Тихая квартирантка - Клеменс Мишальон
Незадолго до смерти мама прочла мне небольшую лекцию. Она подождала, пока отец уйдет поговорить с каким-то врачом. В то время он разговаривал с кучей врачей, хотя без толку – у них закончились идеи, как ее вылечить.
Когда мы остались вдвоем, мама похлопала по кровати рядом с собой.
– Иди сюда.
Было странно видеть ее так близко в самом конце. Она больше не походила на себя. Похудела на целую тонну. Волосы снова отросли после прекращения химиотерапии, но истончились, и теперь в них проглядывала седина. Всякий раз, обнимая ее, я чувствовала только кожу да кости.
Мама обвила меня рукой за плечи и притянула ближе.
– Я не боюсь, – сказала она, уставившись в потолок, словно избегая встречаться со мной взглядом. – Ну, иногда боюсь, но не за тебя. Я знаю, ты остаешься с прекрасным человеком. – Она тяжело сглотнула. – Я так благодарна за то время, которое мы провели вместе… Мы трое.
Это было прощание, а я не хотела прощаться. Я хотела, чтобы мама вернулась домой, даже зная, что это невозможно.
Правда в том, что я не хотела стать той, чья мама умерла от рака. Просыпаться каждый день и вспоминать, что ее нет. У одной девочки из школы, Кэти, год назад брат умер от лейкемии. Она пропустила несколько недель занятий, а когда вернулась, все обращались с ней, как с хрупкой вещицей.
Я не хочу быть хрупкой вещицей.
Но, так или иначе, мама прощалась со мной. Она обняла меня крепче и продолжила.
– В какой-то момент вы останетесь только вдвоем. Это нормально. Понимаешь? Я хочу, чтобы ты знала: я спокойна. Он будет заботиться о тебе. А ты – о нем. Нам так повезло, что он у нас есть.
Мама вытерла глаза свободной рукой. Я чувствовала, что тоже должна плакать, но, когда за короткое время происходит столько всего грустного, ты доходишь до точки, после которой не остается слез.
Мама по-прежнему смотрела в потолок.
– Вам двоим нужно держаться друг за друга. Я сказала ему об этом. Понимаешь? – Я кивнула. – Бабушка с дедушкой тоже будут рядом. Знаю, твой папа не всегда с ними ладит, но помни: на них можно положиться. – Она перевела взгляд на меня, и я снова кивнула. – Вы с папой – одна команда. И всегда будете друг у друга.
Не знаю насчет всегда. Однако мама оказалась права в другом. Через три недели она умерла, и остались только мы двое.
В доме ничего особенно не изменилось. Надеюсь, это не прозвучит бесчувственно. Просто даже когда мама была здорова, отец делал бо́льшую часть работы по хозяйству. Готовка, уборка. Всегда нам готовил, всюду нас возил.
Поэтому он продолжил готовить. Я помогала с уборкой. Отец вернулся к работе, а я – к учебе. «Год только начался, – сказал он. – Привычный распорядок поможет войти в колею».
Отец хотел облегчить мне жизнь, знаю, – просто он чересчур хорошо держался. В доме царил порядок. Папа всячески оберегал меня. Словно прочитал книгу по самопомощи, что-то вроде «Как справиться с пережившим утрату подростком», и выучил наизусть каждую главу.
Я хотела, чтобы он перестал. Чтобы все пошло наперекосяк. Казалось неуважительным просто жить как раньше, словно мы прекрасно справлялись без мамы. Я хотела, чтобы дом отражал мое внутреннее состояние – полный хаос.
А потом, примерно через месяц после маминой смерти, отец забрал меня из школы (я могла бы ездить на автобусе или найти попутчиков, но он и слышать об этом не желает) и объявил, что нам нужно переезжать. Мамины родители нас выгнали. Он этого прямо не сказал, однако смысл приблизительно такой.
Не понимаю всей этой шумихи вокруг бабушек и дедушек. Родители отца умерли до моего рождения, и он никогда не вдавался в подробности. С мамиными родителями я в хороших отношениях, но они не в восторге от папы. Не знаю почему. Мама шутила, мол, они просто злятся, ведь он забрал у них драгоценную дочурку. Иногда отец заявлял, что это из-за денег: у мамы были деньги, а у него нет. Мама всегда просила его не начинать, похлопывала по руке и говорила что-нибудь вроде «перестань, ты им очень нравишься, просто они не знают, как это показать, вот и все».
Перед маминой смертью, после того, как ей стало хуже, я подслушала их с отцом разговор. Они думали, я сплю, но я спустилась за стаканом воды. Из кухни долетали голоса. «Я не говорю, что мы должны согласиться. Просто хочу, чтобы ты знал об их предложении. Если ты когда-нибудь почувствуешь, что не… справляешься один, они могут ее забрать».
Папа взбесился: «Ушам своим не верю!» Я слышала, как он ударил по обеденному столу. (На следующий день я обнаружила на дереве большую отметину.) «Она моя дочь. Они видятся с ней сколько?.. раз, два в год? И думают, что могут влезть и забрать ее у нас? У меня?» Отец не мог стоять на месте. Я сделала пару шагов назад, чтобы он меня не заметил. «Знаю, для них я никчемный болван, но она моя дочь. Я ее вырастил».
Скрежет стула по кухонному полу. Я представила, как мама встает, кладет руку ему на плечо, пытаясь успокоить.
– Я не собиралась тебя расстраивать. Прости. Всего лишь хотела, чтобы ты знал. Все нормально. Давай больше не будем об этом.
Без понятия, что произошло потом. В последний раз я видела бабушку с дедушкой на похоронах. Они подошли к нам после службы. Папа держался вежливо, выпрямив спину; его плечи напряглись так, что казалось, никогда больше не пошевелятся. Говорили мало, только то, что полагается в подобных обстоятельствах: «Как ты держишься?» и «Она была такая замечательная», и «Надеюсь, сейчас она обрела покой». Мы все потеряли того, кого очень любили, но это не значило, что мы вдруг полюбили друг друга.
В общем, бабушка с дедушкой вынудили нас съехать. Возможно, через несколько недель после похорон они поняли, что мы никогда не сблизимся и пришло время порвать отношения. Возможно, отец попросил их не лезть не в свое дело, и поэтому они решили забрать дом. Не то чтобы собирались в нем жить. У них есть еще один, далеко отсюда, на севере. Они просто хотели продать этот. Какая разница? Нам пришлось покинуть дом, где я прожила всю жизнь. Где хранились все мои воспоминания о маме.
Там я по-прежнему могла ее видеть. Как она сидит со мной на диване, пока
