Джеймс Роллинс - Кости волхвов
— Хотя лабораторные анализаторы воспринимают порошок как совершенно инертное вещество, его атомы вовсе не лишены энергии. Просто получается так, что каждый атом берет ту энергию, которую раньше тратил на взаимодействие с соседними атомами, и обращает её внутрь себя. Эта энергия, изменяя форму ядра атома, делает его удлинённым. Это называется… — Она полистала страницы досье. Грей заметил, что в одной из статей несколько строчек были отмечены жёлтым маркёром. — Атомы с высоким спин-орбитальным взаимодействием. Физикам известно, что такие атомы способны передавать энергию от одного к другому практически без потерь.
— Сверхпроводимость, — констатировал Монк.
— Энергия может проходить через материал, обладающий свойством идеальной сверхпроводимости, вечно, до скончания времён.
Воцарилось молчание. Все трое обдумывали хитросплетение многосложных обстоятельств и нюансов, в котором им предстояло разобраться самым тщательным образом.
Наконец Монк выпрямился и заговорил:
— Отлично! Мы не просто приземлили загадку, но даже низвели её на атомно-молекулярный уровень. Давайте вернёмся немного назад. Что общего все это может иметь с бойней в соборе? Зачем отравлять церковные облатки этим дурацким белым порошком из золота? Каким образом этот порошок убивает?
Это были резонные вопросы. Кэт захлопнула папку, словно давая понять, что в ней не найти ответов.
Грей начал понимать, почему директор дал ему в напарники этих двоих. Не только потому, что один был блестящим специалистом в области судебной медицины, а другая — в точных науках. Кэт обладала способностью концентрировать внимание на мельчайших деталях, замечать такие нюансы, которые не заметил бы никто другой. А Монк, обладая не менее острым умом, был на редкость хорош в другом — охватывать взглядом перспективу, замечать и анализировать те или иные направления и тенденции.
Однако к чему они в итоге пришли?
— Похоже, работы у нас ещё непочатый край, — уныло подытожил Грей.
Монк поднял одну бровь:
— Я с самого начала говорил, что у нас нет никаких зацепок и начинать придётся с нуля.
— Именно поэтому нас и задействовали в операции — чтобы сделать невозможное. — Грей посмотрел на часы и с трудом сдержал зевок. — А чтобы нам это удалось, мы должны поспать хотя бы те несколько часов, что остались до прилёта в Германию.
Двое других кивнули. Грей встал и пересел в кресло неподалёку, Монк взял подушки и пледы и тоже отправился на своё место, а Кэт опустила шторку на иллюминаторе.
Грей следил за ними. Его команда. Его ответственность. «Чтобы быть мужчиной, ты должен вести себя как мужчина».
Он тоже накрылся пледом, но спинку кресла опускать не стал, поскольку, несмотря на усталость, был уверен, что уснуть ему не удастся. Монк выключил верхнее освещение, и салон погрузился в полумрак.
— Доброй ночи, командир, — сказала Кэт.
Его товарищи уже уснули, а Грей все сидел в темноте и размышлял над тем, как судьба занесла его сюда. Время тянулось невыносимо долго, двигатели убаюкивающе гудели, но сон, как и предполагал Грей, все не шёл.
Он сунул руку в карман и вытащил оттуда чётки с распятием. Дедушка подарил их ему по случаю окончания университета, а через два месяца — умер. Грей тогда находился в тренировочном лагере и не смог приехать на похороны. После сегодняшнего инструктажа у Пейнтера он позвонил родителям и, чтобы они не волновались из-за его отсутствия, соврал им, что его неожиданно посылают в командировку. Впрочем, почему соврал? Отчасти так оно и было. Он снова встал на тропу войны. Пальцы Грея перебирали бусины чёток, но молитв он не читал.
22 часа 24 минуты (местное время)
Лозанна, Швейцария
Замок Соваж угнездился в извилистом горном проходе Савойских Альп подобно каменному великану: зубчатые стены толщиной в три метра и квадратная башня. Единственный вход в замок лежал через узкий каменный мост. Хотя замок был не самым большим в этом швейцарском кантоне, он определённо был самым старым, и его возведение датировалось XII веком. Но корни его уходили ещё глубже в историю. Стены замка были построены на руинах древнеримской castra — древнего фортификационного сооружения, датируемого I веком нашей эры.
Это был также самый старый из замков, находящихся в частной собственности, он принадлежал роду Соважей с XV века, когда в период Реформации бернская армия захватила контроль над Лозанной, отбив её от пришедших в упадок епископов. С его парапета открывался прекрасный вид на раскинувшееся далеко внизу Женевское озеро и город Лозанну, часть которого взобралась на крутой утёс. В прошлом рыбацкая деревушка, сейчас Лозанна превратилась в космополитический город расположившихся по берегам озера парков, музеев, курортных зон, клубов и кафе.
Нынешний хозяин замка, барон Рауль де Соваж, не обращая внимания на захватывающий вид залитого огнями ночного города, спускался по ступеням, ведущим в подземную часть замка. Он шёл по срочному вызову. Позади него трусил огромный, не менее семидесяти килограммов весом, мохнатый пёс.
Помимо этого бернского зенненхунда, горной пастушьей собаки, у него была ещё целая псарня, состоящая из испанских мастиффов, привезённых с острова Гран-Канария, — злобных гигантов по сто килограммов каждый, с короткой шерстью и бычьей шеей. Барон выращивал чемпионов для кровавого спорта собачьих боев.
Однако сейчас ему предстояло дело ещё более кровавое.
Рауль достиг уровня подземелий с их рукотворными каменными пещерами — великолепным погребом для хранения коллекции эксклюзивных вин. Некоторые пещеры были сделаны ещё во времена средневековья. Четыре каменных мешка были забраны стальными решётками с электронными замками и снабжены камерами видеонаблюдения. Рядом с ними располагалась большая комната, в которой до сих пор хранились древние пыточные орудия и… несколько современных. После Второй мировой войны семья барона помогала выбраться из Австрии нескольким лидерам Третьего рейха, имеющим родственные связи с Габсбургами. Они прятались именно здесь. В качестве платы за оказанные услуги дед Рауля получил щедрое вознаграждение — «дань», как он это называл, — которая помогла ему сохранить замок в семейном владении.
Но теперь, в возрасте тридцати трех лет, Рауль уже почти превзошёл собственного дедушку. Рождённый вне брака, в шестнадцать лет он все же получил и титул, и земли, и наследство после смерти отца, поскольку остался единственным представителем семьи мужского пола. А в роду Соважей пол ребёнка всегда имел гораздо большее значение, нежели семейные узы. Даже его зачатие и рождение было обговорено в соответствующих соглашениях. Ещё одна «дань» его дедушки.
Барон Соваж уже спустился ниже уровня подземелий. Пёс следовал за ним по пятам. Вереница электрических ламп, тянувшаяся по стене, освещала ему путь. Бетонные ступеньки уступили место ступеням, вырубленным в скале. Их когда-то топтали сандалии римских легионеров, тащивших вниз жертвенных быков и баранов. Помещение было превращено в mith-raeum, храм бога Митры — божества солнца, пришедшего в Рим из Ирана и полюбившегося солдатам Римской империи. Митраизм, предшествовавший христианству, во многом был схож с ним. День рождения Митры праздновался 25 декабря. Культ Митры предполагал обряд своеобразного крещения и причащения с помощью святой пищи — хлеба и вина. У Митры также было двенадцать учеников, воскресенье почиталось святым днём, его поклонники верили в существование рая и ада. После смерти Митра, как и Христос, был похоронен в пещере и воскрес через три дня.
Исходя из этого, некоторые учёные выдвинули версию, суть которой сводилась к тому, что христиане абсорбировали многое из мифологии митраизма, и этот замок, стоящий на руинах древней крепости, как бы являлся иллюстрацией данного предположения. Рауль не видел в этом ничего противоестественного и даже гордился этим.
Это был нормальный порядок вещей.
Рауль преодолел последние ступени и вошёл в просторный подземный грот. Свод этой пещеры представлял собой купол из натурального камня, на котором были грубо вырезаны звезды и стилизованное изображение солнца. В дальнем конце пещеры располагался древний алтарь, на котором приносили в жертву божеству молодых бычков, а позади него бежала холодная речушка, бравшая начало от подземных источников. Рауль часто представлял себе, как после ритуала жертвоприношения в неё бросали тела животных и поток уносил их невесть куда. Ему самому тоже не раз приходилось пользоваться этим способом, чтобы избавиться от тел… Тех тел, которые он не скормил своим псам.
Войдя в пещеру, Рауль сбросил длинный плащ, под которым оказалась груботканая рубашка с вышитым на груди свернувшимся драконом, символом Ordinis Draconis. Рауль носил его по праву рождения, восходящему ко всем предыдущим поколениям его рода.
