Пионерская клятва на крови - Эльвира Владимировна Смелик
– Не боишься темноты? – на ходу поинтересовался вожатый.
Она мотнула головой.
– Да я же недалеко ушла. Отсюда все видно. – Потом неожиданно для себя призналась: – И мне нравится, когда вот так – темно, но не слишком, и тихо.
– И мне тоже, – подхватил Коля. – Удивительное время. Правда? Всё как будто раскрывается с другой стороны. И начинаешь замечать то, что при ярком свете не увидел бы. Потому что поневоле приходится всматриваться внимательней и подходить ближе.
Инга хмыкнула. Вполне возможно. То есть – так и есть. Она же совсем недавно о чем-то похожем думала. Что издалека и вблизи некоторые вещи выглядят по-разному. А ведь правда – в темноте и при свете тоже.
– Ой, вы только гляньте, – прозвучало, стоило ей войти в палату. Оля Корзун села в кровати, проворковала с придыханием приторно-сладеньким голоском: – Наша роковая красотка явилась. Никак с очередного свидания. И с кем же? С Пашей или с Лёшей? Или сразу с обоими?
– Не угадала, – проходя мимо, с вызовом бросила Инга, ляпнула, не думая: – С Колей.
У Корзун аж голос изменился.
– Чего? – пробасила она, уточнила растерянно и ошеломленно: – Это еще кто? Это…
– Оль! – приподнявшись, перебила ее Галя. – Да угомонись ты уже. И спи. А то совсем тормозишь, шуток не понимаешь.
Инга была ей благодарна за то, что всегда вмешивалась, отчасти принимая огонь на себя. Хотя, возможно, самым лучшим вариантом все-таки являлось проигнорировать, промолчать. Но тут Инга сама не удержалась, еще и вожатого зачем-то приплела, а ведь некоторым ума хватит посчитать, что это не шутка, а вполне серьезно.
Она разделась, юркнула под одеяло, отвернулась к стене. Ей в этом отношении повезло – досталась кровать последняя в ряду, прямо рядом с дверью, ведущей на веранду. А у большинства, куда ни повернись, обязательно обнаружишь соседку, чуть дальше или чуть ближе.
Девчонки, как всегда, засыпать не торопились, перешептывались между собой. Инга не вслушивалась, хотя и ей не спалось – волнами накатывали мысли и воспоминания. В основном про Пашу. Как они танцевали, как его руки лежали у нее на талии. И какие необычные у него глаза: льдисто-голубые, а взгляд внимательный, острый. И почему, когда наблюдаешь за ним, не покидает ощущение скрытой загадки, которую непременно хочется разгадать.
Сон подступил плавно и незаметно, будто Инга в него не провалилась, как обычно, а неторопливо вошла. Да так и побрела дальше, с настороженным любопытством и волнением осматриваясь по сторонам, и призрачный мир отличался от реального только тем, что был не совсем четким, а словно подернутым легким туманом.
Хотя в реальности тоже бывают туманы. А в лагере они вообще почти постоянно – образуются над озером, вытекают на берег, стелются по земле, подбираясь к самым корпусам. Так что точно и не определишь, все-таки сон это или явь. А возможно, и то и другое сразу.
В серой дымке проступали то остовы домов, но не современных многоэтажных, а напоминающих виденные в книгах землянки, то странные деревянные столбы. Где-то вдалеке завывали и перебрехивались собаки. А туман постепенно сгущался и сгущался, и скоро все погрузилось в вязкую хмарь, настолько непроглядную, что даже не разобрать, что находилось прямо под ногами и куда ступать.
На всякий случай вытянув руки, Инга повернулась разок вокруг себя, но и впереди, и сзади, и по сторонам все было абсолютно одинаковым, точнее просто никаким.
И что ей теперь делать? Куда идти? Или так и торчать на месте?
Внезапно вынырнувшая из ниоткуда морда – Инга даже не поняла, что это был за зверь, да и зверь ли вообще – заставила испуганно отпрыгнуть. И похоже, за спиной оказалась яма или даже колодец, но без выступающего над землей сруба.
Угодив одной ногой в никуда, Инга покачнулась, не удержала равновесия и полетела вниз.
«Это сон. Это всего лишь сон. Я не разобьюсь и не умру», – спасительным заклятием крутилось в голове, пока она падала и падала, с каждой секундой теряя надежду. И вдруг падение прекратилось, но Инга не рухнула ничком, как предполагала, а просто оказалась посреди своего же лагеря, на дорожке, ведущей к душевой.
Причем не одна. В паре шагов напротив стояла девушка – не совсем уж незнакомая, а как будто вожатая какого-то из отрядов помладше, и звали ее… вроде бы Таня. Волосы у Тани были мокрые, словно она недавно помыла голову, зато на лице и на руках виднелись темные пятна то ли грязи, то ли копоти, а одежда отчего-то оказалась вывернута наизнанку.
– Мальчики, а вы что тут делаете? – строго посмотрев на Ингу, поинтересовалась она. – Почему не в корпусе?
Инга опешила. Какие мальчики? Неужели можно настолько перепутать? У нее же и волосы длинные, сейчас заплетенные в две косы, и одета она в кофту и юбку. Но ответить не успела.
– А почему на улице в такое время и в такую погоду? – продолжила Таня.
И Инга наконец догадалась, что вожатая разговаривала вовсе не с ней и действительно видела не ее, а кого-то совершенно другого. А ей просто выпала роль призрачного свидетеля. Случайного. Или как раз не случайного, которому пытались рассказать о чем-то важном, как умели.
– Вы трое, ну-ка марш назад в корпус! – между тем решительно распорядилась Таня. – А Гену я сама отведу. – Потом протянула руку, словно хотела кого-то ухватить. – Ну что, идем? И давай быстрее, а то вдруг сейчас ливанет. – Воскликнула нетерпеливо: – Да шевелись же! – И неожиданно уставилась Инге прямо в глаза.
Та прекрасно почувствовала этот взгляд и твердо знала – сейчас Таня и правда видела именно ее. И говорила тоже ей, одновременно будто и жалуясь, и оправдываясь:
– Они хотели в него, а попали в меня. Так что теперь на тебя вся надежда.
А потом запрокинула голову, устремила взор в полыхавшее всеми существующими красками небо, и вдруг… вспыхнула ярко, ослепив на мгновение, огненной птицей взлетела над землей, вознеслась ввысь и загорелась там далекой мерцающей звездочкой.
Глава 18
Генка Белянкин стал совершенно другим – это заметили все, даже самые невнимательные. Причем слишком неожиданно и резко, словно его подменили. Вчера был один человек, а сегодня уже не узнать. Внешне вроде бы очень похож, а вот во всем остальном – ни капли.
И мало того что он решился пригласить на дискотеке красавицу Корзун, а когда та отказала, посмеялся над ней, так еще и превратился во второго Мотю. Или даже в первого. Потому что теперь уже Моте стало до него, как
