К. Сэнсом - Камни вместо сердец
– Согласно моим воспоминаниям, мы оба проиграли по одному делу, – возразил я.
– Вы в этом уверены?
– Вполне.
– Пройдемте в мой кабинет. Вы не будете возражать, если при нашем разговоре будет присутствовать мастер Фиверйир, мой клерк? – Он указал рукой в сторону молодого человека.
– Вовсе нет. – Моя стратегия заключалась в том, чтобы говорить, насколько это возможно, мало, позволяя Дирику выкладывать то, что он знает.
– Входи, Сэм. – Мой коллега распахнул настежь дверь в свой кабинет и пропустил Фиверйира перед собой. Я последовал за ним.
– Прошу вас, садитесь. – Винсент указал на табурет, поставленный перед его широким дубовым столом, а сам опустился в кресло и посадил помощника рядом с собой на другой табурет. Клерк взял в руки лежавшее на столе и уже заточенное перо и обмакнул его в чернильницу. Копии прошения Майкла Кафхилла и ответа Дирика лежали перед ним на столе. Расправив их обеими руками, Винсент посмотрел на меня. Улыбка покинула его лицо.
– Брат Шардлейк, горестно видеть адвоката вашего ранга вовлеченным в подобное дело. Я назвал бы эти обвинения пустыми и досадными, если бы человек, подавший сей лживый иск, не был бы явным безумцем. Самоубийцей, да простит его Господь. Прошение это непременно отвергнут, и будут значительные издержки. – Он наклонился вперед. – И кто оплатит их? Найдутся ли у его матери подобные средства? Я слышал, что она – всего лишь старая служанка.
Итак, он проводил собственное расследование. И, возможно, платил за информацию в Сиротском суде – вероятно, самому Миллингу.
– Любые издержки будут оплачены согласно закону, – проговорил я то же самое, что уже вынужден был сказать Ричарду Ричу. Надо будет не забыть написать Уорнеру о том, что ему придется найти внушительный источник, способный возместить расходы мистрис Кафхилл. – В том случае, если мы проиграем, конечно.
– Проиграете! – расхохотался Дирик, бросив косой взгляд на Фиверйира, поднявшего взгляд от бумаг и улыбнувшегося. Я открыл свой ранец.
– Вам придется просмотреть эти показания, брат. Данные мистрис Кафхилл и викарием прихода семьи Кертисов. – Я передал ему бумаги, и мой коллега прочитал их, время от времени морща нос. После, пожав плечами, он передал показания помощнику.
– И это все, чем вы располагаете, сэр? – развел он руками. – Не имеющими существенного значения сплетнями? Этот ваш Кафхилл, прежде чем повеситься, выдвинул серьезные обвинения против моего клиента. Хотя ни сам он, ни эти показания… – чтобы подчеркнуть значение своих слов, юрист наклонился вперед над столом, – не дают понять, в чем, собственно говоря, состоят обвинения.
Он был совершенно прав, и именно в этом заключалась наша наибольшая слабость.
– Майкл Кафхилл сделал серьезное утверждение… – начал было я.
– В общих словах, не конкретное.
– На мой взгляд, достаточное для того, чтобы суд мог посчитать его необходимым для дополнительного расследования. Вспомните девиз Суда по делам опеки. «Помощник опекаемым, сиротам и вдовам».
Дирик поднял брови:
– И из чего, сэр, составится это расследование? Из показаний?
– Возможно.
– И кого же мы пошлем получать их? В такую даль, в Хэмпшир! И за какие деньги? Так можно разорить любую бывшую служанку. – Голос Винеснта гневно возвысился. Он нахмурился, словно бы снова овладевая собой… или стараясь произвести подобное впечатление. И тут меня осенило: все, что этот человек говорил и делал вместе со своим помощником, было представлением! Впрочем, весьма искусным.
– На поездку уйдет несколько дней, – сказал я. – Платить придется вашему клиенту, если он проиграет. Но вы считаете, что этого не случится. A моя клиентка имеет собственный дом.
– Должно быть, так она называет какую-нибудь хибару около Боен?
– Не следует порочить чужого клиента, брат мой, – строгим тоном проговорил я. Дирик склонил голову, и я повторил: – Не надо этого делать, брат. – Мне было больно говорить, поскольку я перенапряг горло, так что я сделал паузу, а потом продолжил: – Однако я не вижу никаких показаний вашего клиента. Мастер Хоббей сейчас находится в Лондоне?
– Нет, брат Шардлейк. Мастер Хоббей – джентльмен, и у него много дел в Хэмпшире. Кроме того, ему не о чем давать показания… нет никаких обвинений, достойных его ответа.
– Там, где речь идет о ребенке, проверки достойны любые подозрения.
«Итак, Хоббея нет в Лондоне, – подумал я. – И он не мог приказать этим людям напасть на меня».
– О ребенке! – воскликнул мой оппонент. – Хью Кертису уже восемнадцать лет. Сильный и крепкий парень: я видел его, когда посещал своего клиента по делам. И вполне ухоженный, должен добавить.
– Но по-прежнему несовершеннолетний. И находящийся во власти и под контролем… – Болезненный спазм сдавил мне горло и заставил меня умолкнуть. Охнув, я прижал руки к шее.
– Вот видишь, Сэм, – обратился Дирик к Фиверйиру. – У брата Шардлейка слова застревают в горле.
Кляня себя за слабость, я ожег коллегу яростным взором. И внезапно заметил в его глазах гнев, даже ярость, под стать моей собственной. Итак, это не спектакль…
– Понимаю, что ответить вам особо нечем, сержант Шардлейк, – продолжил Винсент. – Но благодарю за полученные показания, хотя они и представлены с опозданием, и я не премину упомянуть об этом в понедельник…
– Насколько я понимаю, владение мастера Кертиса, в основном, занимают леса.
– С ними обращаются должным образом. Вы видели бумаги.
– Но не видел счетов.
– Они хранятся у феодария в Хэмпшире. Возможно, вы не знакомы с практикой Опекунского суда, брат, однако так здесь принято.
– А скажите, брат Дирик, планируется ли брак Хью Кертиса?
– Нет. – Мой собеседник склонил голову и улыбнулся. – Расследовать здесь и вправду нечего, брат Шардлейк.
– Обвинение должно быть рассмотрено, и, думаю, суд согласится со мной. – Слова выходили из моего горла с хрипом и свистом.
Винсент встал:
– Надеюсь, ваше горло поправится к понедельнику.
– Поправится, брат.
Я поднялся и направился к выходу. Обращенный ко мне взгляд Дирика был холоден, словно камень. Потом я посмотрел в сторону Фиверйира. И впервые заметил, что тот улыбается, но только не мне, а своему мастеру. Улыбается с чистым восхищением.
Глава 9
Следующим утром я вновь шагал через центральный двор Хэмптон-корта. Было воскресенье, ясный и зябкий день – последний перед слушанием. В тот день вокруг царила тишина: я заметил лишь нескольких клерков, а придворных не было и в помине.
Письмо от Уорнера ожидало меня дома, когда я вернулся туда после встречи с Дириком. Колдайрон стоял наготове с ним в коридоре, крутя в руках толстую белую бумагу и рассматривая то выведенный превосходным почерком адрес на одной стороне письма, то печать королевы с другой стороны. Эконом передал мне послание с непривычным для него почтением, к которому примешивалось болезненное любопытство. Я немедленно отпустил слугу и вскрыл письмо: меня приглашали завтрашним утром вновь посетить королеву.
Мне было указано явиться в кабинет Уорнера, и, вновь поднимаясь по спиральным ступеням, я прятал свои синяки. Комнату барристера только что усыпали свежим тростником, и аромат его одолевал запах пыли и бумаги.
– A, брат Шардлейк! – проговорил он. – Сегодня опять холодно. Что за лето!
– По пути сюда я заметил, что градом побило много пшеницы.
– На севере дела еще хуже. A в проливе бушуют сильные ветра́. По милости Господней «Грейт-Гарри» и «Мэри-Роз» благополучно прибыли в портсмутскую гавань. – Роберт пристально посмотрел на меня. – Я показал ваше письмо королеве. Нападение на вас встревожило ее так же, как и меня самого. Надеюсь, вам лучше?
– Лучше, благодарю вас.
– Ее величество хочет немедленно видеть вас. – Открыв боковую дверь, Уорнер позвал молодого клерка. – Сержант Шардлейк уже здесь. Ступай, извести королеву. Сейчас она должна выходить из капеллы.
Поклонившись, клерк выбежал из комнаты. Шаги его простучали по лестнице, а потом я увидел из окна, как он бросился бегом через двор. Я невольно позавидовал скорости и легкости его движений. Пригласив меня сесть, барристер погладил бороду.
– Беззаконные ныне времена… расскажите мне, что произошло.
Я пересказал ему, как все было, закончив своим посещением Дирика, и в конце добавил:
– Он будет насмерть стоять за своего клиента. И откровенно говоря, позиция его сильнее.
Уорнер неторопливо кивнул:
– Как, по-вашему, а не замешан ли он в нападении на вас?
– Свидетельств этому нет никаких. Впервые увидев его, я решил, что Дирик разыгрывает роль возмущенного адвоката. Однако за юридическими ужимками можно было почувствовать гнев, некое личное чувство. – Я помедлил. – Кстати, мистрис Кафхилл рассказывала мне, что королева очень симпатизировала Майклу.
