К. Сэнсом - Камни вместо сердец
– Тем, кому приходится выполнять наши обязанности, работа эта радости не представляет. Так, Хоб? – Эдвин бросил острый взгляд на Гибонса.
– Точно так, сэр, – подтвердил смотритель.
– Она сейчас в гостиной, – вновь повернулся ко мне Шоумс. – И вы можете сказать ей, чтобы привела старого Эммануила – подписать расписку за свою одежду – или подписала ее сама. Скажите, чтобы принесла расписку ко мне вместе с моей чернильницей.
Эллен Феттиплейс занималась в гостиной тем самым, что умела лучше всего: ободряла одного из пациентов спокойным и ровным голосом. Собеседником ее был тот самый высокий и худощавый мужчина, которого я видел во время своего предыдущего посещения. Они сидели за широким, изрезанным столом, на котором между ними стояли чернильница и перо. Эллен изучала какую-то бумагу, а новый пациент со смущением взирал на нее, прижимая к груди жалкий сверток. Когда я вошел, оба повернулись ко мне. Лицо моей приятельницы сразу преобразила восторженная улыбка. А ее собеседник, наоборот, уронил свой сверток на стол, вскочил и замахал руками в мою сторону.
– Адвокат! – завопил он. – Они подослали ко мне адвоката, чтобы упечь в тюрьму Маршалси![23]
– Нет, Эммануэль, – проговорила Эллен, хватая его за плечо. – Это мой друг, мастер Шардлейк. Он пришел, чтобы повидаться со мной.
В словах ее звучала гордость.
– Я же выплатил все, что мог, сэр! – ломая пальцы, сообщил мне этот несчастный. Он отодвинулся от меня подальше, приходя во все большее волнение. – Дело мое погибло, у меня осталась только та одежда, что на мне и в этом свертке. Суд разрешил мне пользоваться ею, они послали ее…
Я поднял руку в умиротворяющем жесте:
– Сэр, я пришел сюда, чтобы поговорить с Эллен. О вас мне совершенно ничего не известно…
– Все вы обманываете меня. Даже король своим ненастоящим серебром. Я видел его. A все мое подлинное серебро забрали!
– Пэлин! – позвала Феттиплейс, так как Эммануэль вырвался из ее рук и бросился к двери. Немедленно появившийся молодой человек крепко схватил беглеца.
– Пойдем-ка, дружище, – проворчал он. – Пойдем, полежим. Никто за тобой не гонится.
Он повел плачущего больного прочь, а я повернулся к Эллен. Она с ужасом смотрела на мою шею:
– Мэтью, что с тобой произошло?
– Попытка ограбления. Ничего страшного, – добавил я непринужденным тоном.
– Спасибо вам за посещение. Ведь с прошлого не прошло и четырех дней. – Женщина снова улыбнулась.
– Я хочу кое о чем расспросить тебя, – решил я сразу перейти к делу. – Однако Шоумс говорил, что ты должна подписать для него какую-то бумагу.
– Да, вот она, расписка за скудные пожитки мастера Эммануэля. Он не подписал ее, и потому это придется сделать мне.
Так моя подруга и поступила, выведя свое имя элегантным округлым почерком, подтверждавшим, что она получила кое-какое образование.
После того, как пациентка возвратила бумагу и перо в контору Шоумса, я последовал за ней по длинному коридору в ее комнату. На Эллен было то же самое голубое платье, что и в среду, и я заметил, что оно протерлось в нескольких местах. Мы миновали помещение, где жил жирный пожилой джентльмен, полагавший, что именно он и является королем. Дверь в его комнату была приоткрыта, и один из надзирателей менял покрывавший каменный пол тростник, прикрыв нос куском ткани, чтобы избавить себя от густой вони, которую распространяли старые подстилки, наваленные грудой в углу. Сам старик в бумажной короне сидел на комоде, укрываясь потрепанным покрывалом. Он с каменным выражением взирал перед собой, пренебрегая мимо идущими простыми смертными.
Мы вошли в комнату Эллен. Как обычно, она села на свою постель, а я остался стоять.
– Бедный мастер Эммануэль, – сказала она с печалью. – Еще в прошлом году он был процветающим джентльменом, торговцем зерном. Но после денежной реформы он принял платеж за крупную партию зерна новой монетой и понес огромные убытки. Он попытался скрыть этот факт за счет займа, но потерял свое дело. А с ним и разум.
Я посмотрел на нее:
– Ты ведь переживаешь за здешних больных, правда, Эллен?
– Кому-то приходится заботиться о тех, о ком больше позаботиться некому, – печально улыбнулась женщина.
– В данный момент я пытаюсь помочь одному молодому человеку, о котором также некому позаботиться, – рассказал я и, помедлив, добавил: – И для этого мне придется на некоторое время уехать из города.
Мисс Феттиплейс выпрямила спину, и на лице ее появилась тревога:
– Куда? И надолго?
– В Хэмпшир, получить показания. На неделю, быть может, или чуть больше.
– Так далеко? И я останусь одна… – В голосе больной проступило волнение.
– Я получил дело в Сиротском суде. Его представителям нередко приходится ездить туда, где живет подопечный.
– Я слышала, что этот суд – недоброе место.
После некоторых колебаний я глубоко вздохнул и негромко произнес:
– Там же хранятся и заключения о признании сумасшедшим. Мне пришлось посетить его во вторник. По поводу моего теперешнего дела. И я также… также спросил у клерка, находится ли там твое дело.
Впервые с момента нашего знакомства Эллен посмотрела на меня с гневом в глазах. Лицо ее переменилось, сделалось каким-то плоским и жестким.
– Как вы могли это сделать? – спросила она. – У вас нет никакого права лезть в мои бумаги! Нет права просматривать их.
Она отодвинулась от меня, стиснув в кулаки лежавшие на коленях ладони.
– Эллен, я просто хотел убедиться в том, что о тебе сделана соответствующая запись.
– Ложь! – Дышавший гневом голос женщины возвысился. – И вы посмеялись? Повеселились над тем, что читали?
– Эллен! – Я тоже повысил голос. – Читать было нечего! Там нет никакого заключения по твоему поводу.
– Что? – переспросила моя собеседница внезапно тихим голосом.
– Ты не зарегистрирована в качестве сумасшедшей.
– Но мои бумаги должны находиться там.
Я покачал головой:
– Их там нет. Тебя не должны были отправить сюда.
– И вы расскажете про это Шоумсу? – проговорила она едва слышно, с испугом. Все ее долгое доверие ко мне испарилось. Я умиротворяющее поднял руку:
– Конечно, нет. Однако, Эллен, они должны это знать. Мне хотелось бы защитить тебя, помочь тебе. Но чтобы сделать это, я должен узнать, каким образом ты попала сюда, что произошло. Пожалуйста, расскажи мне!
Не отвечая, пациентка смотрела на меня с жутким страхом и недоверием. И тут я произнес слова, показавшие, как мало я тогда понимал ее:
– Эллен, дорога до Портсмута проходит возле границы с Сассексом, неподалеку от городка Рольфсвуд, откуда ты, как мне известно, родом. Не найдется ли там кого-нибудь, кто мог бы помочь тебе и к кому я мог бы заехать?
При упоминании Рольфсвуда грудь Феттиплейс заходила ходуном, словно ей было трудно дышать. А потом она даже не закричала, а страшно завопила хриплым голосом:
– Нет! Нет!!!
Лицо ее побагровело.
– Они были такими сильными! – выкрикнула она затем. – Я не могла пошевелиться! А небо вверху было таким широким… таким широким, что могло проглотить меня!
Последние ее слова наполнял чистейший ужас.
– Эллен… – Я шагнул к женщине, но она отшатнулась, прижимаясь к стене:
– Он горел! Бедняга, он был целиком охвачен пламенем…
– Что?
Глаза ее остекленели, и я понял, что она не видит ни меня, ни комнаты, что взгляд ее обращен к чему-то ужасному, оставшемуся в прошлом.
– Я видела, как расплавилась, почернела и лопнула его кожа! – провыла она. – Он попытался подняться, но упал!
Дверь со стуком отлетела в сторону. Ворвавшийся Шоумс бросил на меня яростный взгляд. Следом за ним теснились Пэлин и Хоб Гибонс. В руке Пэлина находился моток веревки.
– Гвозди господни! – выкрикнул Эдвин. – Какая чертовщина здесь происходит?!
Посмотрев на них, Эллен сразу притихла, припав к стене, словно бедная мышь, загнанная котом в угол. Шоумс вцепился в мою руку мясистыми пальцами и потащил меня прочь.
– Все в порядке, – проговорил я. – Она всего лишь испугана…
И тут, когда было уже слишком, слишком поздно, я протянул Феттиплейс руку. Однако она, не замечая меня, кинулась прочь от Хоба и Пэлина. Бросив на меня через плечо яростный взгляд, Гибонс покачал головой. Шоумс снова дернул меня за руку, толкая в сторону двери. Я упирался, и, пригнувшись ко мне, он произнес с тихой яростью:
– Послушайте-ка меня, мастер-горбун! Здесь командую я. И вы сейчас выходите из этой комнаты, или я прикажу Хобу с Пэлином выставить вас отсюда без всяких церемоний. Неужели вы хотите, чтобы Феттиплейс увидела это?
Сделать я ничего не мог, и потому позволил ему вывести меня из комнаты, оставив надзирателей стоять напротив Эллен, как если бы она была опасным животным, а не отчаявшейся и беспомощной женщиной. Затем Эдвин захлопнул за собой дверь, задвинул небольшое квадратное наблюдательное окошко и повернулся ко мне лицом. Он тяжело дышал.
