Книга Авроры. Свет как тьма - Кейси Эшли Доуз

Они рядом смотрятся, словно из шоу контрастов. Он – высокий и внушительный, вся поза демонстрирует силу и непоколебимую уверенность, жесткий взгляд будто сканер видит всю твою суть насквозь. Она – ему чуть ниже груди, худенькая, словно тросточка. Но при этом даже в этой хрупкой нежной фигуре читается решимость и неженское бесстрашие.

Мне и не приходит в голову ставить под сомнение их волевые стержни, на которых держится все мироздание.

Почему-то, я понимаю это уже в следующее мгновение по позе девушки. Она здесь не заложница. Не жертва. Не бедняга. Она здесь не меньший хозяин положения, чем он.

Остается лишь один вопрос – какого хрена так вообще получилось после всего того, что видел я, и кто она такая?

Но, очевидно, что пока что я остаюсь невидимкой для них всех, потому что меня никто даже не одаривает взглядом. Оба они смотря на Аврору, что вылетает вперед, взбешенная и уязвленная одновременно, а раны на ее лице продолжают кровоточить:

– Нас кто-то сдал! – верещит она, остановившись в паре шагов от Дарнордеса – нас сдали!

– Основания?

– Он просто обратился в водоворот! Персит даже не удивился – напротив, он ожидал этого. Он был готов – его предупредили. Он просто сыграл с нами! Знал, что это ловушка и что Реджи решили задействовать в поимке!

Едва услышав это, девушка твердо заявляет, пресекая дальнейшие расспросы:

– Надо созвать Совет. Это событие требует общего обсуждения.

– Нет – отрезает Дарнордес – нас сдают и это кто-то из приближенных. Откуда они, думаешь, узнают каждый наш шаг? Не исключено, что крыса завелась в Совете. Пока я не могу им доверять, Атиль.

Подобное заявление вводит Атиль в негодование:

– Роленд точно не при чем. И он может помочь – Дарнордес собирается возразить, но она не позволяет себя перебить и продолжает – нам нужен хоть один взгляд кого-то из членов Совета. Ему можно доверять.

Сделав паузу, она добавляет:

– Под мою ответственность.

Дарнордес упирает в нее взгляд и какие-то мгновения они будто бы борются на них, словно на клинках, затем следует его неохотный короткий и холодный кивок:

– Ладно. Зови его.

Атиль тут же удаляется из комнаты, скрывшись за массивными дверями. Очевидно, за кем-то из совета по имени Роленд.

Когда она уходит – я почему-то начинаю нервничать. Мне кажется, что чем меньше людей (бессмертных) в комнате, тем проще будет увидеть меня – будто так у меня есть шанс остаться незамеченным.

Едва мы остаемся сами, Дарнордес, наконец, замечает раны на лице дочери. Он требовательно, но озабоченно, берет ее за подбородок и приподняв его, слегка поворачивает вбок, чтобы удобнее было рассмотреть увечья.

Кажется, секунды превращаются в часы, когда он на это, наконец, изрекает лишь одно короткое, но ледяное, как сталь:

– Кто?

– Персит. Чертова бессмертная крыса – бросает она уязвленно, гранича на ярости и досаде за свое очередное проваленное поручение.

Я вижу в жестких глазах Дарнордеса разрастающуюся ярость на того, кто оставил эти раны на лице Авроры. Но более он ничем это не показывает – ни жестами, ни эмоциями, ни даже лишним движением мускул. Отпускает ее подбородок и недовольно сжимает губы, ничего не говоря.

Однако, не могу удержать свой поганый язык за зубами я:

– Почему ее раны не затягиваются так же быстро, как тогда, с рукой?

И лишь когда он, медленно, но внушительно, переводит глаза на меня – я понимаю, что было ошибкой акцентировать на себе внимание.

– Потому сейчас ее намеренно ранил бессмертный – поясняет Имф, стоящий рядом, пока его отец подходит ко мне – на эту регенерацию нужно больше времени. Но через час и их не будет.

– Спасибо – иступлено бормочу я, неуверенно делая шаг назад, когда между мной и Дарнордесом остается не больше дюйма расстояния.

Кажется, его забавляет моя трусость. Он в упор смотрит на меня, а спустя мгновение мою голову заполняет ужасное гудение, словно кто-то решил просверлить стенку моего черепа изнутри. Я хватаюсь руками за виски, ранее не испытывая такой боли, и с криком падаю на колени.

Боль проходит так же резко и быстро, как и появилась. Ничего не понимая, я осторожно поднимаюсь, рефлекторно отряхнув джинсы в районе колен, хотя стеклянный пол здесь разве что не блестит от полировки.

Дарнордес продолжает смерять меня взглядом, после чего равнодушно изрекает:

– Все события, что тебе послали видениями – правда были. Но вырваны из контекста, чтобы намерено были искажены твоим сознанием.

Я столбенею.

Откуда он узнал, что я что-то видел?

Видимо, это же самое приводит в негодование Аврору:

– Он что-то видел? – она испепеляет меня сощуренным взглядом и презрительно фыркает – я так и знала, а он плел, что это от голода, кретин.

Я молчу, решив, что сейчас не лучшее время и место отстаивать свою честь. Но все-таки, стараюсь держаться стойко. Я не виноват в том, что мне посылали видения. А учитывая их характер – не повинен и в том, что решил не рассказывать о них его детям.

Я бы предпочел, чтобы и он о них не узнал, но что поделать.

На выпад дочери, Дарнордес лишь отмахивается:

– Это неважно. Эти видения – от них никакой опасности. Тот, кто их посылал, достаточно силен, чтобы провернуть это. Но достаточно слаб в навыке убеждения.

– Это Персит? – уточняет она.

– Вряд ли. У Верховных Серафимов навык убеждения был заточен острее боевого меча.

– Видения? – спрашиваю я.

– Да. Те или иные события, переданные сознанию другого при помощи видения – визуализированного фрагмента прошлого.

Не знаю, откуда у меня берется смелость. А может, это просто безумие, но все-таки я выпаливаю ему то, о чем думал все это время:

– В чем тогда был плох Финубус, если эти видения правдивы?

Воцаряется гробовая, тотальная тишина.

Я невольно ежусь. Ну и ладно – чего мне боятся сдохнуть, если я уже там, где все мы окажемся после смерти?

С трудом подавляя вспышку гнева, Дарнордес цедит, грубо схватив меня за плечо, чтобы я не мог отвести от него взгляда:

– Его главный порок – равнодушие. Безразличие. Ему было плевать на судьбу своих детей. Он так боялся ответственности, что возлагалась на него любым решением, что предпочел вовсе не вмешиваться в жизни своих детей. А когда появился я – ему