Анна Белкина - G.O.G.R.
— Ну что, закончил возню? — нетерпеливо осведомился Недобежкин, заглянув под стол.
— У тебя там пылищи, как в бомжатнике! — недовольно фыркнул Ежонков, вытирая свой покрасневший и разбухший нос. — Возами можно отгружать! А у меня — аллергия!
— Давай, шевели батонами! — огрызнулся Недобежкин. — Сколько можно тебя ждать? Я тут скоро состарюсь!
— Пропылесось! — буркнул Ежонков и наконец-то воткнул сетевой кабель в нужный порт. — Всё, тащи этого отморозка — пускай пушит свой файл!
— Ну, наконец-то! Не прошло и сорок лет! — проворчал Недобежкин и покинул кабинет, намереваясь вторгнуться в камеру Филлипса и выудить сего субъекта за черти на «допрос с пристрастием». Милицейский начальник двигался по прямой, размеренным шагом, и даже не подозревал о том, что произошло в его многострадальном изоляторе за то короткое время, пока они с Ежонковым возились с «локальной сетью».
Да, Недобежкин никак не мог знать о том, что пока их с Ежонковым не было, в камеру Филлипса зашёл Генрих Артерран. Каким образом он прошёл мимо роботурникета и бдительного Белкина — остаётся во мраке таинственности. Как он открыл запертую дверь — тоже никто не знает. Даже сам Филлипс удивился тому, как неожиданно Генрих Артерран перед ним возник. Выглядел он так, как обычно выглядит Генрих Артерран: ни пятнышка на дорогом костюме, ни торчащего волоска, ни эмоции на плохо запоминающемся лице, и всё те же тёмные очки. Однако во всём его облике было столько зловещего, что Филлипс невольно попятился и упёрся лопатками в стенку. Он хотел поздороваться, но его подсознание включило некое восьмое чувство и подсказало, что он стоит пред чудищем.
— Ыыыыыыы… — вылетело из Филипса вместо «Здравствуйте». Всё, кажется, он ничего больше не может сказать. Филлипс молчал и молча, глазел, как Генрих Артерран надвигается на него.
Кажется, от Филлипса никто и не требовал говорить. Артерран тоже не поздоровался с ним, а его речь была предельно краткой.
— Ты предоставил мне архив — спасибо, — сказал он. — Больше ты мне не понадобишься.
— Ыыыыыыы… — снова вырвалось из Филлипса, когда он хотел поинтересоваться своей судьбой.
Генрих Артерран молчал. Он только снял очки и заглянул Филлипсу в глаза. Филлипс невольно отпрянул в сторону и забился в угол: встретившись с Артерраном глазами, агент-неудачник к своему ужасу ясно увидел, какой у него взгляд: такой же, как у его уродливого «прототипа»…
Когда Недобежкин вдвинулся в камеру своего «секретного узника» — он увидал следующее. Филлипс сидел на полу в углу и словно бы спал. Милицейский начальник не знал, как расценивать такое поведение и потому подошёл к нему и потрепал за плечо.
— Вставай уже! — пробормотал он. — Включили мы тебе компьютер. Пуши свой архив!
Нет, Филлипс не собирался пушить архив: вместо того, чтобы встать по команде, он не проявил признаков жизни.
— А ну! — поторопил Недобежкин и пихнул упрямца в бок.
Но и после этого он не пошёл пушить архив. Он просто повалился на спину, как мешок с овощами, и не издал ни звука.
— Коньки откинул, — констатировал «суперагент» Ежонков, узрев валяющегося на полу Филлипса. — Только ты так не кипи, Васёк, мало ли, что? Болезни, стрессы, экология… Он же не застрелен, в конце-то концов?
Недобежкин не кипятился. Он стоял в оцепенении и не мог найти в себе силы даже для того, чтобы выдавить слово. В памяти чётко и ясно всплыла последняя «экскурсия» в катакомбы «Наташеньки». А так же — тот странный тип — Артерран он, или нет? — который прошипел им: «Я не буду стрелять — мне это ни к чему. Я просто на уровне подсознания настрою ваши организмы на естественную смерть». А вдруг он пробрался в изолятор и вот так вот… «настроил» этого беднягу?? Ну, нет же, нет! Тип был взорван гранатой, разлетелся в мелкие клочки — он уже никуда не может зайти, разве что в райские — или адские? — врата… Болезни, стрессы, экология… Да пожалуй, увалень Ежонков прав…
— Ежонков, — Недобежкин, наконец-то обрёл дар речи. — Сейчас отгрузим этого — всё равно зажмурился. И вызовем Сидорова — он, кажется, тоже в компах понимает…
Глава 94. Сидоров «пушит» секретные архивы
Вернувшись наконец-то из бандитского плена домой, сержант Александр Сидоров занялся тем, что первым делом навёл у себя в квартире порядок. Пока у него был наблюдательный пункт за Интермеццо — Журавлёв и Пятницын успели затоптать ковры и полы. К тому же, они плохо мыли посуду, и практически все тарелки и сковородка были заляпаны засохшими остатками еды. Сидоров как раз вымывал их, когда его мобильный телефон решил отвлечь его срочным звонком. Сидоров сразу узнал, что звонит милицейский начальник, потому что на его вызове стояла специальная мелодия: «Эй ты, рюкзак с ушами! Подними трубку — разговор есть!».
— Алё? — Сидоров не медлил. Он бросил всю свою не отмытую посуду в раковине и поспешил взять трубку.
— Сидоров, срочно в отделение! — приказал начальник.
По его тону сержант догадался, что там опять что-то случилось. Когда что-то случалось — Недобежкин всегда плевался распоряжениями так, словно бы выстреливал их из рогатки. Сержант старался не противоречить начальству. Он быстренько собрался и отправился на работу.
— Садись! — как только сержант оказался за порогом начальничьего кабинета, Недобежкин определил ему место за компьютером около Ежонкова.
Ещё в кабинете сидел Пётр Иванович — Недобежкин и ему забросил срочный вызов. Пётр Иванович сейчас почему-то вспомнил про «милиционера Геннадия» и «Поливаевского мужика». Ершова описала Геннадия, как Зайцева. Ежонков был с ней полностью согласен: да это Зайцев — «милиционер Геннадий», он же — результат фашистских, или чьих-то ещё экспериментов за «Густыми облаками», он же наводит «звериную порчу». А вот, Пётр Иванович, видевший «верхнелягушинского чёрта», думал иначе. «Чёрт» гипнотизирует всех, кто его видит. Что ему помешало загипнотизировать Ершову и внушить ей этого бедолагу Зайцева? Да ничего! А вот о том, что на балконе стоял алкаш Поливаев — этот «мужик», или «чёрт» не знал — вот и не применил к нему гипнотическую силу. «Поливаевский мужик» был похож на Мартина Мильтона — на такого, каким видели его Серёгин и Сидоров, когда приходили в «Росси — Ойл». А вот бывший коллега Недобежкина Смирнянский показывал «кино» про совершенно другого Мильтона — постарше, потолще, полысее. Когда Смирнянскому показали фоторобот «Поливаевского мужика» — он даже не узнал его, а сказал только то, что он не похож на Мильтона. А Синицын заявил, что это Смит. Пётр Иванович не видел Смита и не мог сказать, похож ли «Поливаевский мужик» на Мильтона. Но у него уже созрел другой ответ: «Поливаевский мужик» — вылитый Генрих Артерран! Да, помогла теперь Серёгину физиогномика, которую он изучал в далёкие студенческие годы! Да, это он, Генрих Артерран был в «Росси — Ойл» на месте Мильтона. И ещё — кажется, что это именно он был и на месте страшного бандита Тени. Приметы те же — тёмные очки, «звериная порча», и поговорка: «Вопросы есть? — Вопросов нет!». Кстати, Артерран контачил и с Зайцевым: Серёгин прекрасно помнил, как этот «лягушинский следак» буркнул ему по телефону: «Вопросы есть?». И наконец, раз Артерран руководил проектом «Густые облака» — он вполне мог подхалтурить и создать себе этого монстра-тень…
Пётр Иванович уже успел прослушать разговор с «креветкой», который Недобежкин с Ежонковым успели записать на диктофон. Серёгин даже смог выделить из этого набора слов некоторый процент вранья — как же так — продолжал работу Никанора Семёнова — и вдруг — ничего не знает о Гопникове? Да, жаль, что не удалось сохранить его живым…
Сидоров склонился над клавиатурой компьютера, который предоставил ему Недобежкин и, пыхтя, пытался сгенерировать седьмой пароль. Да наверное это было нелёгкое занятие: сержант даже вспотел. Ежонков тоже вспотел, и иногда из него вылетало ехидное словечко:
— Чёрт!
Недобежкин тоже пыхтел: ему не терпелось увидеть этот самый «секретный архив», Ежонков всё никак не мог его добыть.
— Всё! — выкрикнул вдруг Сидоров и завертелся на офисном кресле.
— Всё! — подтвердил Ежонков, выставив на пухлые щёчки улыбку Цезаря, победившего всех врагов.
— Всё? — придвинулся к ним милицейский начальник.
— Всё? — поднялся со стула и Пётр Иванович.
— Компок-то перезагрузи! — напомнил Сидорову Ежонков, а то «Файн Ридер» не загрузится! Как ты псевдографику будешь читать?
— А да, да! — засуетился Сидоров и выбрал в меню Пуск команду Выключение, а затем Перезагрузка. — Подождите, совсем чуть-чуть осталось, — сказал он Серёгину и Недобежкину. — Перезагрузится только.
Петра Ивановича ожидание не смущало: он водворился к себе на стул и погрузился в свои размышления о «Поливаевском мужике», бандите Тени и Генрихе Артерране. Милицейский начальник уже устал прозябать без дела, поэтому буркнул недовольное:
