Максим Шаттам - Хищники

Фревен заметил, с каким вниманием все слушали ее удивительное сообщение.

— Могу я спросить, откуда вы это знаете? — спросил он.

Энн немного смутилась:

— Я… я очень много читаю на эту тему.

— Вы… читаете? Вы странная медсестра, мисс Доусон.

Несколько секунд они пристально смотрели друг на друга. Он пытался понять, что она скрывала и что знала.

— А как этот тип ведет себя в обычной жизни? — поинтересовался Маттерс.

Фревен опустил глаза, чтобы Энн смогла ответить.

— Ну… Он, я боюсь, не должен сильно отличаться от других солдат. Он хитрый, он знает, что не следует демонстрировать свое отличие от других. И воинская жизнь ему очень подходит. Надо уважать дисциплину, соблюдать иерархию, думаю, что он к этому приспособился лучше многих других. Он несет службу, создав вокруг себя некий панцирь, который служит ему маской. И военная дисциплина должна помогать ему скрывать свое истинное лицо. Жизнь в коллективе не представляет для него непреодолимых преград, ему достаточно приноровиться к критериям доброго товарищества и того, чтобы ему не докучали. Тем не менее я думаю, что он может чувствовать себя полностью раскованно. Но этот человек держится все-таки чуть в стороне от коллектива, он один из самых нелюдимых. Его характер слишком отличается от других, чтобы он смог все время жить вместе с другими.

— Одиночка или очень общительный человек, он может скрывать свое отличие за чрезмерностями в поведении, — заключил Фревен.

Потом повернулся к доске и завершил то, что начал писать:

Связь с животным миром.

Жестокость преступлений.

Театральность.

Преступник: одиночка или экстраверт?

— Это извращенец, — добавил Фревен. — Если он выставляет напоказ свои преступления, если он убивает с такой жестокостью, ища возможности поговорить с нами с помощью образов животных, то это не только для того, чтобы выразить себя, но и чтобы поиграть. Он оставляет ложные следы, уродует трупы. Он играет с нами.

— С нами? То есть с ВП? — удивился Ларссон.

— С другими, — уточнил Фревен, — с людьми, отличающимися от него. Это игрок с извращенным и вызывающим поведением. Он знает, как и все в роте Рейвен, что мы ведем расследование его преступлений, и с тех пор, как только появляется возможность, он бьет. В это утро Клаувиц и Форрел стали третьей и четвертой жертвами. Он говорит с нами. И в том, что он говорит, нет ничего дружественного.

— Вы думаете, что это он убил ваших людей? — спросила Энн.

— Без всяких сомнений.

— Когда говорите, что он играет, — развил мысль командира Конрад, — вы намекаете на те улики, которые он оставлял, чтобы направить нас по ложному следу? Как инициалы ОТ, обнаруженные на месте первого преступления?

— Например.

— Невозможно сказать, кто это написал — он или жертва! — вмешалась Энн.

Фревен пожал плечами:

— Если жертва, то это оказалось бессмысленным. Мы проверили весь третий взвод и даже всю роту Рейвен, ни у кого нет таких инициалов. Кажется наиболее вероятным, по мнению Маттерса, что это не «Оу-Ти», а «Кью-Ти», то есть Квентин Трентон. Но у него алиби на время обоих преступлений. И он… теперь мертв. И это оказался очень изобретательный способ обмануть нас.

— Может быть, нового преступления не будет… — предположил Донован с надеждой в глазах. — Если убийцей был Трентон.

Никто не возразил, и Маттерс продолжил:

— В итоге, надо найти крепкого правшу из третьего взвода, одиночку, умеющего приспособиться, или общительного экстраверта. Это сузит круг подозреваемых.

— С учетом того, что будет трудно расспрашивать людей, — заметил Фревен. — Они сплотились, к тому же теперь мы должны искать предателей, но солдаты хотят продемонстрировать свою солидарность, они даже могут выдумать что-то вместо того, чтобы помочь нам задержать одного из них. Помните, как они распределяли между собой испытание огнем при каждой вылазке, эти парни не раз спасали друг друга, и они снова начнут делать это. Солидарность — это самое сильное, что у них осталось.

— А этот Харрисон, что с ним делать теперь? — снова подал голос Монро. — Это наш человек или нет?

Фревен скептически усмехнулся:

— Трудно сказать. В определенный момент я хотел так думать, все было против него… Однако он не похож на того, кто нам нужен. Убийца осторожен, методичен. Он бы не хранил голову своей первой жертвы, это глупо.

— Этот убийца немного похож на охотника, не так ли? — сказал Маттерс. — А охотники любят хранить трофеи. Меня бы это не удивило. Харрисон идеально подходит!

Настала очередь Энн высказать свою точку зрения.

— А я присоединяюсь к мнению лейтенанта Фревена. Все указывает на то, что убийца осторожен и методичен, он думает о том, чтобы ликвидировать свои следы, тогда почему бы он оставил кровь на своем собственном ящике? Эти красные пятна, на которые я обратила внимание, когда осматривала ящики. Убийца знал, что грузчики будут двигать их, выгружая на берег, он понимал, что они забеспокоятся, увидев кровь на одном из ящиков. Почему здесь столько небрежности, в то время как на месте преступления он был предельно осторожен? В это верится с трудом. И наоборот, это хороший ложный след, дополнительное средство игры с нами.

— Поместим Харрисона на самый верх списка потенциальных подозреваемых, — подытожил Фревен. — За неимением достаточных улик Тоддворс не позволит нам никого арестовать. Надо продолжать наблюдать за ним, вызвать доверие у кого-нибудь из третьего взвода.

— Невозможно, — заверил лейтенанта Конрад. — Они все стоят горой друг за друга, никто не станет сотрудничать с нами.

— Я помогу вам найти такого человека, — вмешалась Энн. — Я смогу расположить их к вам. Они доверятся мне.

Фревен стиснул зубы. Это было то, чего он стал бояться с определенного момента.

— Это для вас единственное средство больше узнать о Харрисоне, — напомнила она.

Фревен сломал мел, который он держал в руках, и спокойно положил его в коробку, потом он отошел от доски и сел на край стола.

Монро нанес последний удар:

— Особенно теперь, когда у нас нет не только убийцы-врага, но и Харрисона. Виновен он или нет, но я уверяю вас, что если ему представится случай подстрелить нас, то он с удовольствием сделает это!

Маттерс поднял брови.

— Ну и что теперь? — спросила Энн, глядя на Фревена. — Время поджимает. Два преступления за две ночи. А сейчас вырисовывается третье.

— Четыре убийства, — холодно напомнил Конрад.

Фревен вздохнул. Энн отвела глаза. Она поняла, что он боится за нее. Он не хотел настолько вовлекать ее в это дело.

И он относился к ней с недоверием.

А она смогла бы.

В ней было что-то, что все время ускользало от него.

Тайна, которая делала из нее необыкновенную женщину.

Совсем как у убийцы, которого она собиралась преследовать.

20

Белый и холодный рассвет вырвался из-за края земли, чтобы прогнать последние сновидения.

Похожие на призраков человеческие фигуры, пошатываясь, возвращались на базу, а в это время смена — ее позаботились повести обходным путем — отправлялась на линию фронта, с глазами, еще опухшими от сна.

Роса усугубляла всепроникающую свежесть раннего утра, заставляя ежиться. Дымились кружки с чаем и кофе, и уже бомбардировщики и истребители начали свой полет над головами солдат в касках.

Фревен сидел на штабеле железных ящиков с боеприпасами, сжимая в руках горячую кружку и ожидая возвращения Маттерса, Донована и Конрада. Он побрился, заботливо обойдя еще стягивающий кожу шов, пересекший щеку от уха до подбородка.

Донован докладывал первым. Ничего, о чем можно сообщить в Главный штаб. Вслед за ним пришел Маттерс. Тоже ничего, офицеры роты Рейвен сообщили, что ночь на базе прошла спокойно. Когда появился Конрад, все посмотрели на него с заметной тревогой. Он жестом показал: все в порядке, в медчасти только раненые, трупы только с поля боя.

Фревен глубоко вздохнул. Как и все его подчиненные, он плохо спал, просыпаясь от малейшего шума, думая о том, с кем связана их миссия, и о беде, которую этот человек мог принести. Об убийстве, которое он, вероятно, собирался совершить, пока они бессильно ждали, пытаясь узнать, где и кто окажется следующей жертвой.

Сообщение о третьей «мирной» ночи вызвало у Фревена некоторое беспокойство. Конечно, вообще он чувствовал облегчение, но также тревогу и даже… грусть. А если убийца решил на время прекратить поиски самого себя и истребление других? Он мог скрыться, сменить взвод, роту, дезертировать? А если он получил ранение во время вчерашнего наступления? Может быть, он собирается вернуться домой и снова убивать, но уже вдалеке от Фревена и его команды? Это все приводило лейтенанта к неприятному выводу: случай ему не помощник. Ничто случайное не поможет ему избежать последствий этих гнусных преступлений. Не поспособствует торжеству правосудия, чтобы убийца Форрела, Клаувица и двух других жертв был наказан.