аккуратно подстриженный газон, спускавшийся к проливу Лонг-Айленд, блестевшему в утреннем свете.
– Господи, вот это масштабы, – присвистнул д’Агоста.
– Воистину. Отсюда еще не видно домика для прислуги, вертолетной площадки и форелевого хозяйства.
– Напомните, зачем мы сюда приехали.
– Мистер Эстебан громче всех жаловался на то, что происходит в Вилле. Мне бы хотелось побеседовать с ним лично.
Пендергаст попросил Проктора припарковать машину на площадке перед амбаром. Двери этого строения были широко раскрыты, и, выйдя из «роллс-ройса», агент тут же исчез в его недрах.
– Эй, дом находится в той стороне… – неуверенно проговорил д’Агоста.
Он с тревогой посмотрел вокруг. Опять Пендергаст выкидывает какие-то номера.
Невдалеке кто-то рубил дрова. Потом стук прекратился, и из-за дровяного сарая показался человек с топором в руке. В этот же момент из темноты амбара возник Пендергаст.
Не выпуская топора, человек направился в их сторону.
– Ну вылитый Поль Баньян, – шепнул д’Агоста подошедшему агенту.
Высокий рост, небольшая бородка с проседью, длинные волосы, ниспадающие на воротник, и небольшая лысина на макушке действительно придавали мужчине сходство с известным героем канадского фольклора. Несмотря на испанскую фамилию, он выглядел как типичный англосакс, худощавый и подтянутый, и мог служить ходячей рекламой «Лендсенда»[15] – тщательно отглаженный комбинезон, клетчатая рубашка, рабочие рукавицы. Смахнув с рубахи стружки, он закинул топор на плечо и стащил рукавицу, чтобы пожать гостям руки.
– Чем могу быть полезен? – без всякого акцента спросил он.
Пендергаст вынул жетон:
– Спецагент Пендергаст, Федеральное бюро расследования. Лейтенант Винсент д’Агоста, отдел расследования убийств нью-йоркского департамента полиции.
Сощурив глаза и поджав губы, мужчина стал рассматривать жетон. Потом бросил взгляд на «роллс-ройс»:
– Неплохая у вас патрульная машина.
– Бюджет все время урезают, – ответил Пендергаст. – Обходимся чем можем.
– Понимаю.
– Вы Александр Эстебан? – спросил д’Агоста.
– Совершенно верно.
– Мы бы хотели задать вам несколько вопросов, если вы не возражаете.
– А ордер у вас есть?
– Нам нужна помощь в расследовании убийства Уильяма Смитбека, репортера «Таймс», – вмешался Пендергаст. – Мы очень рассчитываем на ваше понимание.
Кивнув, Эстебан погладил бородку:
– Я знал Смитбека. Буду рад вам помочь.
– Вы ведь кинорежиссер?
– В прошлом. Теперь я посвящаю все свое время благотворительности.
– Я читал статью о вас в «Мадемуазель». Там вас называют современным Де Милем[16].
– История – моя страсть, – объявил Эстебан, скромно улыбнувшись.
Но скромность эта выглядела несколько показной.
Д’Агоста вдруг вспомнил: это тот самый парень, который снимал аляповатые исторические эпопеи. Они с Лорой как-то ходили на его фильм «Побег из Синг-Синга», в котором рассказывалась история о том, как в начале шестидесятых из тюрьмы сбежало три десятка заключенных. Картина им не понравилась. Д’Агоста смутно помнил еще один его фильм: «Последние дни Марии-Антуанетты».
– Но нас больше интересует организация, которую вы возглавляете. «Люди на защите животных», так, кажется?
Эстебан кивнул:
– Да, сокращенно ЛЗЖ. Хотя я там больше в качестве рупора. Известное имя, сами понимаете. Всеми делами заправляет Рич Плок.
– Понимаю. Вы встречались с мистером Смитбеком в связи с его намерением написать серию статей о поселке Вилль-де-Жирондель, или Вилль, как его сейчас называют.
– Наша организация была весьма обеспокоена слухами о жертвоприношениях. Это тянулось довольно долго, но никто ничего не делал. Я обращался во все газеты, включая «Таймс», но откликнулся только мистер Смитбек.
– Когда это было?
– Сейчас… кажется, за неделю до того, как он опубликовал свою первую статью.
Понимающе кивнув, Пендергаст, похоже, потерял всякий интерес к продолжению беседы.
В дело вступил д’Агоста:
– Расскажите, как это было.
– Смитбек позвонил мне, и мы встретились с ним в городе. Наша организация собрала кое-какой материал о Вилле – жалобы жителей, свидетельства о том, что в общину завозятся животные, счета и все такое прочее. Я дал ему копии этих документов.
– А какие-то доказательства были?
– Полно! Жители Инвуда годами слышали крики истязаемых животных. Городские власти и пальцем не пошевелили. Они, видите ли, соблюдают политкорректность и не препятствуют отправлению религиозных культов. Поймите меня правильно, я двумя руками за свободу совести, но не в тех случаях, когда мучают и убивают животных.
– Как вы думаете, Смитбек нажил себе врагов после этой статьи?
