Ли Уикс - Приз победителю
Когда грузовик отъезжал, Мэнн бросил взгляд в кузов. В задней его части лежали сваленные как попало свиные туши, напоминавшие чрезвычайно запутанную головоломку, составленную из фрагментов пухлой белой плоти.
Полицейская машина двинулась на малой скорости к дальнему концу парковки, стараясь ехать по самому ее краю, чтобы не затереть возможные следы, оставленные убийцей. Не доехав около сотни ярдов до груды мусора, машина притормозила.
— Может, допросим парня? — спросил Энджи, проследив за взглядом Мэнна, рассматривавшего остановившийся мясной фургон на противоположной стороне улицы.
— Сомневаюсь, что он хоть как-то к этому причастен, но номера на всякий случай записать стоит. Ли, проконтролируй… Итак, выходим из машины и начинаем заниматься делом. Кажется, на месте преступления царит жуткий хаос. Но как бы то ни было, бахилы надеть придется.
С этими словами инспектор вручил Ли два полиэтиленовых пакета и парочку резиновых колец.
Тот вопросительно посмотрел на него.
— Неужели мы своих следов не узнаем? Кроме того, я сильно сомневаюсь, что кто-нибудь, кроме нас, носит здесь эти штуки.
— Какого дьявола там делают эти типы?! — гаркнул Мэнн, надевая импровизированные бахилы и шагая по направлению к задней стене ресторана. Заведение переживало реконструкцию, связанную с расширением помещения и пристройкой нового обеденного зала. — Так они нам все затопчут. — Полицейский ткнул пальцем в сторону толпы зевак, собравшихся вокруг горы битого кирпича и кусков старой штукатурки, и крикнул, чтобы расходились. Люди, однако, предпочли сделать вид, что ничего не слышали, и продолжали толкаться вокруг невидимого со стороны источника отвратительного тошнотворного запаха, чувствовавшегося все сильнее по мере того, как полицейские приближались к этой части здания. Пройдя еще несколько шагов, копы увидели черный пластиковый мешок, частично скрытый от взглядов обломками развороченного асфальта.
Мэнн вновь обратился к толпе, громогласно озвучив требование очистить территорию. Хотя люди видели, что в направлении стройплощадки вышагивают трое полицейских, они не торопились выполнить распоряжение. Казалось, черный мешок заворожил их, так как они продолжали оставаться на месте, несмотря на ужасный запах мертвечины, и старательно зажимали носы и рты. Наконец наименее стойкие зрители подались назад, но большая их часть или продолжали в оцепенении созерцать ужасный мешок, или перебегали с места на место — то к мешку, то от него. Люди напоминали умалишенных, которые не в состоянии оставаться рядом с раздражающим их предметом, но одновременно не могут оставить его.
Мэнн подумал, что нынешние горожане благодаря телевидению неплохо подготовлены к подобному зрелищу и хотя бы в теории знают, что такое трупный запах. Поэтому на этот раз он воззвал не к толпе, а к молодому полицейскому, пытавшемуся поддерживать порядок, и приказал ему переписать имена наиболее активных субъектов из этого сборища. К сожалению, в процессе патрульный допустил ошибку, так как, проверяя документы одного из зевак, повернулся спиной к остальным.
— Всем отойти назад! — крикнул Мэнн. Потом повернулся к Энджи: — У меня такое ощущение, что этот чертов мешок сейчас лопнет от скопившихся газов.
— Похоже, маленькая дырочка в нем уже есть. Ты посмотри, сколько слетелось мух!
— Думаю, нам надо поторапливаться и подойти к мешку прежде, чем кто-нибудь из толпы дотронется до него. Не то…
В этот момент в пятнадцати метрах от Мэнна один из ресторанных работников, обнаружив в куче хлама арматурный прут, расхрабрился настолько, что ткнул этим орудием в мешок сильнее, чем намеревался. Мешок лопнул по всей длине с громоподобным звуком, извергнув на манер вулкана свое кошмарное зловонное содержимое. Ресторанный работник заверещал и отпрыгнул на несколько футов, после чего замер, словно прикипев к месту, и принялся выпученными от ужаса глазами созерцать подкатившуюся к его ногам человеческую голову, измазанную протухшим нутряным жиром и зловонными телесными жидкостями.
Мэнн подошел поближе, чтобы рассмотреть полуразложившуюся голову с длинными волосами, прямоугольным подбородком и большим ртом с прекрасными ровными зубами.
Вот черт, американка! Только этого нам еще не хватало, подумал инспектор.
Тем временем стоявший на противоположной стороне улицы мясной фургон сорвался с места и, натужно работая мотором, покатил вверх по склону Обезьяньей горы.
Глава 33
Ман-По громко рассмеялся, включил первую передачу и с силой надавил на педаль акселератора. Машина вздрогнула, словно негодуя на такое неделикатное обращение, дизель едва не заглох, но водитель проигнорировал это и продолжал подниматься по длинному и крутому склону, постепенно ускоряя движение. Царившая вокруг ресторана сумятица осталась позади.
Ему нравилось развозить мясо в эти солнечные свежие дни. Жара спала, от ветра гудели ветки деревьев, а в лесопарках пели птицы. По бровке дороги, окруженной лесом, бегали обезьяны. Он корчил им рожи из окна машины и жестом предлагал подойти поближе, но те не отваживались, пугаясь груза мертвой плоти в кузове. Заметив мороженые туши свиней, обезьяны издавали громкие тревожные возгласы, словно обмениваясь впечатлениями от созерцания их черных распахнутых ртов и мертвых конечностей, подрагивавших в унисон с корпусом грузовика. Животные чуяли смерть, но Ман-По было на это наплевать. Фон смеялся над глупыми обезьянами и все дальше высовывал из окна непропорционально большую голову, передразнивая их. Время от времени изо рта начинала течь липкая слюна, которую он втягивал в себя на манер спагетти, после чего возобновлял общение с животными, в частности, колотил кулаком по борту машины, еще больше пугая их.
Ман-По любил работу водителя мясного фургона, позволявшую колесить по сельской местности, посещать различные хозяйства и фермы и беседовать с множеством работавших там хорошеньких девушек. Но более всего он любил работу из-за свиней. Ему нравилось чесать их жесткую щетину между ушами, похлопывать по жирным ляжкам и прикасаться к влажным рылам. Даже специально ездил на свиные фермы, чтобы понаблюдать за ними. Ман-По любил смотреть, как животные дерутся из-за лакомых кусочков, которые он привозил. А еще ему нравилось смотреть, как их забивают. Они визжали, чувствуя недоброе, когда их загоняли в специальное помещение и связывали перед убоем, после чего вздергивали за задние ноги, чтобы перерезать глотки. В такие минуты Ман-По любил стоять рядом с этими своеобразными дыбами, ожидая, когда на него плеснет струя горячей крови из разреза. Ему также нравилось наблюдать за смертными конвульсиями. Особенное любопытство у него вызывал тот факт, что мышцы животных продолжали сокращаться еще некоторое время после их смерти. Однако его самым любимым занятием была разделка свиных туш.
Неожиданно лицо Ман-По исказила болезненная гримаса. Он вспомнил, что скоро ему придется поменять работу, и его охватила паника. Ему даже подумать о таком было страшно. Тем не менее эта мысль иногда прорезалась в мозгу, и ему приходилось несколько минут размышлять о своей будущности, пока сознание изгоняло непрошеную посетительницу. Брат говорил, что он не должен думать об этом. И не должен ни о чем волноваться. Ибо все будет хорошо и он найдет себе какое-нибудь другое занятие. Но Ман-По волновался — да еще как! В самом деле, что он такое без свиней?
А все из-за проклятого хозяина, которому вдруг пришло на ум продать бизнес. Но что будет после этого делать Ман-По? Если его лишат возможности развозить по адресам заказы, перетаскивать свиные туши, взваливая их на крепкие плечи, разделывать точными и сильными ударами тесака для рубки мяса — кем он тогда станет?
Паника прошла так же неожиданно, как навалилась, и Ман-По вновь заулыбался. Брат прав — он не должен ни о чем волноваться. Ман-По выше этого. Нельзя забывать, что он весьма важная персона, и в один прекрасный день люди узнают об этом, как равным образом и о его деяниях. Фон хмыкнул под нос: если бы они только знали…
Развозчик подумал о ресторане «Новый мир» и попенял себе за то, что не выяснил, в чем там дело, из-за чего поднялась вся эта сумятица и откуда взялся этот запах. Что и говорить, он хорошо его знал. Как-то раз на работе сломался холодильник, но люди поняли это лишь тогда, когда все вокруг провоняло этим ужасным запахом.
К сожалению, он ничего не мог поделать, хотя очень хотел узнать, что случилось. Потому что дорогу перегородила машина, и он не смог заехать на парковку при ресторане. Если бы не это, все досконально выяснил бы. К тому же работники ресторана знали его — он часто привозил мясо на своем фургоне — и уж конечно рассказали бы о происшествии во всех подробностях.
Теперь же ему нужно придумать историю. Какой-нибудь занимательный рассказ, чтобы развлечь старика отца. Время для этого есть, так как спешить некуда. Наверняка папаша Фон дремлет сейчас в своем кресле, с которым сжился, как черепаха с панцирем. Он часами дремлет в нем, дожидаясь возвращения сыновей. Когда оба входят в дом, старик пробуждается к жизни, и Макс сообщает ему, какие кварталы посещал, кого возил и сколько с кого взял за проезд. В такие минуты папаше Фону кажется, будто он сам сидит рядом с сыном на месте для пассажира и совершает путешествие по улицам и переулкам Гонконга. Они сохранились в памяти в том виде, какими были во времена его молодости, когда он чувствовал себя счастливым, а первая любимая жена цвела и здравствовала. Потом настает очередь Ман-По, и он рассказывает отцу о свиньях: их забавных привычках, о бойнях, о том, как пронзительно животные визжат, когда их туда ведут. Ну и, разумеется, о людях, встреченных им на маршруте.
