Джон Сирлз - Экзорцисты
1. Вопросы задавайте четко и внятно. 2. Если отвечающий колеблется, уточните вопрос, чтобы заставить его высказаться определеннее. 3. Никогда не говорите: «Благодарю вас за потраченное время», потому что время – это деньги, а «Дайал» им за мнения не платит.
Несмотря на то что правила казались мне смешными, они помогли сделать больше опросов, чем рассчитывала Роуз. А это значило, что я смогу восстановить свои накопления и купить Бошоффу поваренную книгу.
Возвращаясь в Балтимор, мы проехали церковь, и я постаралась не смотреть в ее сторону. Сестра поступила так же, она вставила кассету, включила музыку и принялась в такт постукивать по рулю пальцами. Дерек развел ноги, а так как он сидел между нами, его древесные стволы прижимались к нам. Роуз несколько раз переставала напевать и говорила:
– Семерка, не пора ли тебе свести колени? Ты ведешь себя, как старая шлюха.
Он подчинялся, но через некоторое время ноги начинали снова расползаться в стороны, и я ощущала его прикосновения. Возможно, я бы не возражала, но меня слишком тревожило то, что произошло в полицейском участке.
Все места для парковки возле «Дайал» были заняты, за исключением одного, но на нем стоял дорожный конус. Роуз вышла из машины, закинула конус в кузов пикапа, поставила на освободившееся место машину и заглушила двигатель. Дерек и я смотрели, как она идет к зданию, проходит через вращающуюся дверь, а его нога продолжала прижиматься к моей. Когда Роуз скрылась внутри, я посмотрела на часы на приборном щитке, чего изо всех старалась не делать: шестьдесят пять часов и три минуты. Тик-тик-тик — мое сердце стучало, как у нашего кролика.
– Хочешь угадать? – спросил у меня Дерек. Когда я не ответила, он добавил: – Поиграть в нашу игру. Хочешь угадать?
Я хотела только одного: чтобы он замолчал. Мой разум был слишком занят мириадами возможных и невозможных вариантов развития дальнейших событий. Заголовки газет будут кричать, что я несправедливо обвинила Альберта Линча и он из-за меня просидел за решеткой девять месяцев, потому что ему не разрешили выйти под залог. Но еще хуже, что теперь Раммель и его люди выяснят, что я солгала, когда сказала, что Роуз была дома в тот вечер. И хотя я знала, что сестра не способна убить наших родителей, какими бы сложными и трудными ни были их отношения в последнее время, для окружающего мира это будет выглядеть именно так. И сложится впечатление, что я – часть заговора.
– Ты в порядке? – спросил Дерек, подтолкнув меня своей ногой, подобной стволу дерева.
– На самом деле нет.
– Хочешь поговорить?
– Нет. Пожалуй, мне нужно прогуляться.
– Прогуляться? Где?
Я ухватилась за дверную ручку.
– Вокруг парковки. Пока Роуз не вернется.
Дерек положил руку на мою ладонь и убрал ее от ручки.
– Подожди. В любом случае постарайся отвлечься. Кроме того, я эгоист и не хочу сидеть в одиночестве.
Я вздохнула, стараясь предстать перед ним тем человеком, которого он хотел бы видеть.
– Несчастный случай в деревообрабатывающем цеху? – спросила я.
– Ты раньше догадалась.
– Неужели?
– Это одна из первых догадок. Не считая индеек.
– Бешеный енот?
– Уже было.
– Бешеный опоссум?
– Я знаю, ты не любишь подсказки, Сильви. Но позволь мне сэкономить твои силы. Ни один человек не пострадал от животных в процессе уничтожения моих пальцев.
Как и многие из шуток Дерека, эта не была смешной, но я заставила себя улыбнуться. Обычно улыбки давались мне без малейших усилий, если мы в те редкие моменты, когда Роуз оставляла нас вдвоем, играли в странную игру, изобретенную нами.
– Никаких животных. Никаких несчастных случаев и лесопилок. Это труднее, чем я думала.
– Существует много способов потерять три пальца, Сильви. Думай лучше.
– А моя сестра знает, что произошло?
Он стукнул здоровой рукой по голове Скуби, которого подарил Роуз. Скуби неизменно свисал с зеркала заднего вида, когда мы ездили с Дереком. Как только Дерек уходил, Роуз бросала Скуби на пол. В результате у пса был поцарапан нос.
– Раверное, – сказал Дерек. – Рочти каждый в рашем рырускном рлассе рнает.
Наверное. Почти каждый в нашем выпускном классе знает.
Я не только научилась говорить с людьми так, что они соглашались участвовать в опросах, но и освоила язык Скуби[31].
– А как долго вы встречались в школе?
– Орин ресяр, – ответил он, а потом заговорил обычным голосом. – Может быть, два. Недолго. Наверное, мне тогда было шестнадцать, ей пятнадцать. А сколько лет тебе, Сильви?
Вопрос меня удивил.
– Четырнадцать. Скоро будет пятнадцать. В апреле. А тебе?
– Девятнадцать. В прошлом августе.
Мы помолчали, глядя на вращающуюся дверь, дожидаясь, когда она вытолкнет Роуз из здания. Я знала, что настроение изменится, как только она появится. Возможно, именно по этой причине я набралась мужества и сказала:
– Четыре года. Это не так много.
Мои слова повисли в воздухе, пока я не почувствовала, как Дерек отодвигает ногу от меня.
– Ты права. Но сейчас они имеют значение.
Я молчала.
– Верь мне, Сильви. Многое меняется – я и не думал тогда, что все так обернется. Ну, я имел в виду – куда все деваются?
– Все?
– Люди, с которыми я и Роуз ходили в школу. После моего выпуска они просто… ушли.
– А ты сам собираешься уезжать? Ну, например, в колледж?
– Через несколько лет это будет иметь смысл для тебя. Но не для меня.
– Почему? Разве у тебя плохие отметки?
– Честно говоря, мои отметки никогда не были для меня проблемой. Возможно, ты не поверишь, но я был членом Национального общества почета[32].
– Я тебе верю, – сказала я, не сумев скрыть сом-нения.
– Да, вижу. – Он рассмеялся. – Когда-нибудь я покажу тебе мой выпускной альбом, чтобы доказать, что не вру. – Его нога снова оказалась рядом с моей, и он добавил: – У меня есть причины не идти в колледж. Со временем я тебе расскажу.
– А как же армия?
– Не-е-е. Слишком страшно. И я не уверен, что меня возьмут. Трудно стрелять из пистолета, когда у тебя не хватает стольких пальцев.
Я посмотрела в окно. В ухе у меня снова послышалось ш-ш-ш-ш. И тик-тик-тик в сердце. Упоминание о пистолете – это уже слишком.
– Извини, – после небольшой паузы сказал Дерек.
– Все нормально.
– А ты была там еще раз? В церкви, я имею в виду? Я видел, что ты не посмотрела в ее сторону, когда мы проезжали мимо.
Я покачала головой. Разговор вернул меня к проблемам, на решении которых мне требовалось сосредоточиться. Я вспомнила записку о дяде Хоуи в папке – быть может, он исчез именно по этой причине.
Дерек молчал, а вскоре Роуз вышла из здания. Усевшись в пикап, она бросила конверт с чеком на приборный щиток. Когда мы ехали к банку, Дерек спросил про дорожный конус – остался ли он в кузове пикапа?
– Конус принадлежит Шейле, – сказала нам Роуз, – женщине, тоже работающей в «Дайал». Шейла утверждает, что она имеет право на это место, и устраивает скандалы, если кто-то просто на него посмотрит. Оно не предназначено для инвалидов, хотя могло бы – ведь от него близко до входной двери. Вот почему она облюбовала его для себя. Она жутко ленивая.
– Ну, и откуда она взяла дорожный конус?
– Ее муж занимается дорожными работами. И у Шейлы хватает наглости ставить его, словно место зарезервировано.
– Но теперь она его лишилась, ведь ты его увезла, – заметил Дерек.
– Уж поверь мне, завтра она привезет другой. Шейла достает их словно курица, несущая яйца. Настанет день, когда я засуну один из них ей в задницу.
Дерек рассмеялся. Поскольку мы остановились возле окошка для операций «драйв-ин»[33] и я была близка к получению заработанных денег, я попыталась радостно рассмеяться вместе с ним. Но у меня не получилось. Вскоре Роуз вытащила конверт с наличными из вы-движного ящичка кассира. Потом попросила леденец, который обычно дают детям, и тут же забросила его в рот, даже не озаботившись достать такой же для меня и Дерека. Я смотрела, как она сосет леденец и считает купюры. Когда мы тронулись и поехали дальше, монетки в конверте забренчали.
Я откашлялась и спросила:
– Роуз, могу я получить свои семьдесят семь долларов сейчас?
Вопрос прозвучал в тот самый момент, когда она включила песню; певица со скрипучим голосом выла о том, что станет трясти кого-то всю ночь. Роуз снова принялась постукивать пальцами по рулю и подпевать. Когда машина набрала скорость, в открытые окна ворвался ветер и подхватил ее волосы. Я наблюдала, как Дерек отвел их в стороны, конверт елозил по приборной доске взад и вперед во время поворотов. Наконец трясучка, продолжавшаяся всю ночь, закончилась, Дерек улыбнулся, продемонстрировав волчьи зубы, и тихо сказал в мое здоровое ухо:
