Джеймс Кэрол - Хищница
– У вас найдется конверт? – спросила она у Барнса. – И пара резиновых перчаток, если можно.
– Пойду поищу.
Уинтер проводил его взглядом, а потом повернулся к Мендозе:
– Я не думаю, что ты сможешь снять отпечатки с ключа. Представь себе, сколько людей его держали в руках.
– Все равно, нам нужно все проверить. Кто знает, вдруг нам повезет.
– Везения не существует.
Барнс принес пару ярко-желтых кухонных перчаток и белый почтовый конверт с клейкой полосой.
– Вот все, что нашлось, – сказал он, передавая вещи Мендозе.
– Отлично, это то что нужно.
Мендоза надела перчатки и, аккуратно взяв ключ с крючка, опустила его в конверт и запечатала. Конверт она положила себе в карман, а перчатки отдала Барнсу.
– Во сколько вы запираете гостиницу? – спросил Уинтер.
– Обычно около полуночи.
– И если кто-то возвращается позже, то он звонит в звонок и вы впускаете его, да? Как меня вчера.
Барнс кивнул:
– Да, все верно. Так и есть, и такая система работает без сбоев. В Хартвуде вечером делать нечего, поэтому большинство наших гостей возвращаются намного раньше полуночи.
– Вы не заметили никого, кто бы странно вел себя вчера вечером? – спросила Мендоза.
– Нет, извините, – покачал он головой.
– А ваша жена? Может, она что-то могла видеть?
– Она сейчас в Сиэтле, уехала к заболевшей сестре на пару дней.
– То есть сейчас вы один всем заправляете?
– Да. Еще приходит Николь убраться в номерах, а так я один.
– У Николь есть ключ от входной двери?
– Да, есть.
– Вы могли бы позвонить ей и узнать, при ней ли он?
– Конечно.
Звонок занял чуть больше минуты – Барнс объяснил цель своего звонка, а Николь пошла и посмотрела, на месте ли ключ.
– Да, ключ при ней.
– А у кого еще есть ключ? – спросил Уинтер.
– У меня. У жены на брелоке. И у Николь. Больше ни у кого.
– Вы открываете окна на первом этаже?
– В это время года нет.
– Можно нам посмотреть?
– Конечно.
За десять минут они проверили все окна на первом этаже. Все они были надежно закрыты и защищены, и Уинтер не нашел следов того, что кто-то с ними недавно что-либо делал. Входную дверь он тоже проверил, но и там не было похоже, чтобы кто-то пытался ее взломать или открыть.
– Как же она пробралась внутрь? – задавался он вопросом, выстукивая барабанную дробь на стойке ресепшена.
– Понятия не имею, – согласилась Мендоза.
– Жаль, что только мы у вас живем. Лишняя пара глаз нам бы сейчас совсем не повредила.
– Почему вы думаете, что здесь живете только вы? – спросил Барнс.
– Глядя на вашу доску с ключами. Вы же отдаете один ключ клиенту, а один остается у вас на случай форс-мажора. Сейчас на всех крючках по два ключа, за исключением наших номеров.
– Все верно, но в пятой комнате была женщина. Она уже уехала, поэтому ее ключ вернулся на место. У нее ранний рейс из аэропорта в Рочестере.
Уинтер и Мендоза переглянулись.
– Можете ее описать?
– Примерно вашего роста, голубые глаза. Короткие черные волосы. Не знаю, как называется стрижка, но, по-моему, жена называла ее пикси.
Уинтер кивнул. Это подтверждало его гипотезу, что Амелия всегда использует разные образы.
– Вам ничего не показалось странным?
Барнс задумался, на его лице отразилась высшая степень концентрации.
– Ваш вопрос напомнил мне пару моментов. Во-первых, она намного моложе, чем наш обычный контингент. Ей где-то двадцать пять, может, чуть больше. И мне показалось странным, что она путешествует одна.
– В чем она была?
– В джинсах и джинсовой куртке. Вроде бы под ней была белая футболка.
– Она была одета одинаково оба раза, когда вы ее видели?
– Джинсы те же самые, в этом я уверен. Они были с голубыми блестками. Куртка тоже та же самая. Футболка была белая, но не знаю, та же или нет.
– Это она, – сказал Уинтер Мендозе.
– Давай не будем рано радоваться. Может, это все просто совпадение.
– Совпадений не существует. Какое имя она назвала? – спросил он у Барнса.
Барнс достал из-под стойки журнал и перелистнул несколько страниц.
– Вот. Рен Джей Файрстоун.
– Похоже на фальшивое имя, – заметила Мендоза. – Обычно женщины не указывают второе имя.
– Да, однозначно фальшивое имя, – согласился Уинтер. – Причем это почти что моя анаграмма. Она не смогла придумать, как использовать еще одну букву «Ф». Роуэн Джей Стиффенер подошло бы больше, тогда использовались бы все буквы моего имени. Или Оуэн Стиффенер Джуниор. Джуниор, естественно, при этом сокращается до букв «джей» и «эр». Но, правда, Оуэн – мужское имя, а не женское.
– Когда уехала мисс Файрстоун? – спросила Мендоза у Барнса.
– Рано утром, около семи.
– А когда заехала?
– Вчера вечером, около девяти.
– У нее был багаж? – спросил Уинтер.
– Небольшой чемодан.
– Вы его сами несли наверх?
– Нет.
– Но вы ей предлагали донести?
– Конечно.
– А как она узнала, что мы здесь? – спросила Мендоза, и прежде чем Уинтер успел ответить, она догадалась сама. – Она увидела наш «БМВ». Покажите нам ее номер, – обратилась она к Барнсу. – И принесите еще перчаток и конвертов, если сможете найти.
33
Номер находился на втором этаже, посередине коридора. Барнс открыл его ключом для экстренных случаев, толкнул дверь внутрь и отошел. Уинтер вошел первым и подошел к кровати. Она была аккуратно заправлена, подушки взбиты, покрывало лежало ровно. В желтых перчатках, которые его заставила надеть Мендоза, руки потели и чесались.
– Николь здесь сегодня уже убиралась?
– Нет, она только в обед придет, – сказал Барнс.
Уинтер снял покрывало и посмотрел на простыню. Она была натянута туго, и на ней не было ни единой складки.
– На кровати ночью не спали. Странно, да? Зачем кому-то оплачивать номер и не спать на кровати?
– Да, странно, – согласилась Мендоза. Повернувшись к Барнсу, она улыбнулась ему. – Спасибо вам за помощь. Дальше мы сами.
Барнс помедлил и неохотно вышел из номера, закрыв за собой дверь. Кресло было расположено лицом к окну. Уинтер подошел к нему и сел. Роста они с Амелией были почти одинакового, поэтому все, что видел сейчас он, видела и она. С этого места ему было видно уходящее под горку кладбище и Мейн-стрит.
Кресло стояло достаточно далеко от окна, с улицы прохожие не смогли бы заметить человека, сидящего в нем. Нужно было бы смотреть прямо на это окно, и даже в этом случае увидеть Амелию было бы нелегко.
Мендоза надела перчатки и обследовала шкаф. Уинтер притворился, что ее нет, закрыл глаза и стал прокручивать в голове возможные сценарии развития событий. Он представил себе, как Амелия сидела здесь в темноте и смотрела на улицу. Она должна была видеть, как он возвращался от Кларка, открыл ворота кладбища и исчез в его мраке и затем как он вернулся и перешел через улицу. Она должна была слышать, как Барнс впустил его внутрь. А затем она дождалась, пока Уинтер заснет, и только потом проникла в его номер.
– О чем думаешь? – спросила Мендоза.
– У нее терпение, как у святого. Уйдя из моего номера, она не поторопилась скрыться. Наоборот, она дождалась утра и совершенно спокойно уехала.
– Она очень рисковала.
– Да, она в любом случае сильно рисковала. Если бы она уехала посреди ночи, ты или Барнс могли бы услышать ее движения и выйти узнать, в чем дело. Это вызвало бы подозрения. Поэтому она остается до утра и уезжает рано утром. Но что, если бы я проснулся и каким-то образом позвал на помощь до ее отъезда?
– Или я могла бы обнаружить тебя раньше. Ее действия очень рискованны. И ради чего это все?
– Это одна из ее характерных черт, Мендоза. Она авантюристка. Вспомни убийство Омара. Она хладнокровно его зарезала, а потом спокойно ушла. Это было очень рискованно, но она все равно это сделала. Ее возбуждает риск, она подзаряжается от него. При этом все риски она тщательно просчитывает. Для тебя или для меня они кажутся чрезмерными, но она подробно анализирует ситуацию, прежде чем что-то сделать. И пока она в расчетах не ошибалась. Мы ее не поймали.
– Пока.
– Пока ей везет, – кивнул Уинтер. – Но только везения и удачи не бывает. И поэтому мы ее поймаем. Пока у нее все получается, и она становится все увереннее в себе. В конце концов она сорвется, и в этот момент мы должны быть наготове.
– Будем надеяться, ты прав.
– Что-нибудь нашла? – кивнул Уинтер на шкаф.
– Вообще ничего. Как будто ее тут и не было.
– Все, что ей нужно было для визита в мой номер, было у нее в чемодане: наручники и маскировка. Нужна была еще какая-нибудь мягкая прокладка, чтобы наручники не гремели. Например, большое полотенце или что-то подобное. Больше ей ничего и не нужно было. Если бы Барнс нес ее чемодан, он бы заметил, что он слишком легкий.
Уинтер встал и осмотрелся. Номер был похож на тысячи других, в которых он останавливался. Достаточно чистый и абсолютно безликий. Его внимание привлекла Библия. В большинстве номеров она обычно лежит в верхнем ящике прикроватной тумбочки, а здесь она была на туалетном столике.
