Пионерская клятва на крови - Эльвира Владимировна Смелик
– Можно тебя? На танец.
Такого Инга не предполагала – вот совсем не предполагала – смутилась, переспросила с сомнением:
– Меня?
– Тебя, – подтвердил он и не стал дожидаться ответа, увидев, что она по-прежнему в замешательстве, взял за руку, произнес уверенно: – Идем.
Если бы Инга точно не хотела, то сразу, как только Паша пригласил, даже не задумываясь, сказала бы «нет». А она и сейчас не возразила, не стала сопротивляться, высвобождать руку из его пальцев, смиренно прошла за Пашей в центр танцплощадки, хотя и замешкалась, прежде чем положить ладони ему на плечи.
Хорошо, что через ткань футболки Паша не мог ощутить, как они вспотели от волнения. Еще и ноги стали будто деревянными, отказывались повиноваться и нормально гнуться в коленках. И мысли в голове перепутались, а под кожей щек разгорался пожар.
Правда, с ногами Инга более-менее разобралась, но лишь потому, что послушно последовала за Пашей, когда он повел. И все-таки не до конца попадала в такт, а потом ее вообще угораздило споткнуться, пусть и не настолько сильно, чтобы упасть.
– Ты что, меня боишься? – поинтересовался Паша.
Инга, рассердившись на себя за скованность и неуклюжесть, выдававшие ее с головой, резко выдохнула:
– Нет. – И сразу сама спросила, чтобы не объясняться: – А ты меня назло Оле пригласил?
– Нет, – будто передразнив, повторил за ней Паша, и тоже больше не добавил ни слова, только улыбнулся.
И как это понимать?
Инга опять едва не смутилась и не покраснела. С трудом сдержалась. И вот что странно: рот у Паши улыбался, лицо вроде тоже улыбалось, а глаза – нет.
Они вообще ничего не выражали помимо интереса. Такого, с каким Инга сама рассматривала бы муравьев, бегающих туда-сюда по поверхности муравейника, или присевшую на цветок неизвестную бабочку, или новую формулу, написанную учителем на доске. А ведь были действительно красивыми, ясно-голубыми, чистыми, как драгоценный камень или прозрачный озерный лед.
У Инги никак не получалось разобраться в своих впечатлениях. Может, она и правда боялась Пашу? Или не совсем его, а своего отношения к нему. Он притягивал, но стоило надолго задуматься или действительно подойти ближе, что-то непременно тревожило и настораживало, словно неведомый внутренний голос пытался предупредить и остановить.
С Лёшкой Инга ничего подобного не ощущала, хотя он тоже парень и тоже ей симпатичен. Но в него она точно не влюблена, а тут…
Тут получалось слишком сложно. И Инга с облегчением вздохнула, когда песня закончилась, торопливо убрала ладони с Пашиных плеч, выскользнула из его рук, стараясь не встретиться взглядом. И больше вообще не стала танцевать, ушла в корпус, достала блокнот, устроилась на кровати да так и просидела в задумчивости до того момента, пока не вернулись остальные девчонки.
Глава 17
Ввалившись в палату, Оля Корзун (честно говоря, Инга даже не обратила внимания, осталась ли та на дискотеке или тоже сразу сбежала после выходки Белянкина) в первую очередь стянула одолженный наряд и, надев первое, что попалось под руку, подошла к Ингиной кровати.
– Вот! Забирай! – заявила, небрежно бросив на нее платье, и не отвалила сразу, молча постояла несколько секунд, поджав губы и сложив на груди руки, потом произнесла: – А ты, Малеева, оказывается, нарасхват, – смерила оценивающим взглядом. – Кто бы мог подумать. А ведь такая скромница на вид. Типа, ни танцы, ни мальчики ее не интересуют. – И, убедившись, что Инга не собиралась ей отвечать, снисходительно фыркнув, добавила: – Не расскажешь, кто там у тебя в планах следующий? Или пока на Паше остановишься? А через пару дней посмотришь и решишь, кому еще можно дорогу перейти.
– Оль, – вмешалась появившаяся чуть раньше и теперь тоже сидевшая на своей кровати Галя, – а ничего, что это Паша сам ее пригласил? – Ввернула многозначительно: – А не она за ним бегала. Как некоторые. – И предложила: – Так, может, лучше с ним пойдешь отношения выяснишь?
А Инга так ни слова и не произнесла, хотя тоже легко могла съязвить, выдать что-нибудь обидное. Но зачем?
Не получишь никакого удовольствия, еще сильнее ранив человека, которому и без того больно. Даже если он сам напрашивался. Так ведь для того и напрашивался, чтобы устроить скандал, выплеснуть злость и обиду. Но Инге совсем не хотелось в подобных разборках участвовать. Нелепо же как-то.
Она присела на корточки, вытащила из-под кровати чемодан, откинула крышку, засунула в него платье, затолкала назад под кровать и вышла из палаты. Потом из корпуса.
– Малеева! Ты куда? – окликнула ее с крыльца Людмила Леонидовна. – Отбой через десять минут.
– Туда.
Инга махнула рукой в сторону туалета и действительно свернула в указанном самой же направлении, чтобы ее снова не окликнули. А затем опять свернула, но теперь уже к стадиону.
Там сейчас точно пусто и можно присесть, не на лавочки-трибуны, торчавшие на самом виду, а с другого края – прямо на зеленый газон рядом с оградой.
Инга подтянула ноги к груди, обхватила их руками, пристроила на коленях подбородок и не сдвинулась с места, даже когда горн три раза подряд заунывно провыл: «Спать-спать по палаткам пионерам-октябряткам».
Уже по-настоящему стемнело, на фиолетовом небе ярко мерцали звезды, а над высоким зданием клуба висел месяц. Инга попробовала определить – растущий или убывающий? Папа же ей объяснял как, и вроде бы она не забыла.
Если провести линию, от верхнего острого кончика до нижнего, а потом продолжить еще немного и получится правильная буква «Р», значит растущий. С каждым днем, точнее, ночью, он будет становиться все полнее, а потом наступит полнолуние.
Краем глаза Инга уловила невдалеке какое-то движение, повернулась и убедилась, что не почудилось – к ней шагал человек, отрядный вожатый Коля. Подошел, остановился в шаге, поинтересовался дружелюбно и негромко:
– Ты тут надолго?
Инга не ответила, только глянула исподлобья и опять опустила глаза. А Коля присел рядом.
– Случилось чего? Или по дому соскучилась?
– Не соскучилась, – возразила она. – Я привыкла. Каждое лето в лагерь езжу. – И все-таки пояснила: – Просто захотелось побыть одной.
– Ясно, – кивнул вожатый с пониманием, хотя почти сразу произнес: – Но я тоже не могу тебя здесь оставить.
– Я и не собираюсь всю ночь сидеть, – проговорила Инга. – Только немного.
Коля опять кивнул и опять добавил:
– Но сигнал-то к отбою уже был, и Людмила Леонидовна волнуется. – Потом спросил: – Еще пяти минут хватит? А я не буду мешать, уйду.
Инга удивленно дернула плечом и заявила:
– Да нет, не надо.
Уперлась ладонями в землю, оттолкнулась, поднялась. Коля тоже распрямился следом, и они вместе зашагали к
