Тесс Герритсен - Хирург
На вопрос ответил Фрост, который встречался с врачом. Он раскрыл папку, в которой лежала медицинская карта Дианы Стерлинг.
– Вот что записала доктор Джилспай: «Тридцатилетняя белая женщина просит сделать анализ на ВИЧ-инфекцию. Пять дней тому назад имела незащищенное половое сношение с партнером, ВИЧ-статус которого неизвестен. На мой вопрос, принадлежит ли партнер к группе риска, пациентка не ответила и разрыдалась. Выяснилось, что половой акт был принудительным, и она не знает имени насильника. Заявлять об изнасиловании не хочет. Отказывается обратиться в службу помощи жертвам насилия». – Фрост оторвал взгляд от бумаги. – Это вся информация, которую удалось получить доктору Джилспай. Она провела осмотр, взяла анализ на сифилис, гонорею, ВИЧ-инфекцию и попросила пациентку прийти на повторный анализ крови на ВИЧ. Пациентка так и не пришла. Потому что уже была мертва.
– И доктор Джилспай так и не заявила в полицию? Даже после убийства? – спросил лейтенант Маркетт.
– Доктор не знала о том, что ее пациентку убили. Она не следила за новостями.
– А что с уликами? Взяты образцы спермы?
– Нет. Пациентка... м-м... – Фрост покраснел от смущения. Были темы, обсуждать которые семьянину вроде Фроста было непросто. – Она спринцевалась несколько раз, сразу после изнасилования.
– Вы что, осуждаете ее? – возмутилась Риццоли. – Черт возьми, я бы тоже прибегла к спринцеванию лизолом.
– Три жертвы изнасилования, – подытожил Маркетт. – Это не простое совпадение.
– Если вы найдете насильника, – сказал Цукер, – думаю, вы найдете и убийцу. Что с ДНК, анализ которой взяли у Нины Пейтон?
– Ее сейчас исследуют в срочном порядке, – ответила Риццоли. – В лаборатории образец спермы пролежал два месяца, и они так и не удосужились исследовать его. Так что мне пришлось, мягко говоря, надавить на них. Нам остается только надеяться, что убийца фигурирует в банке данных КОДИС.
КОДИС представлял собой банк данных ФБР, составленный по образцам ДНК. Система еще только внедрялась, и в нее до сих пор не были внесены генетические паспорта полумиллиона осужденных преступников. Вероятность того, что убийца окажется в числе тех, чьи ДНК уже имелись в базе данных, была ничтожно мала.
Маркетт взглянул на доктора Цукера.
– Наш неизвестный сначала насилует жертву, а спустя несколько недель возвращается, чтобы убить ее. Вы видите в этом какой-то смысл?
– Для нас в этом может и не быть никакого смысла, – сказал Цукер. – Только для него. Нельзя сказать, что это противоестественно для насильника – возвращаться и нападать на жертву во второй раз. Таким способом он предъявляет права на свою собственность. Ведь между жертвой и насильником устанавливаются отношения, пусть и патологические.
– Вы называете это отношениями? – фыркнула Риццоли.
– Да. Звучит отвратительно, но это так. Отношения, основанные на превосходстве. Сначала он морально уничтожает ее. Она становится уже не человеком, а вещью. Самое главное, что теперь об этом знает не только насильник, но и она сама. Сознание того, что женщина унижена, осквернена, возбуждает его, заставляя вернуться. В первый раз он метит свою жертву насилием. Потом приходит, чтобы предъявить права на полное господство.
Искалеченные души, подумал Мур. Вот что объединяло всех этих женщин. Ему вдруг пришло в голову, что и Кэтрин тоже среди них.
– Он не насиловал Кэтрин Корделл, – заметил Мур.
– Но она ведь тоже жертва насилия.
– Ее насильник вот уже два года как мертв. Как мог Хирург узнать в ней жертву? Как вообще она оказалась в поле его зрения? Она никому и никогда не рассказывала о том, что с ней произошло.
– Да, но она выходила в чат-рум, не так ли? Этот приватный сайт... – Цукер сделал паузу. – Господи! А что если он находит своих жертв в Интернете?
– Мы рассматривали такую возможность, – сказал Мур. – У Нины Пейтон вообще нет компьютера. Да и Корделл всегда сохраняла анонимность, выходя на сайт. Так что мы вновь возвращаемся к вопросу: почему Хирург зациклился на Корделл?
– Похоже, она стала для него навязчивой идеей, – высказал свои соображения Цукер. – Ему безумно нравится дразнить ее. Он даже идет на риск, лишь бы отправить ей по электронной почте фотографию Нины Пейтон. И этот шаг оборачивается для него катастрофой. Фотография приводит полицию к Нине. Он торопится, не может завершить убийство, не получает удовлетворения. Хуже того, он оставляет живого свидетеля. И это его самая большая ошибка.
– Это не было ошибкой, – не согласилась Риццоли. – Он изначально собирался оставить ее в живых.
Ее реплика вызвала скепсис у окружающих.
– А как же еще можно объяснить такой финт? – продолжила она. – Фотография, которую он отправил Корделл по электронной почте, была предназначена для того, чтобы мы зашевелились. Он послал ее и ждал нашей реакции. Ждал до тех пор, пока мы не позвонили на квартиру жертвы. Тогда он понял, что мы едем. И после этого полоснул ее по горлу, не доводя удар до смертельного, потому что хотел, чтобы мы нашли ее живой.
– О да, – скривился Кроу. – Все это было частью его плана.
– А какую цель он преследовал в таком случае? – спросил у Риццоли Цукер.
– Цель была обозначена надписью на бедре жертвы. Нина Пейтон была его подарком Корделл. Подарком, который должен был напугать ее до смерти.
Повисла пауза.
– Если так, то это сработало, – сказал Мур. – Корделл в шоке.
Цукер откинулся на спинку кресла и стал размышлять над теорией Риццоли:
– Слишком большой риск только для того, чтобы напугать одну женщину. Это признак мании величия. И может свидетельствовать о его неуравновешенности. Когда-то нечто подобное произошло с Джеффри Дамером и Тедом Банди. Они попросту утратили контроль над своими фантазиями. И стали беспечными. В итоге совершили массу ошибок.
Цукер поднялся и подошел к диаграмме, висевшей на стене. На ней уже были обозначены имена трех жертв. Внизу, под именем Нины Пейтон, он написал четвертое: Кэтрин Корделл.
– Она не одна из жертв – во всяком случае, пока. Но в каком-то смысле он определил ее как объект своего интереса. Как он вышел на нее? – Цукер оглядел собравшихся. – Вы беседовали с ее коллегами? Никто не вызвал у вас подозрений?
– Мы исключили Кеннета Кимбалла, врача пункта скорой помощи, – ответила Риццоли. – Он дежурил в ночь нападения на Нину Пейтон. Кроме того, мы опросили большинство мужского персонала хирургического отделения, а также врачей клиники.
– А как насчет партнера Корделл, доктора Фалко?
– Доктора Фалко мы не стали исключать.
Внимание Цукера сосредоточилось на Риццоли, и он уставился на нее странным взглядом. Взглядом «шизофреника», как называли его между собой полицейские из отдела убийств.
– Расскажите поподробнее, – тихо произнес он.
– У доктора Фалко безупречная репутация. Имеет диплом инженера по аэронавтике Массачусетского технического университета. Доктор медицины, выпускник Гарварда. Проходил хирургическую практику в клинике Питера Бента Бригхэма. Воспитывался матерью-одиночкой, работал, пока учился и в колледже, и в медицинской школе. Летает на собственном самолете. Обаятелен. Конечно, не Мел Гибсон, но может вскружить голову.
Даррен Кроу расхохотался.
– Ха, Риццоли оценивает подозреваемых по степени их внешней привлекательности. Это что, стиль всех женщин-полицейских?
Риццоли смерила его ненавидящим взглядом.
– Я хочу сказать, – продолжила она, – что этот мужчина мог бы без труда очаровать любую женщину. Но, насколько мне известно от медсестер, единственная женщина, которая его интересует, – это Корделл. Ни для кого не секрет, что он постоянно приглашает ее на свидания. А она упорно отказывается. Возможно, это ему порядком надоело.
– За доктором Фалко, конечно, стоит понаблюдать, – сказал Цукер. – Но давайте не будем торопиться и сужать круг подозреваемых. Попробуем оттолкнуться от личности самой Корделл. Могут ли быть иные причины, по которым Хирург выбрал ее на роль жертвы?
Мур был единственный, кто решился поставить вопрос по-другому.
– А что если она не просто очередная жертва в цепочке? Что если она всегда была объектом его внимания? Каждое из этих трех нападений в точности копировало прежние преступления в Джорджии. И очень похоже на то, что произошло с Корделл. Мы так и не попытались объяснить, почему он подражает Эндрю Капре. Как и то, почему он сосредоточился на единственной выжившей жертве Капры. – Мур ткнул пальцем в список имен. – Эти женщины – Стерлинг, Ортис, Пейтон – что если они всего лишь суррогат основной жертвы?
– Теория репрессивной мишени, – пояснил Цукер. – Вы не можете убить женщину, которую по-настоящему ненавидите, потому что она слишком сильна. Она внушает вам страх. Поэтому вы убиваете субститут – женщину, которая заменяет вам изначальную мишень.
