Вы меня не знаете - Имран Махмуд
Короче, я играл у себя в комнате и все, что помню, – это как услышал, что мама кричит в комнате у Блесс. Я вышел и заглянул в приоткрытую дверь. Было капец страшно, но мне уже десять и мне любопытно, в чем там дело. Блесс где-то восемь, так что это еще до того, как отец сделал с ней то, что сделал. Он тогда в очередной раз пропал, так что мы были втроем. И вот мама орет на Блесс как сумасшедшая, а та просто стоит, смотрит в пол, по щекам – крупные слезы. Мама такая: «Что ты за бестолковый ребенок?! Я весь день на работе. Мне вам, неблагодарным, еще ужин готовить, а ты даже не можешь догадаться, что надо в комнате прибрать? Ну и что ты стоишь? Иди прибирай. Сейчас же!»
Мама выходит из комнаты Блесс, и я заныриваю в свою, чтобы она меня не увидела. Минуты через две ко мне заходит Блесс, по всему лицу у нее следы от слез. Я думаю, что лучше бы ей приняться за уборку, пока мама не вернулась, и начинаю убираться у себя. И вот что странно: Блесс начинает мне помогать. Я не успеваю и слова сказать, как по лестнице поднимается мама, заходит ко мне и как психанет! Она начинает орать на Блесс: «Глупая девчонка! Что ты забыла у него в комнате, ты же еще в своей не прибрала! Тебе зачем, по-твоему, Боженька дал мозги?!» И мама хватает Блесс за руки, тонкие, как палочки, и тащит обратно в ее комнату. Потом, когда все немного улеглось, я иду к Блесс: она тихонько сидит в углу, играет с ворсинками на ковре. Я подхожу и трогаю ее носком ноги.
– Блесс, я не пойму, зачем ты взялась убираться у меня, ты же понимала, что она еще больше разозлится?
Она смотрит на меня с выражением, которое я никогда не забуду, и говорит:
– Она и так уже на меня зла. Я не хотела, чтобы она еще и на тебя злилась, – отвечает она и начинает снова перебирать ворс.
– Блесс. Ты своей добротой только себе хуже делаешь. Иногда нужно и за себя постоять, – говорю я в телефон.
– Да ничего. М-мне там все равно не нравилось. Не волнуйся. Кире привет, – отвечает она, и я кладу трубку.
Несмотря на то, что у Блесс случилось нечто стремное, я в каком-то смысле был рад возможности подумать о чем-то другом. Чем ближе я подходил к дому, тем больше мысленно возвращался к собственной жизни и встрече со Спуксом. В тот день я в глубине души верил, реально верил, что мой план может сработать. В каком-то смысле это был идеальный план. Мелкий придурок с юга создает неприятности чувакам с севера. Уводит покупателей. Барыжит на чужих районах. Этого должно быть достаточно, чтобы прикрыть лавочку. Спукс из тюрьмы стукнет своим, кто на воле, где его сестра, – и все, дело сделано. Серьезно, они должны были накрыть его за пять минут. И не важно, что на самом деле он не знает, где Кира. Достаточно уже того, что он наводил шороху на территории больших шишек. Это уже причина, чтобы его загасить, и я бы об этом не пожалел, ни секунды.
То, что Джамиль мертв, – это не плохо, и, даже учитывая все, что случилось, я и сейчас так считаю. Поверьте, он был плохим, конченым, но это не значит, что его шлепнул я. Тогда я реально хотел, чтобы Пушки его пристрелили. Я не могу врать, что не хотел, потому что сейчас рассказываю только правду. Но это не значит, что его убил я.
Длинный перерыв: 15:50
Центральный уголовный суд Т2017229
Дело рассматривает: ЕГО ЧЕСТЬ СУДЬЯ СЭЛМОН, КОРОЛЕВСКИЙ АДВОКАТ
Заключительные речи Суд: день 32
Пятница, 7 июля 2017 года
ВЫСТУПАЮТ
Со стороны обвинения: К. Сэлфред, королевский адвокат
Со стороны защиты: Подсудимый, лично
Расшифровка цифровой аудиозаписи выполнена Закрытой акционерной компанией «Т. Дж. Нэзерин», официальным поставщиком услуг судебной стенографии и расшифровки
15
10:05
Я сегодня всю ночь думал о своей речи, о том, что рассказывал вам вчера.
Если подумать, это в каком-то смысле забавно. Если бы Пушки убили его, вы могли бы сказать, что я – типа шепот, который потом перешел в крик и закончился смертью Джамиля. Я пустил слух, в котором он запутался и задохнулся. Я приложил к этому руку. Я сказал, что Киру забрал Джамиль. Но мне пришлось, чтобы обезопасить Киру, понимаете?
Так что теперь, из-за того разговора со Спуксом, я мог бы вам сказать, что Джамиля, скорее всего, замочили Пушки – отомстили. И все, дело закрыто. Всего хорошего, всего доброго, и надеюсь, что мы больше не увидимся.
Не буду врать, ночью я подумал: знаешь, не отходи-ка ты от плана, не усложняй жизнь себе и другим. Просто повтори то, что уже говорил в свидетельских показаниях и в показаниях здесь, в суде. Что моя вина только в том, что я просто сильно любил Киру и поэтому пустил тот слух. Что я точно не знаю, но, скорее всего, Джамиля прикончили Пушки.
Но потом я подумал: если дальше я опять буду говорить неправду, как я могу быть уверен, что вы мне поверите? Может, если я совру, то упущу единственный шанс позволить вам судить то, что произошло на самом деле. Потому что, даже учитывая, что это дело, капец, темное, в душе я все равно надеюсь, что если вы будете знать всю правду, то сможете судить меня справедливо. И может, если меня осудят справедливо, это будет лучше, чем сесть по несправедливости. Мне ведь все равно с этим жить, разве нет?
В начале своей речи я сказал, что есть кое-что, из-за чего меня могут убить, как только я выйду из зала суда. Думаю, я с самого начала понимал, что мне придется вам об этом рассказать. Честно, мне страшно об этом даже подумать. Так что же меня останавливает? У меня нет никакой инструкции, что говорить. И нет адвоката, который своими словами пудрил
