Сергей Шарапов - Сотвори свою смерть
Виктор поспешил к себе.
Оля сидела на подоконнике и, открыв форточку, пускала в нее сигаретный дым.
— Ты куришь?
— Иногда, — Оля затушила сигарету. — Где книга?
Виктор полез в ящик стола и вдруг вспомнил слова Павла о том, что Оля тоже каким-то образом может быть причастна к этому делу. Украдкой взглянув на невесту, он вдруг почувствовал, как у него вспотели ладони.
«Нет, глупости, — начал он уговаривать себя. — Если подозревать всех подряд, то можно сойти с ума…»
Раскрыв рукопись на той странице, на которой они остановились вчера, молодые люди шаг за шагом стали приближаться к цели. В конце концов настал момент, когда Оля бесстрастным голосом перевела:
«И следующий этап моего опыта — оживление… Для этого необходимо…»
— Стоп! — воскликнул Виктор: ему вдруг показалось, что за окном мелькнула чья-то тень. — Не произноси вслух, — с мольбой попросил он.
Девушка непонимающе посмотрела на жениха:
— Господи, что за перестраховка?
— Покажи, где это? — Виктор сгорал от нетерпения.
Через мгновение Тень в окне была забыта — Виктор на несколько минут уставился в формулу.
— Неужели так просто?.. — разочарованно вздохнул он и тут же стал одеваться. — Мне необходимо это тщательно проверить.
— Как? Где? — удивилась Оля.
— В лаборатории…
— Ты что? Половина первого ночи, да и как ты, интересно, туда попадешь? — девушка покрутила пальцем у виска и поднялась со стула.
— Ладно, поеду завтра, — согласился Виктор и только сейчас заметил, что Оля взяла свою сумочку. — Ты куда?
— Домой, — улыбнулась та и добавила: — Уже слишком поздно.
— Так оставайся, — предложил Виктор.
— Нет, извини, мне завтра на работу, и я хочу выспаться, — настойчиво сказала Оля и попросила: — Вызови мне такси.
— Конечно, — Виктор бросился к телефону.
Через минуту-другую он уже помогал невесте одеться, при этом шепотом, чтобы не разбудить родителей, рассказывал:
— В диспетчерской пообещали, что машину пришлют сейчас же, так что выходить надо немедленно… И еще: завтра я с самого утра отправляюсь в лабораторию, так что увидимся лишь через неделю…
Оля молча кивала, не сводя с Виктора какого-то странного взгляда.
— Как ты себя чувствуешь? — забеспокоился тот.
— Болит голова, — бесцветным голосом отозвалась Оля и опустила глаза.
Осторожно закрыв за собой дверь, молодые люди спустились на улицу, где их уже ожидало такси. Виктор расплатился с водителем и, помахав девушке на прощание рукой, вошел в подъезд.
Негромко насвистывая, он поднялся по лестнице и уже у себя в квартире перевел дыхание.
«Завтра я смогу перепроверить расчеты „алхимика“», — подумал Виктор, и радость переполнила его сердце.
На цыпочках он вошел в свою комнату и обмер: рукописи на столе не было.
«За пять минут моего отсутствия пропала…»
— Нет! — воскликнул он и принялся поочередно выдвигать ящики стола, надеясь, что по забывчивости сунул рукопись в один из них.
Однако он отчетливо помнил, как, пропуская вперед Олю, оглянулся — кожаная папка лежала на столе.
«Украли! — мелькнуло в голове, и тут же пришло решение: — Прошло не так много времени. Вор не мог уйти далеко. Может быть, я успею его догнать…»
Перепрыгивая через две ступеньки, Виктор сбежал с лестницы.
Двор был пуст, и он, осторожно оглядываясь, попытался прикинуть, в каком направлении мог скрыться преступник.
Вдруг где-то в отдалении послышался характерный звук — так могут ступать лишь тяжеловесные ботинки. Страх наполнил его сердце, но Виктор, сделав над собой усилие, медленно пошел на звук.
«У него книга… Моя книга…» — твердил он себе, и это придавало ему сил.
Неожиданно в тишине раздался глухой, булькающий хрип. Это длилось несколько секунд, а потом все стихло. Крадучись, Виктор зашагал в темноту и прямо за углом соседнего дома едва не споткнулся о лежащего лицом вниз человека.
Впереди мелькнул огромный силуэт, и Виктору на мгновение показалось, что это был никто иной, как тот самый ужасный монстр. Однако у самых его ног лежал человек, который, вероятно, нуждался в помощи.
— Эй, товарищ! — негромко произнес Виктор, нагнулся, перевернул незнакомца, и в ту же секунду отпрянул назад, будто его ударило током: он узнал лежащего.
Это был блондин в кожаной куртке из аэропорта.
— Боже мой! — в груди у Виктора похолодело, и вдруг он увидел в темноте знакомый потертый переплет.
Дрожащими руками вырвал рукопись из сжатых пальцев светловолосого и лишь тогда сообразил, что тот мертв. Однако Виктор старательно нащупывал пульс, но пульса не было.
«Что мне делать?.. Что? — стучало в голове у Виктора, однако внутренний голос приказывал: — Не надо милицит. Начнутся допросы, и ты не сможешь завтра поехать в лабораторию… А сейчас рукопись с тобой, и через несколько часов ты приступишь к опытам…»
У него перехватило дыхание от такой предательской мысли. Вспомнилась и гигантская тень невдалеке.
«Но убитый украл мою рукопись, а убийца, выходит, вернул ее мне…» — голова совершенно отказывалась работать, а состояние Виктора можно было назвать опустошенным…
Решение пришло само собой. Заметив неподалеку одинокий телефон-автомат, молодой человек направился к нему. Набрав «02» и услышав спокойный голос дежурного, он измененным голосом сказал:
— На Садовом кольце возле дома двадцать шесть убит мужчина…
Потом опустил трубку на рычаг и, прижимая к груди рукопись, поспешил домой.
III
Первое, что сделал Виктор утром, так это позвонил профессору Никифорову. Когда-то шеф дал ему номер своего телефона и попросил пользоваться им лишь в случае крайней необходимости. Теперь эта необходимость настала: во-первых, он располагал уникальной рукописью, а во-вторых, эти странные люди вокруг, которые один за другим отправлялись на тот свет не по своей воле.
Решив, что поводов достаточно, Виктор набрал нужные цифры.
В то мгновение, когда он уже готов был положить трубку, на другом конце провода раздался голос:
— Алло?
— Юг-16, — назвал Виктор пароль и попросил: — профессора Никифорова.
— Одну минуту, соединяю…
Через несколько секунд его ухо резанул сиплый голос шефа:
— Да, я слушаю.
— Это Виктор Франк.
— Виктор? — заволновался Никифоров. — Откуда ты звонишь?
— Из дому.
— Немедленно найди другой телефон, и я снова жду твоего звонка.
В трубке раздались короткие гудки.
— Вот черт! — выругался Виктор, но тем не менее оделся и вышел на улицу.
Он впоследствии даже самому себе не признавался в том, как боялся телефонного автомата, по которому ночью вызывал милицию. Вдруг померещилось, что мертвец все еще лежит за углом соседнего дома — холодный и недвижимый, с выпученными глазами… Нет, только не это. Виктор направился к таксофону в противоположном конце улицы.
Через несколько минут он вновь разговаривал с шефом. Не вдаваясь в подробности, поведал о рукописи и о ее значении.
— Интересно, интересно, — протянул Никифоров. — И вы уверены, что труд неизвестного ископаемого поможет нашим исследованиям?
— Для этого мне нужно поскорее попасть в лабораторию, — Виктору вдруг стало душно, и он расстегнул воротник меховой куртки.
— Через полчаса за вами заедет машина, которая обычно забирает вас из аэропорта. Собирайтесь и ждите на улице, — шеф повесил трубку.
«Слава Богу, сегодня я смогу начать работу…» — подумал Виктор, быстрым шагом направляясь к дому, уже почти забыв о ночном происшествии.
В квартире было на удивление тихо. Виктор знал, что у отца занятия. Но где мать?
— Мама! — встревоженно позвал он.
Ответа не последовало. Заглянул в спальню родителей и с облегчением вздохнул — матери на кровати не было.
«Значит, ей стало настолько хорошо, что она вышла прогуляться», — подумал Виктор и принялся собирать дорожную сумку.
Мелькнула мысль позвонить Оле, но тут же исчезла, вытесненная другими проблемами.
Через полчаса он уже стоял у подъезда и нетерпеливо вглядывался в проезжающие машины. Заветная рукопись, положенная на самое дно сумки, приятно тяжелила руку.
— Ты что, уезжаешь, сынок? — неожиданно откуда-то сбоку раздался голос матери.
— Да, меня срочно вызвали в лабораторию, — соврал Виктор и покраснел, вспомнив, что даже не оставил записки.
— Это за тобой? — кивнула Светлана Петровна на бежевый микроавтобус, затормозивший у подъезда.
— Да… Я пошел, — Виктор чмокнул мать в щеку и вскочил в салон.
Машина тут же рванула с места, подняв целые фонтаны брызг.
Виктор еще заметил, как мать отскочила в сторону и на ее лице появилось совсем детское выражение обиды.
