Гэри Ван Хаас - Икона, или Острова смерти

Она нырнула, и меня окатило водопадом брызг. Я наблюдал, как она плывет на ту сторону и обратно, гибкая и грациозная, словно дельфин.

Я зашел в кабинку, переоделся и присоединился к ней.

— Спорим, я быстрее доплыву до того края, — сказала она смеясь. Мрачное настроение вчерашнего вечера покинуло ее.

Я нырнул в прохладную воду и поплыл рядом с ней. Мы обнялись и поцеловались.

— Знаешь… — выдохнула она. — Ты сделал мой последний день в Афинах таким прекрасным…

Позже мы сидели в тускло освещенном холле. Играла негромкая, успокаивающая музыка. Мария мило болтала.

— Ты даже не представляешь себе, как мне хорошо с тобой, Гарт. — Она положила ладонь поверх моей; наши пальцы переплелись. Потом она застенчиво опустила глаза. — Если честно, я мало с кем спала. Я из породы однолюбок. Ты мне веришь? — Она убрала руку и принялась рассматривать золотое кольцо на пальце.

Я внимательно посмотрел на красивое колечко с маленьким бриллиантом. Она сняла его и зажала в кулаке, а потом тихо продолжала:

— Я думала, это мое обручальное кольцо. — В ее глазах стояли слезы. Мария глубоко вздохнула и успокоилась. — Он подарил мне его.

— Тот грек?

— Да. Никос. — Она впервые назвала его по имени. Видимо, ее охватила ностальгия, и Мария хотела выговориться. В голосе девушки больше не звучала горечь; ее место занял оттенок грусти.

— Я встретила его, когда впервые прилетела в Грецию. Это была любовь с первого взгляда. Лунный свет, цветы, великолепное море, романтика островов… Я никогда ничего подобного не видела. Мне он казался Адонисом — красивый, без малейшего изъяна, как античная статуя. Настоящий рыцарь. Ни один мужчина не сводил меня с ума так, как Никос.

Я поднес зажигалку к ее сигарете; слушая Марию и разглядывая ее хорошенькое личико, я испытывал к ней что-то вроде теплой братской любви.

— С тех пор у меня был только Никос. Каждый раз, когда я прилетала, мы все время проводили вместе. Это кольцо он подарил мне на прошлое Рождество. — Она разжала пальцы и поднесла кольцо к свету. Бриллиант сверкнул. Мария поспешно сжала кулак. — Он обещал, что мы поженимся, но всегда появлялась какая-нибудь отговорка. Сначала ему нужно было дождаться, когда выйдет замуж его сестра. Потом у него заболела мать. Он никогда не приводил меня к себе домой, чтобы познакомить с родными… Никос говорил, что слишком занят. — Мария помолчала, мысленно уносясь к тем событиям, о которых она рассказывала. — Когда я приехала сюда в последний раз, он меня не ждал. Я подумала, что сделаю ему сюрприз своим приездом, и поехала к нему домой. Дверь открыла женщина. Я изо всех сил надеялась, что это его сестра. Но это была его жена. Жена! Представляешь, что я чувствовала? Чуть не умерла на месте. Страшно разозлилась.

— Такое случается, — негромко отозвался я, подытоживая этой краткой фразой все, что мне было известно о сюрпризах, предлагаемых жизнью. — Даже с мужчинами.

Она взглянула на меня.

— Ты хочешь сказать, что и с тобой?

— Я не исключение из рода человеческого, — ответил я. Мне хотелось рассказать ей о своем неудачном браке, но я решил, что это бессмысленно. Многое в жизни — всего лишь иллюзия; а то, что произошло со мной за последнее время, по большей части казалось мне нереальным.

Мария спрятала кольцо в сумочку и улыбнулась:

— Ты поднял мне настроение, Гарт. Спасибо.

Я почувствовал, что готов растрогаться.

— Ты хороший человек, Мария, и удивительная женщина. Я тебя не забуду. — Я наклонился через стол и поцеловал ее.

Лицо Марии стало решительным.

— Это моя последняя ночь в Греции, так что я собираюсь окончательно с ней попрощаться и намерена вернуть кольцо Никосу.

— Ты действительно хочешь это сделать?

Она кивнула.

— Не хочу увозить с собой в Штаты неприятные воспоминания. Ничего, если я позвоню тебе попозже и расскажу, как все прошло? Мы сможем выпить на прощание.

У меня было другое предложение:

— А почему бы не сделать это прямо сейчас? Давай поднимемся к тебе и закажем в номер бутылку шампанского.

Мне не хотелось, чтобы она уходила. Я хотел удержать ее здесь, каким-то образом защитить и последовал за ней в вестибюль. Когда она повернулась, чтобы попрощаться со мной, то выглядела счастливой.

— Знаешь, ты классный парень, Гарт. Увидимся.

Мы поцеловались, как друзья. Я следил за тем, как она выходит из вращающихся стеклянных дверей и спускается на улицу по мраморным ступенькам.

Порыв. Интуиция. Не знаю что — но что-то заставила меня пойти за ней.

— Мария, подожди. Я поеду с тобой! — крикнул я.

Она остановилась.

— Лучше, если я буду одна, Гарт.

— Давай хотя бы я вызову тебе такси.

— Он живет всего в нескольких кварталах отсюда, в Колонаки. Я должна сделать это сама. Пойми меня.

Я наблюдал, как она уходит, и снова ощутил странное необъяснимое, интуитивное предчувствие.

Только настал вечер, широкая улица уже была забита медленно двигающимся транспортом. Редкие пешеходы наслаждались прогулкой в прохладных сумерках. Неподалеку от «Хилтона» остановился мотоциклист, но я не обратил на него особого внимания, хотя и заметил черную кожаную куртку и шлем с затененным щитком, опущенным на лицо. Когда Мария переходила улицу, он завел мотор и съехал с подъездной дорожки отеля, сделав разворот возле тротуара.

Я услышал заглушенный ревом мотора звук, похожий на разрыв хлопушки. Потом увидел, как Марию отбросило назад и она упала на тротуар. Мотоциклист помчался прочь и тут же затерялся среди машин.

Моей первой мыслью было, что она оказалась на пути у мотоцикла. Однако, судя по странному звуку, случилось что-то другое.

Когда я подбежал к ней, вокруг уже собралась толпа; машины, скрипя тормозами, останавливались, возбужденные голоса кричали по-гречески. Пожилая женщина истошно вопила, стоя на коленях на тротуаре; она призывала всех святых и размахивала скрюченными пальцами, чертя в воздухе крест.

Мария лежала навзничь, с широко раскрытыми и устремленными в вечернее небо глазами. Ее лицо было испачкано кровью, на груди расплывалось огромное алое пятно. Я пробился через толпу и опустился на колени рядом с ней. Мария посмотрела на меня, пытаясь что-то сказать, но ее зрачки уже остекленели. Она умирала. Сквозь прорехи ее блузки текла кровь.

Кто-то позади меня завопил по-английски:

— Вызовите полицию! В нее стреляли!

— Вызовите «скорую»! — крикнул я.

Я взял ее за руку; она была холодной и вялой. Мария отчаянно пыталась заговорить, но издавала только булькающие звуки. Ее тело вздрогнуло в последний раз и обмякло. Она умерла. Я застыл. В моем потрясенном сознании не было ни чувств, ни эмоций. Чья-то рука сжала мое плечо и заставила подняться с колен.

— Вы знаете эту женщину? — Голос был твердым и отчетливым.

Я тупо взглянул в лицо полисмена. Следом приехали другие; они обменялись несколькими словами, которых я не понял.

— Вы поедете с нами, — сказал полисмен, посовещавшись с коллегами.

Я последовал за ним в патрульную машину, начиная понемногу приходить в себя.

— Что случилось? — умоляюще спросил я. — Кто ее убил?

Полисмен озадаченно взглянул на меня, но ничего не ответил. Я услышал доносящуюся издалека сирену «скорой помощи».

Глава 26

— Кто мог желать ей смерти?

— Возможно, вы сами сумеете ответить на этот вопрос, мистер Хенсон.

Инспектор Коста Хараламбопулос, перебирая четки, беспокойно мерил шагами комнату. Временами он останавливался, чтобы затянуться турецкой сигаретой или отхлебнуть воды из стакана, стоящего на столе. У меня пересохло во рту и давно закончилось курево. Он неумолимо и сурово продолжал допрос:

— Скажите… как давно вы были знакомы с покойной?

Я в сотый раз повторил всю историю с самого начала. Я понял, что он пытается найти в ней изъян, заставить меня выложить правду. Инспектор был исполнен решимости и упрямо искал зацепки. Он кружил по комнате и смотрел на меня прищурившись, как лев смотрит на добычу. Я восхищался его упорством. Инспектор был человек средних лет, с густыми седыми усами — некий компромисс между боксером в среднем весе и высоким, поджарым атлетом, любителем активного отдыха.

— Что вам было от нее нужно? — спросил он в сотый раз.

Я чувствовал себя неловко и немного глупо. Мы с Марией провели много времени вместе, но я не смог назвать полицейским ее фамилию. Неужели мое существование настолько пусто и эгоистично, что я даже не удосужился спросить ее полное имя?

Хараламбопулос разбирал содержимое сумочки Марии, сваленное на столе. Он вытащил ее паспорт и пролистал.

— Мария Уоррен. Двадцать пять лет, место рождения — Куз-Бэй, Орегон, США. — Он слегка запнулся, произнося «Куз-Бэй», и сам улыбнулся своей неловкости. Инспектор говорил низким и гулким голосом, с греческим акцентом, хотя и бегло владел английским. — Ее постоянное место жительства?..